Во-первых, суть - от хлебов и рыб, до хлебов и вина - состоит в том, чтобы настаивать на совместном питании как мандате Божественной справедливости в мире, а не в нашем. Если, как утверждает Бог в Левите 25: 23, "земля моя; со мной вы только пришельцы и арендаторы", то, конечно, пища, которую производит земля, принадлежит также Богу. Если мы все фермеры-арендаторы и поселенцы-пришельцы на земле, то мы, также приглашенные и гости за столом. Но если человек живет ради Божественной справедливости в мире, который принадлежит Богу, он обычно умрет насильственной смертью от человеческой несправедливости в мире, который отказывается от признания такой собственности. Язык тела и крови указывает на насильственную смерть. Когда человек умирает ненасильственно, мы говорим о разделении души и тела. Но когда человек жестоко умышляют, мы говорим о разделении тела и крови. Это первая и основная точка зрения на отделение хлеба/тела и вина/крови в словах Иисуса. Он не просто берет хлеб и вино вместе и говорит: «Это мое тело и кровь».

Во-вторых, разделение тела и крови Иисуса насильственной смертью является абсолютно необходимой основой для другого уровня смысла у Марка. Невозможно было бы говорить о смерти Иисуса как о жертве крови, если бы, во-первых, не было насильственной казни. Но, учитывая эту судьбу, становится возможным соотношение между Иисусом как новым пасхальным агнцем и этой последней трапезой как новой Пасхой. Вспомните, что было сказано о древнем (и современном) понимании жертвоприношения в главе 2. Дело не в страданиях и замене, а в участии с Богом через дар или еду.

Ранее, у Марка 10:45, Иисус сказал, что " 45 Ведь и Сын человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, а чтобы служить и отдать Свою жизнь как выкуп за множество жизней” Это освобождение или искупление или спасение отозвалось в заявлении Иисуса о том, что “сие есть кровь моя Нового Завета, за многих изливаемая” (14:24). Но ни один из стихов не объясняет, как именно эта кровь или выкуп даёт эффект освобождение "для многих". Вспомните, однако, вызов Иисуса в 8: 34-35: "Подозвав к себе народ и учеников, Иисус сказал: «Кто хочет следовать за Мной, пусть забудет о себе, возьмет свой крест — и тогда следует за Мной.35 Кто хочет спасти свою жизнь, тот ее потеряет. А кто свою жизнь потеряет ради Меня и Радостной Вести, тот ее спасет". Вспомните также реакцию и отклики двенадцати на три пророчества Иисуса. Петр не хотел участвовать в этой судьбе, двенадцать спорили о том кто главный, а Иаков и Иоанн хотели первых мест после. Но Иисус совершенно ясно объяснил им, что его жизнь и их жизнь являются прямым противоречием нормальности систем господства цивилизации. Другими словами, его последователи, участвуя с Иисусом и, более того, в Иисусе, должны были пройти через смерть к воскресению из жизни господства человеческой нормальности к жизни слуги человеческой трансцендентности.

Наконец, Иисус не просто говорит о хлебе и вине как символах своего тела и крови. Напротив, у него есть все двенадцать (включая Иуду!) на самом деле принимать пищу и питье-все они участвуют в хлебе как тело и кровь как вино. Это, как это было, последняя попытка привести всех их с собой через казнь к воскресению, через смерть к новой жизни. Опять же, речь идет об участии во Христе, а не о замене Христом. И мы, как и они, приглашены путешествовать с Иисусом через казнь к воскресению. Тайная вечеря-это хлеб для мира, справедливость Бога против человеческой несправедливости, Новая Пасха от рабства к освобождению и участие в пути, который ведет через смерть к новой жизни.

