— Интересно ты рассуждаешь, — заметила я через мгновение. — И все же лучше успокойся и расскажи, как дело было. Да пора кончать с этим. Ты ведь все равно не сможешь жить после того, что сделала…

— Это ты так думаешь? — усмехнулась она. — Наивная… Я, может, всю жизнь об этом мечтала, с самого детства, а теперь, когда уже почти добилась, влезла ты со своим очкариком и все обломала. Ненавижу…

— Об этом я уже слышала. А почему «почти»?

— Потому что еще мамочка осталась. Жаль, что она смылась куда-то, а то бы уже тоже червей кормила…

От этих слов на моей голове зашевелились волосы. Уважаемый помощник депутата сидел рядом со своей пассией, понуро опустив голову и плечи, и молчал. Виски его покрылись потом, шрам на лбу побагровел, белая рубашка на груди взмокла, желваки уже перестали гулять под толстыми щеками — видно, он потерял всякую надежду и теперь покорно ждал, когда я его прикончу. Светлана между тем с остервенением продолжала:

— Да если бы ты знала, что я сама все это придумала, ты бы подохла от зависти! Думаешь, он здесь главный? — Она с презрением кивнула на Петкова. — Фига с два! Он только исполнял то, что я ему говорила…

— Но-но, потише, — поднял голову Петков. — Что-то ты больно раздухарилась, я смотрю.

— А что, разве не так? Кто придумал, как Петьку убрать, ты, что ли? А эту девку, — она кивнула на меня, — кто придумал подставить — опять ты, скажешь? Да у тебя бы мозгов никогда не хватило, ха-ха! — Она противно рассмеялась.

— Ну ты и стерва, Светлана, — вздохнул Петков. — За что я тебя люблю — сам не понимаю.

— А за красоту мою и за мозги, которых у тебя никогда не было, — хмыкнула она и повернулась ко мне. — Ладно, если тебе так интересно, то слушай. Мне все равно терять нечего — ты же нас грохнешь… — Она вопросительно посмотрела мне в глаза, и я утвердительно кивнула. Она вздохнула и заговорила ровным голосом, уставившись куда-то мне за спину. — В общем, мамаша у меня баптистка. Знаешь, что это такое?

— Догадываюсь.

— Во-во, а я на собственной шкуре это испытала. С самого детства меня пытались заставить принять эту чертову веру, вдалбливали в меня молитвы, по церквям таскали и так далее. Мамаша вместе с братцем Петенькой. Хорошо, что папаша через год после моего рождения копыта откинул, а то бы они трое меня точно в гроб загнали, — она задумчиво усмехнулась. — Кошмар, короче. В конце концов, когда на мне уже живого места не осталось от постоянных побоев и унижений, я сделала вид, что смирилась. Мне тогда пятнадцать стукнуло. Все девчонки на танцы, а я на колени — молиться. Представляешь? И все мои молитвы были только о том, чтобы мамаша с братцем быстрее подохли, и я освободилась. Но то ли молилась я плохо, то ли Бог совсем оглох, но только они жили и умирать в ближайшие сто лет не собирались. Я уже отчаиваться начала, все слезы выплакала, во мне столько ненависти скопилось, что сама себя ненавидеть начала — кранты! В молельном доме только на мужиков смотрела, от желания умирала, трахаться хотела. На улицу ведь меня одну почти не выпускали — боялись, что я с колес слечу, — она умоляюще посмотрела на меня. — Слушай, Мария, можно я выпью, а то в горле пересохло?

— Выпей, но только без шуток, а то я нервная, — разрешила я с улыбкой.

— А мне можно? — просипел Петков.

— И ты выпей. Перед смертью.

Лицо подонка аж позеленело. Дрожащей рукой он взял протянутую Светланой рюмку и залпом выпил.

