— Боюсь, босс, что скорее нас уберут, чем этого Петкова, — вздохнула я. — Он, похоже, у них очень важная птица. Подумать только, и этих людей мы собственноручно избрали депутатами!

— А чего ты удивляешься? — усмехнулся босс. — Так было испокон веков, так есть и так будет. За деньги можно все купить, в том числе и власть. А у нынешних бандитов денег немерено. Ладно, иди поспи немного, а к двенадцати я что-нибудь придумаю, Наверное…

Глава 13

Ровно в двенадцать раздался звонок. Я сняла трубку и совершенно бесцветным голосом произнесла:

— Детективное агентство «Частный сыск».

В трубке помолчали, затем раздался раздраженный знакомый баритон:

— Какого черта? Где твой босс?

Мой босс в это время сидел рядом и внимательно слушал. На столе перед ним лежал подключенный к телефону диктофон. На лице Родиона сияла довольная улыбка, в глазах поблескивали хитрые огоньки.

— Это господин Петков? — спросила я.

— Господи, — простонал он, — я же просил не называть моего имени! Вы там что, совсем нюх потеряли? Где босс, спрашиваю?!

— Он просил передать, что на все согласен, — выдала я заученную фразу, — и готов пойти на разумный компромисс. Но в данный момент он очень занят. Его супруге после вашей газовой атаки стало очень плохо, и он не может отойти от нее ни на минуту.

— Что за ерунду ты несешь, детка? Зови своего очкарика, и побыстрее.

— К сожалению, это невозможно, — твердо проговорила я. — Он очень расстроен и ни о чем другом думать не может. Сказал, что за десять тысяч баксов у кого угодно разыграется склероз. Вас это устраивает?

— Десять тысяч?! Хи-хи! — тоненько хихикнул он. — Немного же вам нужно для счастья. Да мы заплатим в десять раз больше, только бы у вас вообще отшибло память, ха-ха-ха! — Снова послышался демонический смех. Отсмеявшись, он серьезно произнес: — Лады, десять так десять, мы не против. Куда доставить деньги?

Босс удивленно поднял брови, а я спросила:

— О чем это вы?

— О том, что вы, наверное, боитесь, что мы пришьем вас при встрече, не так ли? — вкрадчиво проговорил он. — Поэтому давайте, укажите сами место и время. И забудем обо всем этом, как о неприятном недоразумении. Кстати, если вы сейчас записываете наш разговор, то учтите: мне терять нечего — перед своей смертью я уничтожу вас любой ценой. Любой, понимаешь, детка? Мои ребята разнесут вашу шарагу по кирпичику, а вас самих, включая беременную кухарку, порежут на мелкие куски.

— Но это же беспредел, — пролепетала я.

— Вот именно, — хмыкнул он, — ты совершенно правильно понимаешь ситуацию. Беспредел — моя специализация. Для того меня здесь и держат. Я могу приструнить кого угодно, меня все депутаты как огня боятся. Я охраняю своего босса, и он меня ценит. По крайней мере ценил до сих пор. Ну, что еще тебе сказать, чтобы стало ясно, что сопротивление бесполезно?

— Да, пожалуй, уже хватит, — промямлила я. — Все понятно. Только еще один вопрос.

— Давай.

— Как быть с матерью Светланы и Петра?

— С ней мы сами разберемся. Она куда-то смылась, но мы ее найдем, не переживайте. Ей все равно уже давно пора в могилу, старой карге.

— Мы так не считаем. Босс просил передать, чтобы вы оставили ее в покое — он попытается договориться с ней. Не нужно больше трупов. Считайте это одним из условий нашей сделки.

Помолчав немного, он хмуро спросил:

— А где гарантии, что она не подымет хай?

— Ей ведь ничего не известно, а мы ничего не скажем — вот вам и гарантия. Согласны?

— Мудро. Ладно, Бог с ней, пусть живет. Я знал, что мы договоримся. Так куда доставить бабки? И уберите уже этих ребят от офиса — на вас никто нападать не собирается. Они же всю вашу клиентуру распугали, ха-ха! Тоже мне, детективы!

— Деньги привезите в офис. Через час. Вашего человека пропустят. Надеюсь, расписки давать не нужно?

— Что ты, крошка, какая расписка, ха-ха! — опять загоготал он. — Мы ведь деловые люди! Уговор дороже денег! Ты пойми, вы ведь у меня в руках, и я плачу лишь для очистки совести, это последняя попытка все решить мирно. Начнете дергаться дальше — даже пожалеть об этом не успеете. Все, через час бабки будут у вас. И покончим с этим.

В трубке коротко запищало. Я положила ее на аппарат, а Родион выключил диктофон. Таким подавленным и расстроенным я своего босса еще не видела. В глаза мне он старался не смотреть, пряча взгляд по углам комнаты, пальцы нервно выстукивали по столу дробь. Мне даже стало его жалко. Себя, впрочем, тоже.

— Ну вот и все, — тихо бросил он. — Можно считать, что дело закончено. Ты пойми, Мария, я не могу рисковать Валентиной и ребенком. Эти подонки не шутят, они ни перед чем не остановятся. Прости уж, но нужно признать, что мы проиграли, — голос его дрогнул. — Проклятье. Первый раз такая ерунда.

Он встал и заходил по кабинету, сжимая и разжимая кулаки. При всем своем желании я ему ничем помочь не могла. Босс раздраженно заговорил:

— Нас ведь не могут охранять вечно! И мы не можем здесь сидеть взаперти, опасаясь высунуть нос наружу. А ведь нам нужно работать, зарабатывать деньги, сама понимаешь…

— Понимаю, — робко бросила я, видя, что он больше успокаивает свою совесть, чем меня.

— И потом, у нас на руках нет ни одного стоящего доказательства их вины. Трупа Светланы нет, в отделе кадров аппарата Думы все данные о ней наверняка уничтожены. Мы даже не сможем доказать, что она там работала. С Петром совсем темное дело, и его наверняка замнут, если уже не замяли. А депутатскую неприкосновенность можно нарушить лишь на достаточно веских основаниях, которых у нас, увы, нет.

— Я все понимаю, босс. Не расстраивайтесь так. Главное, чтобы с Валентиной все было нормально. А матери скажем, что Петр приходил, потом ушел, и больше мы его не видели.

— Это я ей уже сказал, — поморщился он. — Она собирается идти в милицию, подавать в розыск. А там ей скажут, что сын убит неизвестными. На том все и кончится. Дочь, похоже, она не найдет никогда. Короче, все это очень печально и противно, но таковы обстоятельства, и они сильнее нас.

— Ничего, босс, я уверена, что все образуется. Пройдет время, и мы обо всем забудем. А этого Петкова все равно постигнет кара, не человеческая, так Божья. Он свое получит.

Глава 14

На следующий день я взяла отгул за свой счет — решила отоспаться. Неприятный осадок, оставшийся после этого дела, не покидал меня и когда я пришла в свою огромную квартиру на Новослободской, и когда принимала ванну, и когда наконец добралась до утки с яблоками, и когда уже легла спать в свою кровать с водяным матрасом. Все закончилось, как и было задумано: нам принесли деньги, мы отдали их несчастной Евгении Петровне, объяснив, что это Петр оставил их у нас, и она отправилась в милицию подавать заявление о пропаже сына. У нас просто язык не повернулся сказать, что его уже нет в живых — все равно ей об этом скажут, ибо труп был опознан и в данный момент находился в морге. Охрану босс отпустил, и до конца дня нас никто не беспокоил. Я даже сходила в магазин за продуктами и вернулась живая. За мной никто не следил, никто не пытался напасть или убить. Петков сдержал свое слово. Меня же не оставляла мысль, что самый лучший помощник депутата — это мертвый помощник. И пусть что-нибудь тяжелое упадет мне на голову, если я не права. Валентина чувствовала себя прекрасно, она очень обрадовалась, узнав, что я жива, и даже не подозревала о нашей с боссом не самой удачной в жизни сделке, виной которой отчасти была она сама. Все правильно, босс не имел права рисковать. Один раз Валентину уже чуть не убили, а в другой раз она могла погибнуть точно.

Провалявшись в постели до обеда и так и не заснув как следует, я встала, сделала зарядку, приняла холодный душ, позавтракала, убрала волосы под темный парик, надела на голое тело обтягивающие брюки из шелка, легкомысленную майку, темные очки и отправилась очищать свою совесть. Для начала взяла такси, съездила в Кунцево и забрала наш джип, который сиротливо стоял на том же месте, где я его оставила два дня назад. Странно, но в него даже никто не забрался, хотя двери были не заперты, а ключи торчали в замке зажигания. Может, потому что место здесь было безлюдное? Как бы то ни было, я села в него и поехала на Охотный ряд, к зданию бывшего Госплана, а ныне Государственной Думы. Зачем я туда ехала, мне самой было неизвестно. Знала лишь, что, пока Петков не будет наказан, заснуть я не смогу. В мозгу вместе с кровью стучала лишь одна мысль: Светлана с Петром должны быть отомщены. И при этом больше никто не должен пострадать, кроме, разумеется, главного виновника всех бед — самого Петкова.