ГЕФСИМАНИЯ, МОЛИТВА И АРЕСТ

«26 Пропев псалом, они ушли на Масличную гору. 27 Иисус говорит им: «Все вы отступитесь от Меня, как сказано в Писании: „Сражу пастуха — и овцы разбегутся". 28 Но после того, как Я воскресну, вы найдете Меня в Галилее». 29 «Даже если все отступятся, я нет!» — возразил Петр. 30 «Верно тебе говорю, — сказал ему Иисус, — сегодня, в эту самую ночь, прежде чем дважды пропоет петух, ты трижды от Меня отречешься». 31 Но Петр говорил с еще большим жаром: «Даже если придется с Тобой умереть, не отрекусь!» Так говорили и все остальные. 32 Они приходят в одно место, оно называется Гефсимания. Иисус говорит ученикам: «Посидите здесь, пока Я буду молиться». 33 Он берет с собой Петра, Иакова и Иоанна. Ужас и тоска охватили Иисуса. 34Он говорит им: «Душа Моя томится смертельно, побудьте здесь, но не спите!» 35 Он немного отошел, пал на землю и стал молиться, чтобы миновал Его этот час, если это возможно. 36Он говорил: «Абба, Отец! Ты все можешь! Избавь Меня от этой чаши! Но пусть будет не так, как хочу Я, а как Ты». 37 Он возвращается, застает их спящими и говорит Петру: «Симон, ты спишь? И часа не мог пробыть без сна? 38Не спите, молитесь, чтобы устоять в испытании! Дух отважен, но бессильна плоть!» 39 Он снова отошел и молился теми же словами. 40И снова, вернувшись, застал их спящими. У них слипались глаза, и они не знали, что Ему ответить. 41В третий раз приходит Он и говорит: «Все еще спите, отдыхаете? Кончено! Настал час: вот Сына человеческого отдают в руки грешников. 42 Вставайте, идем! Смотрите, предатель уже близко». 43 Он еще не договорил, как появился Иуда, один из двенадцати, и с ним толпа с мечами и кольями, которую послали старшие священники, учителя Закона и старейшины.44 Предатель заранее условился с ними о знаке, он сказал: «Кого я поцелую, тот и есть Иисус, берите Его и уводите под надежной охраной». 45 Иуда направляется прямо к Иисусу. «Рабби!» — говорит он. И крепко поцеловал Иисуса. 46 Иисуса тут же схватили и взяли под стражу. 47 Один из тех, кто был рядом, выхватил меч, ударил слугу первосвященника и отсек ему ухо. 48 Тогда заговорил Иисус: «Разве Я разбойник, что вы пришли за Мной с мечами и кольями? 49 Каждый день Я был у вас в Храме и учил, и вы Меня не брали. Но пусть исполнятся Писания!» 50 Тогда все покинули Его и убежали. 51 Какой-то юноша шел за ними в одном покрывале, накинутом на голое тело. Они схватили его, 52но он, оставив у них в руках покрывало, убежал голый.» ( 14:26-52)

По окончании трапезы Иисус и ученики поют гимн и выходят из комнаты наверху. Они покидают город и отправляются в район у подножия Елеонской горы, известной как Гефсимания, примерно в ста метрах от Восточной стены города. Это самый длинный раздел в рассказе Марка о четверге (14: 26-52, в общей сложности двадцать семь стихов). В нем:

Иисус говорит своим ученикам, что все они станут дезертирами.

Петр клянется, что он не оставит Иисуса, а Иисус говорит ему: «прежде, чем петух пропоет дважды, ты трижды отречешься от меня».

Иисус говорит трем ближним ученикам (Петру, Иакову и Иоанну) бодрствовать, пока он молится. Три раза они засыпают, и каждый раз им выговаривается Иисус.

Иисус молится об избавлении.

Иуда прибывает с группой храмовых солдат, и Иисус арестован.

Ученики бегут.

Мы сосредоточимся на молитве Иисуса и его аресте. После того, как Иисус и его ученики пришли в Гефсиманию, Иисус отходит на небольшое расстояние от них, чтобы помолиться, беря Петра и Иакова и Иоанна с собой. Замечательное описание Иисуса Христа как «огорченного», «взволнованного», «глубоко огорченного, даже до смерти», и, бросившись на землю, наполненого тоской:

«33 Он берет с собой Петра, Иакова и Иоанна. Ужас и тоска охватили Иисуса. 34 Он говорит им: «Душа Моя томится смертельно, побудьте здесь, но не спите!» 35 Он немного отошел, пал на землю и стал молиться, чтобы миновал Его этот час, если это возможно. 36 Он говорил: «Абба, Отец! Ты все можешь! Избавь Меня от этой чаши! Но пусть будет не так, как хочу Я, а как Ты». (14:33 - 36)

Молитва примечательна как своим способом обращения к Богу, так и его содержанием. Иисус называет Бога Авва, Арамейское слово, которое включает в себя Марк, даже если он пишет по-гречески. На Арамейском языке Авва -это знакомая или интимная форма "отца“, как "папа". Оно используется детьми для обращения к их отцу не только малышей, но и взрослыми. Как термин для обращения к Богу, это был очень необычным, но не уникальным в Древнем иудаизме. Мы знаем о нескольких еврейских деятелях, которые говорили об Авве во времена Иисуса. Они были известны своей близостью с Богом, долгими часами молитвы, и своей целительной силой. Термин предполагает, что Иисус (как и они) чувствовал близость с Богом, как это есть между ребенком и родителем.