Через некоторое время её решение остаться тут, в соседней с мертвецом комнате, было вознаграждено. Ей очень повезло, хотя сразу она так и не смогла оценить степень своего везения. Понимание пришло позже.
Она подошла к окну, которое было полузакрыто плотной шторой, да ещё тюлью. Всё было старое, грязное, пыльное, и, видимо поэтому никто из мародёров не отдёргивал штору, не осматривал окно, подоконник — что можно интересного найти на подоконнике? Вялый сдохший фикус в пыльном же горшке?
Но она отодвинула штору чтобы выглянуть на улицу — и за шторой, на окне, обнаружила развёрнутую солнечную панельку, закреплённую так, чтобы она висела за шторой, светопоглощающими элементами к окну, к свету.
Она сразу узнала её — не совсем такие, но наподобие, две штуки, были и у Олега в Башне, он заказывал их в каком-то китайском интернет-магазине… Панельки от солнечного света давали электричество, от них можно было заряжать какие-нибудь маломощные электронные девайсы, типа мобильного телефона, рации или книжки-читалки. Олег, впрочем, заряжал и целый аккумуляторный блок, от которого мог питаться его нетбук. Несмотря на то, что в Башне было топливо, были генераторы, Олеговы солнечные панельки были постоянно при деле — почти халявный, считай вечный источник электричества, хотя бы и на некоторые мелкие приборчики, но которые так облегчают жизнь!
Опять вспомнила про Башню, про Олега!.. Оно и понятно — всё, связанное с этой мерзкой действительностью, с выживанием, так или иначе проходило через него, через его «парадигму», через «его реальность».
Здесь на панельке висел заряжаемый мобильный телефон, смартфон. Бог знает, сколько он тут висел, сколько месяцев. И зачем — ведь мобильная связь давно не действовала; с другой стороны — смотреть фильмы или слушать музыку… Она сама дома раньше часто… тьфу — «дома»!
В общем, находка была интересной, полезной, и компактной — не то, что все эти гигантские телевизоры. Только работает ли?.. Если хотя бы включается — можно будет использовать как фонарик! — решила про себя Лена, обредшая житейскую мудрость в скитаниях. Фонарик — это ценно. Телефон в виде фонарика — тоже.
Она отсоединила смартфон от провода зарядки, и с интересом нажала кнопку включения. Запоролен, наверно… нет! Экран послушно осветился, показав фон — фото какой-то крашеной тётки в купальнике на фоне лазурного моря. И моргающий индикатор: «поиск сети». Да уж. Какая тут сеть…
А ну-ка… Получилось удачно — телефон не только включился, но и не был почему-то запоролен, и был полностью заряжен. Очень удачная находка!
Лена, выключив, спрятала аппарат в карман, решив ознакомиться с одержимым позже; и сняла с окна зарядку, сложила её по сгибам гармошкой. Достаточно компактно, и удобно — можно будет днём вешать на окно для подзарядки. Можно будет экономить фонарик. Удобно! Нет, сегодня ей реально повезло! — правильно, что сразу не ушла из квартиры с покойником!
После ужина можно будет посмотреть фото в телефоне, — это как заглянуть в чужую жизнь, тоже интересно. Может быть есть какая-то музыка? Это было бы ещё более удачно. Пока же нужно делать костерок, готовить ужин. Хорошо что тут много упаковочного картона — хорошее топливо!
Вот по запаху от горящего картона её и нашёл Рядовой.
Она уже притушила недогоревшие остатки, и они стали распространять едкий вонючий дым; а закидать их снегом или закрыть чем-нибудь плотным она не догадалась. К постоянному дыму сама же она давно уже адаптировалась и неудобств не испытывала.
Хлебая свой обычный вечерний «томатный суп» она с интересом изучала фото в найденном телефоне. Там было и несколько коротких роликов. Семья — мужчина и женщина, двое разновозрастных мальчишек. Вот они на море. Водный велосипед, под пальмой, с обезьянкой — обычный набор отпускников. На природе — шашлыки; крашеная тётка отмахивается от дыма и что-то весело кричит оператору. В гостях — застолье. На работе — та же тётка с умным деловым видом за столом, заваленном бумагами, рядом — монитор компьютера. Мужчина — нарядно одетый, открывает бутылку шампанского, видимо, на этой вот кухне — какое-то семейное торжество. Мальчишки, видимо сыновья — собранные в школу… ещё… ещё фото… чей же это телефон — этой крашеной тётки или её мужа?..