— Ну и вот, короче, — заговорила Светлана, поставив пустую рюмку на столик, — достали они меня вконец. Я уже и вешалась два раза, и вены резала, — она вывернула руки, и я увидела на запястьях розовые шрамы, — но эти сволочи меня все время откачивали. Я после вообще сутками на коленях стояла, прощения у Господа просила. Я этого Господа теперь больше всех ненавижу. Как-то раз поехали Петька с матерью на базар картошку продавать, а меня связали и дома оставили. Я развязалась, приоделась и пошла в гостиницу. Думаю, будь что будет, отдамся там первому встречному, а потом головой в колодец. И познакомилась там с Володиным референтом Сережей. Они как раз по своим избирательным делам туда приезжали. Сережа меня к Володе в номер привел, мы с ним трахнулись, и он на меня запал. Правда, милый? — Она с нежной улыбкой погладила его по голове. — В тот же вечер увез меня в Москву. К себе на работу устроил, в эту вот квартиру поселил. Я уже счастлива была, понимаешь? Домой пару раз позвонила, сказала, что у меня все нормально, искать бесполезно и так далее. Петька меня обматерил и пообещал, если найдет, лично голову мне открутит. Тогда-то я все Володе и рассказала. Он заверил, что никому меня не отдаст и чтобы я не переживала. Я начала караулить на вокзале. Когда Петя наконец появился, я позвонила Сереже, он приехал и пошел за ним. Вплоть до самого вашего офиса, будь он неладен…

— Я бы на твоем месте воздержалась от подобных высказываний, — буркнула я.

— Извини, вырвалось. — Светлана болезненно поморщилась. — В общем, стало ясно, что не он будет искать меня, а вы. Володя навел кое-какие справки о вашем агентстве, и мы поняли: дело швах. За вами не числится ни одного нераскрытого дела, этот ваш очкарик Родион может с закрытыми глазами отыскать иголку в стоге сена, не то что меня. И мы решили вас убрать. Правда, Володя, это ведь мы решили? — Она повернулась к нему. Тот, не поднимая головы, вздохнул:

— Не мы, а ты, крошка.

— Хам, — коротко констатировала она. — Не обращай внимания, Мария, он просто очень напуган. Кстати, ты действительно такая крутая, как он рассказывал? — Она внимательно посмотрела на меня и пояснила: — А то по тебе не скажешь.

— Не верь глазам своим, — усмехнулась я. — И потом, некоторое время назад ты хвасталась, что сама все придумала, забыла? А я помню. Так что лучше продолжай и не отвлекайся.

Обиженно надув губки, она печально заговорила:

— Володя сразу же куда-то позвонил, и мой старый номер телефона перебросили на адрес того заброшенного дома на Кастанаевской улице, чтобы вы не смогли меня вычислить. Потом Сережа дождался, когда брат выйдет из вашего офиса, подошел к нему и сказал, что знает, где можно меня найти. Понятно, Петька-дурак с радостью побежал за ним, почесывая свои кулачищи. Ты видела его кулаки?

— Видела. Внушительные.

— Жаль, что ты их на себе не попробовала, — горько усмехнулась она. — Очень впечатляет, уверяю тебя. Так вот, Сережа привез его в тот дом и… — ее голос дрогнул, — убил. А потом стал дожидаться кого-нибудь из вас. Я еще не сказала: Володя ведь сразу же наладил прослушивание всех ваших телефонов, за офисом постоянно следили и так далее. Поэтому мы знали, что вы уже вычислили адрес того дома. Честно говоря, мы думали, что очкарик сам приедет на Кастанаевскую, и мы одним махом решим все проблемы. Но приехала ты. Увидев, как ты вошла в дом, Сережа вызвал патрульную машину и натравил на тебя ментов. Потом Володя, пользуясь своими связями, сделал так, чтобы ты уже никогда не вышла из тюряги. Он у меня это может. — Она опять любовно провела рукой по его шевелюре. — Он у меня просто замечательный, честное слово. Правда, помочь мне так и не смог, — с тоскливым вздохом добавила она. — Ладно, проехали. Короче, о тебе мы уже забыли и занялись твоим проклятым Родионом…

— Еще один такой эпитет, и… — угрожающе начала я.

— Не надо, я все поняла. — Она испуганно выставила руки, — больше не буду. Просто я вас так возненавидела за это время, что других слов найти не могу. Извини.

— Валяй дальше.

— А что дальше? Дальше уже Володя сам все делал, вернее, его люди. Твоего славного Родиона пытались переехать машиной, но он, как орангутанг, взобрался на дерево и чуть не угробил нашего человека, да еще и тачку разбил. Потом Володина братва устроила вам газовую атаку, но вы каким-то образом выжили. Кстати, как ты там оказалась? Ты ведь вроде в бегах должна была быть…

— Неважно, продолжай.

— Как скажешь, — покорно пролепетала она. — Только я уже почти закончила. Остальное ты сама знаешь.