Не говоря ни слова, Райк лёг спать. Тэрн отдежурил свою половину ночи и молча растолкал его. Они так ничего друг другу и не сказали — и это было даже страшнее их обычных ссор.

А проснулись все от дикого, полубезумного крика.

— Дэйниэл, Дэйниэл святый! Мои волосы! Мои во-о-о-олосы!

Пока Тэрн пытался понять, что происходит, Райк уже метнулся к спасённой ими девушке и зажал ей рот.

— Ммнпх! Мфн пхфмх! — не успокаивалась она.

Миза тяжело вздохнула.

— Как я и говорила, к утру она придёт в себя... Альни, послушай! Нам пришлось подстричь тебя, чтобы вывести из города. Иначе было бы видно, что ты не местная.

Райк осторожно убрал руку.

— Да, но этот мышиный цвет?! — всхлипнула девушка. — И моя косметика! Что вы сделали с моим лицом?! Это же был профессиональный макияж, мне его три часа восстанавливать! И чем? Где вся моя... Хм, хотя стрижка очень необычная. С ней меня точно заметят, — совершенно мирно закончила она. — Но где-е-е моя косметичка?!

Райк с Тэрном переглянулись.

— Она из Эрнела, — объяснила Миза и снова тяжело вздохнула. — И моя лучшая подруга...

Райк взглянул на небо: начинало светать.

— К лучшему. Выступаем.

Они торопливо собрали вещи. Тэрн подхватил рюкзак Мизы (она и так с трудом шла), закинул оба на плечо — и увидел, что Райк пристально смотрит на него. Снова.

— Теперь чего?!

Райк помолчал.

— У тебя рубашка в крови.

— Ой, — вмешалась Альни. — Правда. А я думала, это рисунок такой. Какая идея хорошая, надо будет тоже одежду забрызгать, кто б знал, что из крови такие здоровские рисунки получаются!

Тэрн опустил взгляд вниз. И вправду: рубашка вылезла из штанов и стали видны кровавые брызги, так и не отстиравшиеся после Завандра. Он заправил рубаху и торопливо пошёл вперёд. Спину жёг тяжёлый взгляд Райка — таким благочестивый судья смотрит на детоубийцу.

Альни сорвалась с места с криком:

— Бабочка! Какая бабочка, я посажу её к себе на шляпку! Правда, будет здорово?!

Испуганная бабочка торопливо улетела, и Тэрн вполне её понимал. Он подождал, пока его нагонит Миза.

— А у тебя нет ещё такого зелья?

Девушка покачала головой.

— Им у нас пользовался один мошенник... одна склянка оставалась в вещественных доказательствах...

— И ты её украла.

— Украла, — покорно согласилась Миза.

Видно было, что её, жительницу Кивиша, невероятно гнетёт нарушение закона, и Тэрн постарался утешить её.

— Не переживай из-за этого. Ты ничего им не должна — соблюдать их законы в том числе! Подумай, они же...

— Миза.

Райк подождал, пока они обернутся к нему, и продолжил:

— Миза, не слушай его. Что бы он ни говорил.

Миза хлопнула глазами, а Райк припечатал:

— Хорошему он не научит. Потому что в нём самом хорошего ни крупицы.

Тэрн сжал зубы и героически промолчал. Миза промолчала ошарашенно.

Альни бегала за бабочкой, поэтому ничего не слышала, а замученная бабочка уже не знала, куда деться.

— Почему вы так ссоритесь? Вы же братья... то есть, родственники.

Тэрн хотел яростно возразить против наличия у себя хоть капли общей крови с Райком, но лишь вздохнул. Про орден всё равно не расскажешь, а эта ложь не хуже любой другой. Райк, видимо, рассудил так же.

— Да. Братья. Двоюродные.

— Троюродные.

— Четвероюродные. Очень, очень далёкие родственники.

Бабочка взмыла в небо, и Альни вернулась к разговору:

— Надо же! А так похожи! Как родные прям. Я увидела, сразу подумала: братья.

— Мы не!..

Но их возражения потонули в новом потоке слов Альникакеётам. Тэрн уже научился пропускать мимо ушей её речь, хотя это и было сложнее, чем в ордене: те рассказы были скучными и монотонными, усыпляющими, здесь же девушка звучала и свирелью, и трубой, и барабаном. С другой стороны, у Райка не привычки отрешаться от чужих слов, так что ему было гораздо тяжелее.

Все, кроме эрнелки, молчали: не располагала к разговорам мысль, что стражники идут по их следу и готовят им смертную казнь. Как ни странно, наступил вечер, а их так и не догнали. Видимо, в Кивише знали: «Дорога предназначена для пеших и конных перемещений между населёнными пунктами», — поэтому и предположить не могли, что кто-то пойдёт через лес.

И это было не так уж дико: Тэрн чувствовал, насколько длиннее становится путь из-за того, что они бредут здесь, а не идут не по ровной кивишской дороге. Неисключено, что в Эрнеле их уже будет ждать патруль...

Становилось всё холоднее: природа, видимо, вспомнила, что сейчас осень. Тэрн зябко поёжился: его куртка осталась в руках завандрских стражников. Новую он хотел купить в Кивише, но не сложилось, — а когда Миза собирала им вещи, он был в броне и как-то не подумал о надвигающихся холодах, да и не до того было... А вообще, просто удивительно, как одна милая маленькая девушка могла утащить столько всякого барахла...

— Мёрзнешь?

— Пошёл ты.

— Куда куртку дел?

— Пошёл. ты.

— Туда же, куда и книги, да? Сколько ж ты всего спустил-то? И на что?.. А ведь ещё и выигрыш в Айнере... Скажи, гадёныш, на что можно было потратить столько денег?

Тэрн прикрыл глаза. Один из них не дойдёт до Эрнела.

— ...На девок и вино — какие у тебя ещё интересы! Надеюсь, теперь-то хоть счастлив. Как ты говорил... живёшь полной жизнью?.. Мразь.

И снова взгляд Райка выражал целую вереницу чувств, от ненависти до равнодушия. Есть граница, за которой презрение не может существовать. Там нет ни злости, ни гнева, нираздражения: человека слишком презирают, чтобы даже презирать. Их заменяет абсолютная уверенность в том, что перед тобой отвратительная и подлая тварь, которая неспособна испытывать светлые чувства и никогда не сделает ничего хорошего. И под этим взглядом действительно тяжело быть кем-то, кроме отвратительной твари...

Но взгляд Райка не обвинял, нет, — он бы исполнен смирения перед волей Творца, решившего сделать их героя таким. В конце концов, Господу видней; в конце концов, в мире нужны абсолютно все, даже бесполезные и вредные скоты, по наглости своей иногда ухитряющиеся забыть, как же они мерзки на самом деле.

— Меня ограбили, — тихо сказал Тэрн. —И нет, я могу за себя постоять. Но в итоге всё досталось стражникам — а с целым городом сцепиться и ты бы не смог. Я понимаю, тебе было бы проще, если бы я оказался вором и убийцей. Прости, что опять не оправдал надежд.

Тэрн окинул взглядом притихших спутников и, смущённый своей неожиданной искренностью, торопливо пошёл вперёд.

Райк промолчал.

Путь продолжался.

5.1. Эрнел: Мир без логики

           То ли правда, то ли ложь —

           То, что ты сегодня знаешь,

           То ли с другом ты идёшь,

           То ли пленником шагаешь...

Светлана Пантелеева

Эрнел ударил по глазам ярким светом. Сияли окна, на домах светились какие-то вывески, с разных концов города доносилась громкая музыка — и Тэрн почувствовал себя гораздо более уставшим, чем от нескольких дней ходьбы. Тяжело было глазам, ушам, даже носу. Мешались запахи дорогих духов, пота, вяленого мяса, цветов, выпечки и сотни других вещей. Тэрн понял, что этот город не оставляет в его голове ни единой мысли.

— Пойдёмте, нам надо... — успел расслышать он, а потом слова Мизы потонули в местном гомоне.

— Куда?..

— Что ты сказал?

— Куда нам надо?!

— Я не слышу!

Он махнул рукой. Навстречу попалась компания местных девушек. Выглядели они ещё страшнее, чем Альни в первую встречу. Девушки обвели их взглядом и громко рассмеялись; две приветливо помахали Райку, одна послала Тэрну воздушный поцелуй. Оба они отшатнулись в одинаковом ужасе.

Они послушно брели за Мизой. Через несколько сумасшедших улиц Альни попрощалась (каким-то образом легко перекричав местный шум) и нырнула в один из переулков. Миза облегчённо вздохнула, Тэрна и Райка не хватило даже на это.