Она вздохнула и вышла из фотографий. Рассматривать чужую, кажущуюся в этих вечных зимних сумерках, такую яркую, праздничную, но уже прошедшую давно жизнь было горько. Как много мы все потеряли! Она вспомнила все эти митинги, возмущённые голоса ораторов, клеймящих «произвол властей и нетерпимое падение уровня жизни…» Вот сейчас «уровень жизни» — терпимый? Где сейчас эти ораторы и эти митингующие? Остыли давно в эвако-поселениях, выкошенных эпидемией; или по-крысиному выживают в пригородных сёлах, на картошке, скучившись по нескольку семей в одной избе? И что будет дальше?..
Фотографии чужой жизни разбередили душу. Невольно всплывали и свои картинки: вот они на семинаре в Гданьске, всей семьёй; вот в Турции на пляже, вот в Египте на фоне пирамид… Хорошо было. Спокойно. Надёжно. Надёжность! — вот что, оказывается, надо было ценить в жизни, только! Она этого не понимала.
Не хотелось уже и искать на смартфоне музыку. Ничего не хотелось; только привычно «провести занятие» и лечь спать.
Она уже «провела занятие» и устраивалась на софе, тщательно подтыкая под себя края покрывал и скатертей, которыми укрылась, когда услышала в прихожей негромкий шорох…
Сердце на мгновение мучительно сжалось, остановившись, а потом зачастило быстро-быстро, накачивая организм адреналином.
Ещё шорох, ближе.
Да, это кто-то крался, один; стараясь ступать тихо — но захламленная квартира с кучами шуршащего картона и скрипящего пенопласта выдавала его.
Вот оно, вот!!
Она и сама не ожидала, насколько за эти недели она стала дикой, насколько стала бояться людей — так, что от ужаса сердце билось уже где-то около горла, а руки судорожно подёргивались, как в припадке. Стараясь также быть неслышной, она поскидывала с себя покрывала-скатерти, и приподнялась, сев на софе.
Ещё ближе шорох.
Она судорожными движениями, путаясь в ткани подкладки кармана, извлекла гладкое тёплое яйцо гранаты, и, как показывал Сергей, сжала усики чеки, приготовившись её выдернуть. Боже-боже!.. Нет, не спешить! — она положила руку с гранатой рядом с собой, на софу. Может быть ей это всё показалось?? Бывают же, говорят, слуховые галлюцинации?..
Но, развеевая её надежды, за стеной с открытой межкомнатной дверью кто-то не то кашлянул, ни то поперхал, как перхал покойный Граф, нюхнув что-нибудь острое. Человек! Она затаила дыхание.
Мгновения стали тянуться как часы.
Наконец, после паузы, когда она уже не могла не дышать, послышался странный звук: вжик-вжик-вжик-вжик; и так несколько раз, сериями.
Продышавшись, она не шевелилась, стараясь пронзить взглядом мрак квартиры. Свет лишь чуть-чуть проникал через грязное залепленное снегом снаружи окно, предметы интерьера терялись во мраке. Да, у неё же есть фонарик! Последнее время, экономя батарейки, она выключала его на ночь, — первые дни было очень некомфортно без света в незнакомой обстановке. Но потом она привыкла. Тем более что и батарейки стали заканчиваться с пугающей быстротой.
Посветить в дверной проём? Кто же там крадётся, зачем? И что это за звуки?..
Вжик-вжик-вжик, вжик.
Наконец в соседней комнате мелькнул свет, явно от карманного фонарика. Вжик-вжик продолжалось. Она сидела вся сжавшись.
Луч от фонарика бегло обежал зал — большую комнату, все эти завалы телевизоров с частично выпотрошенными упаковочными коробками. И вернулся к двери. Раз! — и она мазнул ей, казалось, прямо в лицо! Сердце опять, уже привычно, замерло; а потом забилось в горле.
Она вскинула руку с фонариком и нажала кнопку. Её трёхпрограммный фонарик «5.11» был выставлен на самый малый, экономичный свет, но, тем не менее, его луч был сильнее трепещущего луча незнакомца. На мгновение она увидела его: мужчина неопределённо-средних лет, в балахонистой куртке с лямками от рюкзака на груди; в лыжной тёмного цвета шапочке. Только на мгновение — потом она шарахнулся в сторону и визгливо выкрикнул: