— Но для этого существуют инструкции, — возразил я.

И недовольный электрон залез в розетку.

— Всего тебе, — пропищал он оттуда.

— До свиданья, — попрощался я не без удовольствия и, подойдя к столу, взял крупное румяное яблоко, — после таких непростых бесед следовало слегка подкрепиться.

Конечно, писать сказку о неисправной электропроводке не стоило. Но о чем же все-таки писать?…

— А ты напиши о мечте, — прозвучал чей-то слабенький, но уверенный голос, — о том, как это хорошо — мечтать. Но мечта должна быть вполне земная, всем понятная.

Я внимательно посмотрел на яблоко, потому что голос исходил от него, и мне сразу стало все понятно: яблоко было не мыто, и, очевидно, на его румяном боку находился какой-то микроб. Он был очень мал и не виден для глаза, но голос его мне удалось услышать.

— А какая же такая у тебя мечта? — спросил я.

— О, она у меня большая-пребольшая, — ответил микроб. — Ты не смотри, что я такой маленький, микроскопический. Я микроб вредный. Вот ты сейчас съешь яблоко и заболеешь. Потом от тебя заразятся твои родные, соседи… Зараза распространится, и начнется хорошенькая эпидемия. Я заражу весь город, может, даже всю страну, а если удастся, и все человечество. Прославлюсь на века! Вот какая у меня большая мечта.

— А ты знаешь правило: «Фрукты мой перед едой?» — охладил я его честолюбивый пыл.

Открыв водопроводный кран, я окатил яблоко водой и таким образом смыл вредного микроба в раковину.

— Туда ему и дорога, — одобрил мои действия водопроводный кран. — Нашел тоже о чем мечтать! — с возмущением добавил он. — Только позорит само слово — мечта.

— А вы, простите, тоже мечтаете? — спросил я его.

— Как вам сказать… — смущенно пробормотал он. — Но вообще-то, если признаться, да.

— О чем же?

— Если откровенно… Вообще-то я очень занят, работаю, снабжаю людей водой… Но иногда ночами мне снятся сны, и тогда словно сбываются мои фантазии или, громко говоря, мечты. Приснилось как-то, что из меня, обыкновенного крана, течет не вода, а какао. Вот так-то! Открываете вы кран — и вам в стакан, пожалуйста, не вода, а вкусное, теплое, сладкое какао. Но вдруг подумал: а как же умываться? Положим, человек уже намылился, руки в мыле, лицо в мыле, — не мыться же ему сладким какао? Нет, это не подходит… С тех пор я постоянно мечтаю об одном и том же… О чем? О живой воде. Как я хочу однажды дать людям не простую, а живую воду. Выпьет человек стакан такой воды — и будет жить всегда…

После таких слов старого водопроводного крана висящие на стенах фотографии (а это были фотографии тех людей, которых уже нет на свете) словно ожили: запечатленные на них лица радостно заулыбались…

— Но живой воды на самом деле нет, — сказал я (фотографии опять застыли). — Это выдумка.

— Без выдумки, без мечты и жить неинтересно, — твердо произнес кран.

Я почувствовал, что от всего происходящего у меня начинает кружиться голова. А за окном уже бледнел рассвет…

Чтобы немного освежить голову, я вышел из дому. И тут же услышал чьи-то пискливые голоса в огороде. «Может, кто-то ворует огурцы?» — подумал я и спрятался за куст.

— Общее собрание огурцов объявляю открытым, — донеслось до меня. — На повестке дня…

«Ах вон оно что! Это же сами огурцы. Интересно, о чем же они будут говорить?»

Оказалось, что на общем собрании огурцов речь шла… обо мне.

— Он забыл нас полить вчера! Это безобразие! — негодовал уже желтый, перезревший огурец.

— А это все потому, что он занят. Он что-то пишет… — выкрикнул молоденький зеленый огурчик.

— Я полностью согласен с критиком Дубовым, что он отрывается от земли, — высказался солидный, в самом соку огурец. — Я вот, например, расту на земле, и он должен учиться у меня, как надо писать. Позвольте прочитать вам мое новое стихотворение…

— Читайте! Читайте! — раздались голоса.

И поэт-огурец начал читать. Читал он с большим чувством:

Все захлопали.

— Вот подлинно жизненное стихотворение, — произнес с задумчивостью перезревший огурец. — На примере судьбы одного огурца показана вся мудрость земной жизни. И действительно, все верно: ты родился на родной грядке, рос, созрел, потом тебя съели… Какой уж там космос! Да, тебя съели — и все, больше ничего не осталось. Давайте будем радоваться мудрости растительной жизни!

— Давайте будем радоваться! — подхватили все вокруг.

Я вышел из-за куста. Все сразу затихли. Я пошел к дому. Вообще-то я люблю огурцы, но сейчас мне было не до них.

Мне показалось, что где-то рядом опять тарахтит мотоцикл. Я подошел к дому и остановился как вкопанный… Мотоцикл стоял недалеко от крыльца. За рулем его сидела девушка в джинсах и свитере. Уже рассветало, и я мог рассмотреть все достаточно отчетливо. Девушка меня не видела, она сидела ко мне спиной, к тому же я стоял за деревом. Из дома выбежал мальчик со светящимся носом и взобрался на заднее сиденье. В руках он держал какую-то рукопись и чернильницу. Мотор мотоцикла заработал. Девушка оглянулась. Это была Наташа!

— Наташа! — крикнул я.

Мотоцикл сорвался с места и помчался, подпрыгивая на кочках. Я смотрел вслед, ничего не понимая. Вот мотоцикл уже выехал на дорогу. Вот он уже мчится по направлению к городу, навстречу разгорающейся алой заре…

В полном недоумении вернулся я в дом. На столе не было ни моей рукописи о цветке в космосе, ни чернильницы. Они были похищены мотоциклистами.

И опять сиреневые очки

Днем, немного все-таки поспав после бессонной ночи, я отправился в город. Мне хотелось понять загадку визита ночных мотоциклистов. Почему и откуда появилась Наташа? Почему похищены моя рукопись и чернильница? Что все это означает? Конечно, я не очень надеялся, что встречу Наташу. Но все же… У нас с Наташей когда-то было условленное место для встречи на скамейке около старинного Софийского собора на Соборной горке. Конечно, давным-давно были эти наши встречи. Но должен же я узнать, почему Наташа ведет себя столь непонятно.

Я долго бродил по городу. Однако, как и можно было предположить, Наташу и ее спутника — мальчика со светящимся носом не встретил. Что мне оставалось делать? Я пришел к Софийскому собору, сел на старую скамейку и начал терпеливо ждать. Мне казалось, Наташа все же придет, должна прийти…

И она пришла. Не знаю, сколько мне пришлось ждать, — час или два… Но вот я увидел ее в конце аллеи.

Наташа шла, размахивая сумочкой…

— Здравствуй, Наташа! — Я встал и пошел ей навстречу.

— Здравствуйте! А вы здесь… — Она сказала мне «вы», подчеркнув, что наши отношения давно изменились.

— Я ждал вас…

— Понятно…

Мы пошли по аллее и некоторое время молчали, не зная, о чем говорить.

— Вы, наверное, удивлены, — начала наконец она, — почему мы похитили… ну прямо говоря… украли вашу рукопись.

— Да, удивлен. Рукопись мне, признаться, нужна. И чернильница тоже.

— С чернильницей Робик перестарался, — произнесла она. — Воровать чернильницу приказа не было.

— Чьего приказа? — изумился я.

— Нашего нового президента и хранителя Тайны Ника.

— А где же ваш спутник? Ну то есть этот странный мальчик… У него еще нос почему-то светится…

— Робик гуляет по городу. Ведь он впервые на Земле.

— Узнаете, Наташа? Ведь это ваш подарок…

— Узнаю. И что?

— Ваша любовь наделила их чудесным даром. В эти очки так много можно увидеть. Хотите — мы с вами совершим путешествие в прошлое нашего города.

Я надел очки, и сегодняшняя Вологда уступила место старинному деревянному городу. Передо мной, как по мановению волшебной палочки, возникли башни, купола церквей, рубленые терема и палисады…