Я прибежала в офис запыхавшись, обливаясь потом, и на целых десять минут позже назначенного, потому что сломала каблук, а поездка на лифте в пентхаус и обратно заняла больше времени, чем я рассчитывала. Наверное, следовало взять такси, но я хотела пройтись и решила, что успею вовремя.

Я решила неправильно, и когда администратор провела меня через холл к залу для совещаний, я чувствовала себя ужасно. Моя блузка прилипла к спине под летней кофточкой, и я была уверена, что мои густые волосы находятся в полном беспорядке.

Я нашла утешение в мысли, что буду всего лишь одной из, должно быть, дюжины наследников, и в толпе никто не обратит на меня внимания.

Но когда я вошла, в зале был только один человек. Эван.

Он встал, когда я вошла. Он был настолько же спокоен и аккуратен, насколько я была растрепанной и несчастной. Он вежливо кивнул мне и сел. Я не видела ни малейшего следа мужчины с танцпола. Если на то пошло, я не видела ни следа мужчины, который сделал мне какао и прижимал к себе. Я не видела даже того, кто ушел от меня.

Я не знала этого Эвана, и, надо признать, была этому рада. Мое заявление Кевину о скором переезде в Вашингтон было реакцией труса, но оно было правильным. И я боролась с желанием сказать Эвану, что уезжаю и что чертовски счастлива по этому поводу.

Прежде, чем у меня появилась такая возможность, вошел Алан в сопровождении двух юристов, чьи лица, прически и осанка были так же идеальны, как и их костюмы.

Я села напротив Эвана, а Алан со своими помощниками занял место во главе стола. Я не отрывала взгляда от юристов, чтобы не смотреть на Эвана.

— Мы ждем кого-то еще?

— Нет, — сказал он, — все наследники на месте.

— О.

Женщина-юрист что-то записала, потом улыбнулась мне, продемонстрировав неестественно белые зубы.

— Большая часть собственности вашего дяди входила в трастовый фонд, и не входит в наследование.

Я кивнула, как будто поняла, что она сказала.

Алан прочистил горло.

— Как вы оба знаете, Говард Джен собрал внушительную коллекцию предметов искусства и артефактов вдобавок к наличности, ценным бумагам и недвижимости.

Учитывая, что я жила в апартаментах, которые были больше похожи на музей, я это отлично знала.

— Незадолго до смерти мистер Джен провел тщательную инвентаризацию своей собственности. Он добавил большую часть к своему трастовому фонду. Все, от наличности до самой мелкой монетки из его коллекции. Фактически, осталось всего три объекта, которых касается его завещание. Сегодня мы здесь собрались, чтобы распорядиться этими объектами.

Он прочистил горло, открыл папку, лежавшую перед ним, и начал читать.

— Моему хорошему другу Эвану Блэку я оставляю свой шестизарядный револьвер «Кольт», который когда-то принадлежал самому Аль Капоне, в надежде, что он всегда будет помнить о своей безопасности и осторожности.

Я подавила ироничную усмешку. Я знала, что Эван всегда восхищался этим револьвером, который Джен держал в витрине в своем офисе. Но если Кевин был прав о противозаконных делах Эвана, это делало завещание еще более метким.

Эван тоже выглядел довольным, но посерьезнел, когда Алан добавил, что дядя Джен оставил ему еще и письмо.

— Он отдал его мне в тот день, когда составлял завещание, и просил отдать вместе с револьвером.

— Я единственный, кому он написал? — спросил Эван, и, хотя он больше ничего не добавил, я была уверена, что он интересуется насчет Коула и Тайлера, отсутствие которых было подозрительно.

Алан покачал головой.

— Нет, мне поручили передать еще несколько. Мы можем продолжать?

Эван кивнул.

— Моей любимой племяннице…

— Подождите.

Мы оба посмотрели на Эвана.

— Разве вы не должны закончить со мной?

Алан поправил очки на носу.

— Я закончил, мистер Блэк. Как я объяснил, мистер Джен значительно пересмотрел свои владения и завещание. Новое было составлено всего несколько недель назад.

— Понятно, — сказал Эван, хотя было видно, что ему непонятно.

Алан посмотрел на него минуту, потом удовлетворенно кивнул и повернулся ко мне.

