Отъезд «в связи с вновь открывшимися обстоятельствами», пришлось отложить — Судзуки вернули в подъезд; и там же, в подъезде, приступили к опросу-допросу бомжары.

Сколько ему лет было непонятно; неопрятная харя заросла густо щетиной, и во рту не хватало зуба, отчего он пришепетывал.

Информация была интересной — он, судя по тому, что докладывал, знал где обретается этот Эдик-Эдичка-Артур; и не только где его можно найти, но и его «тайную лёжку», его «базу», как бомжара выразился; где он и держал своих блядей; тех, кто был, как он выражался, «на казарменном положении», и тех, кого он держал взаперти — за какие-нибудь косяки; или новеньких — тех, кого ещё нужно было обломать, чтобы потом «приставить к станку».

— Точно-точно, пацаны, у ево там хаза. Там у ево и бабы ево, и бензин — он, сука, бензой хорошо затарился, я знаю! И жрачка у ево там! Тачка у него — Гелендваген! Купил у одного крутого. Пацаны! Я покажу — хотите?? А вы мне, эта, покурить дайте; есть, эта, покурить? А? Провожу вас — хотите? Тока это в Северный район ехать надо, это лучше не на вашем лисапеде! Пацаны! А выпить… не? Может найдёте где? А я — провожу уж…

Бомжара жаждал выпить, ещё больше — курить; а также — пожрать! За такие благá он брался указать «лёжку» Дырявого; а также рассчитывал — это стало ясно из его намёков, — на определённую долю в добыче, «- …если вы, пацаны, глушанёте этова урода; он мне вааще должен, я б — поучаствовал! За доляху, реально!»

Что-то у этого бомжа с Дырявым было; какие-то, судя по всему, взаимные претензии; настолько, что этот вот бомжара готов был «поучаствовать» в окончательном разборе с бывшим своим работодателем и бывшим одноклассником… Ну, у подобной публики это в порядке вещей.

— А звать тебя как? — спросил Владимир, решив, что это она — удача, пусть в образе вонючего бомжа; и нужно строить отношения.

— Валерка! Валерка Чепиков я, с Авторемонтной. В 17-й учился — знаешь? И Надюху может знаешь? — моя кукла была; а вообще кликуха — Лерыч; пацаны, да, можно просто — Лерыч! Точно ща забухать ничо нету? Может найдёте?..

Постоянно сталкивая Валерку Чепикова с наезженной колеи про «дайте, пацаны, пожрать и покурить, сил терпеть нету как выпить нада!» на разговор по делу, Владимир выяснил вот что:

— сутенёр этот, Эдичка, имеет по городу несколько точек; но основное его жильё в пригороде, куда он и упячивается, когда в делах затишье, когда надо отсидеться. Там же и подневольных баб держит; тех, что «не на зарплате» — некоторые клиенты, бывает, очень в садизм втыкаются. В основном из тех, кто при власти; но светиться кто не хочет. Это им дорого встаёт; потому что бабу после таких утех приходится «утилизировать», но это обычно люди состоятельные. Для них и держит — студенток всяких; дурёх, с голодухи решивших «подзаработать», а потом захотевших «спрыгнуть с темы»; купленных всяких; кого добробаты иной раз в город привозят с передовой; или просто на улице пойманных.

— «Пару раз, пацаны, я сам таких помогал закапывать, ага; но в основном у него там есть пацан на подхвате!» — бесхитростно повествовал бомж, не замечая, как у Владимира вспухли желваки и явно появилось желание этого подручного сутенёра самого «утилизировать».

— там же у него «всё-всё, полный фарш»: дом двухэтажный, «- …в ём, в подвале — гена! Со светом живёт, падла!» Несколько холодильников и кладовая, забитая жратвой; бухло, «и вааще, пацаны, всё, что надо для красивой жызни!» В этот дом, по словам бомжа, он приглашал только самых состоятельных и проверенных клиентов, для которых были специальные «апартаменты» со всем необходимым для садо-мазо: звуконепроницаемыми стенами, цепями, наручниками, плётками, фирменными кляпами и фаллоимитаторами, то есть страпонами. Был и набор «инструментов для разделки»; и запас плотных больших чёрных пластиковых мешков для упаковки трупов. «Весь фарш», как говорится.