— Моей любимой племяннице Анжелине Рэйн, известной как Энжи или Лина, я оставляю свои апартаменты в пентхаусе, включая примыкающее жилье для обслуживающего персонала, а также всю мебель и собственность, оставшуюся в моем владении. — Алан поднял на меня глаза. — Вы должны понимать, что основные ценные вещи в квартире включены в траст. Здесь имеются в виду предметы обихода: мебель, посуда, белье. Он также создал фонд, обеспечивающий жалование Петерсона, а также единовременную выплату, ежегодные налоги и ежемесячные коммунальные платежи. Я буду управлять этим фондом от вашего имени. Если вы решите сдавать или продать апартаменты, вы имеете на это полное право, но в этом случае фонд будет присоединен к основному фонду, кроме жалования Петерсона.

— О. — У меня закружилась голова. — Ладно.

— Вдобавок к собственности и ее содержимому ваш дядя оставил вам один особый предмет. Хотя он находится в апартаментах и не входит в фонд, он ясно дал понять, что эта вещь должна достаться вам. — Он еще полистал бумаги и прочистил горло. — Также моей любимой Лине я оставляю мою факсимильную копию «Книги Сотворения да Винчи», так как она несомненно поймет и оценит настоящую ценность этого предмета.

— Лина? — пробормотала я. Почему, черт возьми, он обратился ко мне, как к Лине?

Но никто не услышал мой тихий вопрос, заглушенный громким выкриком Эвана.

— Вы что, шутите? — Он вскочил на ноги, более оживленный, чем утром. — Он оставил книгу да Винчи Энжи?

— А в чем проблема? — огрызнулась я. — Он знал, что я люблю ее. Почему он не должен был оставить ее мне?

Эван меня проигнорировал, сконцентрировав внимание на Алане. Его выражение лица было настолько пугающим, что я удивилась, как адвокат не убежал, спасая свою жизнь.

— Когда? — прорычал Эван.

— Простите?

Я видела, как Эван сделал три вдоха, с видимым трудом сдерживая себя.

— Когда Говард изменил завещание?

Я с ужасом осознала, что отстаю от остальных. Эван расстроился не потому, что я получила книгу, а потому что до изменения завещания она должна была достаться ему.

Алан посмотрел на своих помощников, которые стали быстро просматривать документы.

— Около месяца назад, — ответил наконец мужчина. — Третьего апреля.

— Понятно, — выпалил Эван, хотя по озадаченному взгляду, который он на меня бросил, я видела, что ему все же ничего не понятно.

Однако мне кажется, я понимала и сделала глубокий вдох. В тот день Джен вытащил меня из тюрьмы. Когда я рассказала ему правду о Грейси.

Это поднимало вопрос, что именно в моей исповеди заставило его оставить мне такую странную — и прекрасную — вещь? Может, таким образом он говорил, что доверяет мне? Что, несмотря на то, что я сделала, он не считает меня безответственным человеком? Или…

— Мисс Рэйн?

Я вскинула голову, осознав, что Алан пытается привлечь мое внимание.

— Простите, — извинилась я, — я задумалась.

Алан кивнул и продолжил, но взгляд Эвана остался прикованным ко мне. Он открыто изучал меня, нахмурив брови. Я мечтала, чтобы у меня было мужество посмотреть на него в ответ. Вместо этого я опустила голову ниже и стала теребить край бумаги, которую фирма предусмотрительно положила на каждое место в конференц-зале.

Остаток встречи был посвящен подписанию документов, и я была словно зомби. Или как знаменитость, которая расписывается там, где ей говорят, быстро переходя к следующей бумаге.

Наконец мы закончили, и нам разрешили уйти. Я поспешила вперед, в надежде сесть в лифт в одиночестве и уйти от подозрительного молчания Эвана.

Это не сработало. К тому времени, как лифт приехал, он уже стоял рядом со мной, и когда я вошла в открытые двери, он сделал то же самое. Воцарилась осязаемая неловкая тишина, но я думала, что смогу ее вытерпеть. В смысле, насколько долгой может быть поездка в лифте до холла? Кроме того, он стоял на другой стороне кабины, скрестив руки на груди и слегка наклонив голову. Он выглядел как глубоко задумавшийся человек, и я надеялась, что он таким и останется, пока мы не приедем.