— что он, Валерка Чепиков, там, на участке, мало-мало, но ориентируется, и в доме тоже, потому что как-то раз там даже ночевал, — в подсобке, конечно, «для гостей»; и потому «всё покажет».

— «- …нахлобучить ево, пацаны, в принципе реально можно; потому што он только для виду страшный; но в реале ссыкло, как все пидоры; его бы там давно соседи колонули, или банду какую навели; но он, пацаны, о себе слухи по посёлку распускает, что у нево крыша невъебенная, «на самом верху»; и что у него дома постоянно бойчилы живут, и его дом охраняют… А реально у него даже собаки нет, в натуре, пацаны — на собаку же тратиться надо, кормить; а он жмот страшный! Так вот, чисто на понтах, и кантуется в округе! Мы с Михой ни раз думали, как бы его обуть; но до дела как-то не дошло, вот… Так что ваш фарт, пацаны, что меня встретили! — зря только ты меня, бля, о стену так приложил; у меня щас с башкой не очень — чуть что отъезжаю, в натуре… и за это, пацаны, надо бы мне компенсацию… не «за потом», — то само собой; а щас — расстарайтесь что выпить и покурить, а, пацаны??»

Владимир заверил нового знакомого, что если всё получится, если наводка реализуется, «свою доляху он, безусловно, получит», — что с людьми нужно разговаривать на понятном им языке, его ещё отец учил. Но если будет только ныть и вымогать, то можно его сейчас и вновь о стенку головой приложить, — чтоб полежал, отдохнул, отошёл от мыслей о бухле и куреве.

Пошарив по карманам, выудил оттуда захваченную из Норы пачку крекеров; половину отдал Женьке; и, скармливая бомжу по одной печенюшке, продолжил расспросы.

Выяснилось, что как взять эту «блядскую крепость» Валерка Чепиков не имеет никакого представления; а что Артур так просто не откроет дверь своему бывшему работнику, или откроет — но только чтобы кишки выпустить — это сто процентов. Были у них, в прошлом, какие-то «казусы и непонятки», с чего Валерка на Артурчика сильно злой, — ну и взаимно, конечно. Но, тем не менее, на «доляху» Валерка вполне рассчитывает; а больше — что пока суть да дело, удастся за счёт новых знакомых как-то и подхарчиться. Вот, уже печеньки перепали; смотришь, и ещё что полезное выпадет!

Владимир задумался. То, что стал известен адрес, где, скорее всего и содержится Наташа, это, конечно, очень хорошо… Но как вломиться в безусловно охраняемый с оружием частный дом, — а других сейчас просто нет, другие сейчас не выживают, — было совершенно непонятно! Отец много рассказывал по бизнесу; иногда очень занимательно, учил; профессор Лебедев был ас в построении деловых контактов, в политологии и социологии; у него же Владимир очень неплохо научился стрелять и разбираться в ручном стрелковом оружии; но он совсем не был специалистом по проникновению на чужую охраняемую территорию; и со спецназом также имел мало общего… Как же быть? Ведь скоро стемнеет, а туда ещё нужно как-то добраться. Можно бы на Судзуки — но как тогда быть с Женькой; бомжа-то полюбому нужно с собой тащить, чтобы точно дом указал! И нужен план — а плана нету… И нужно бы оружие — из оружия тоже только Женькина Беретта с тремя патронами, что, конечно же, не арсенал… Вот если бы было время на подготовку; да Женькина вооружённая бригада; да…

Он подавил трусливую мыслишку, что неплохо бы вернуться в Нору — такую тёплую и обустроенную, где сытно накормят; где можно всё обдумать и приготовиться; где, может быть, и парни, возможно, вернулись; и вот с ними… вместе… подготовившись…

Он отогнал эту мысль. Возвращаться в Нору — это только терять время; никакого преимущества в этом не было. То, что Псы за это время, после двух суток отсутствия, вдруг уже вернулись, — тоже не было никакой гарантии; а вернее — очень мало надежды. Всего скорее пацаны без Женькиного руководства, где-то влипли по-крупному; так что рассчитывать на них не приходится. Оружия в Норе не было… Нет, без вариантов — действовать надо сейчас, и задействовать те ресурсы, которые есть — в первую очередь голову. Надо туда, в Северный пригород, добраться, — а там, на месте, и решать, по обстановке.

Но как туда попасть… Он опять с сомнением посмотрел на свой Судзуки и на Женьку с бомжом. Трое-то на нём точно не уместятся…