– Что с тобой?

Поморщившись, я показала, что мне трудно дышать. Она мигом ослабила мой корсет.

– Может, тебе немного полежать? – предложила мама. – Проклятый мэр! От него одни неприятности.

Но приступ почти сразу прошёл, и я подтвердила, что готова ехать. Зашедшему узнать в чём дело дяде Октавиусу я передала конверт от Освальдо. Он вздохнул и положил его во внутренний карман пальто.

Когда мы вышли из гостиницы и направились к экипажам, я обратила внимание, что стояла прекрасная погода. Светило солнце, на пожухшей траве искрилась лёгкая изморозь, прозрачный воздух будто бы звенел на ветру. Какой контраст по сравнению с тем ощущением, когда труппа впервые приехала сюда ночью неделю назад…

Лошади били копытами и фырчали – им надоело спокойное нахождение в конюшне и не терпелось отправиться в путь. Мы уже собирались садиться по фургонам, когда я услышала, как кто-то окрикнул меня по имени. Я обернулась – во двор заезжала карета с Гарольдом, и он на ходу выпрыгнул из неё, словно и не бывало его хромоты. Как молния я бросилась к нему навстречу, и мы крепко обнялись.

– Вы не пострадали? – спросил молодой человек вместо приветствия.

Моё сердце забилось в бешенном ритме. Я так обрадовалась увидеть его снова, что в ответ лишь отрицательно покачала головой. Но в глазах Гарольда мелькнула тревога:

– Не мог поверить, когда узнал. Вы едва не погибли! Ведь это Фернан советовал мне отправиться в столицу за подкреплением. Только чтобы вы остались без защиты.

– Сейчас всё позади, – мягко заметила я. – Хотя мы не смогли спасти Ребекку…

Гарольд замолчал. Я тоже.

– Вы уезжаете, – констатировал он, взглянув на караван, готовый к отправлению.

– Да, – печально подтвердила я.

Обернувшись, я обнаружила, что почти все артисты наблюдают за нами. Однако, разве стоило их винить в этом? Следователь опустил взгляд.

– Изабелла, вы слишком юны, – наконец, сказал он. – Пройдёт время, вы повзрослеете и сможете забыть случившееся. Я отыщу вас. А пока обещайте, что будете счастливы.

Гарольд взял мою левую ладонь и осторожно поцеловал её. Мне хотелось броситься ему на шею и больше не расставаться. Но я знала, что сейчас это невозможно.

– Хорошо, – только и смогла выдавить я.

В тот момент подошла Розамунда и увела меня. Мы сели в наш фургон и поехали прочь из Туманного города. Места, где пришлось пройти через множество бед и испытать гамму новых чувств. Города, который навсегда изменил мою жизнь.

Я смотрела в окно как молодой человек постепенно пропадал из вида. Потом экипаж повернул за угол, и его облик исчез окончательно, а «Театр Конрой» взял курс на Лесной город.

– Мы ещё увидимся, Гарольд Грин, – беззвучно прошептала я. – И гораздо раньше, чем ты думаешь!

Эпилог

Через года проходит время

И нас с тобой оно изменит;

А если свидимся опять –

Друг друга можем не узнать.

Хоть наши разошлись пути,

Живу мечтой тебя найти

И если свидимся мы где,

Скажу «спасибо» я судьбе.

Прошло полтора года, многое поменялось с того времени. «Театр Конрой» пережил  как взлёты, так и падения. По совету дяди Октавиуса родители Ребекки оставили нас и поселились в маленькой деревушке, где их никто не знал, чтобы спокойно дожить оставшийся срок. Они потеряли смысл существования, и, насколько знаю, время не залечило их раны.

Труппа продолжила работать в том же режиме, что и раньше. Поначалу нам было тяжело выступать на публике с прежним задором, но спустя недели всё вернулось в обычную колею. К коллективу присоединилась ещё одна девушка, которая полностью освоила репертуар Ребекки.

Дядя Октавиус сильно сдал, потрясение не прошло бесследно для его здоровья. Он начал жаловаться на проблемы с сердцем, быструю утомляемость. Мы заметили, что дядя стал рассеян и забывчив. Правда, так как он сам осознал, что уже не молод, то пришёл к закономерной мысли, что пора передавать управление театром в надёжные руки. С одной стороны, большого выбора кандидатур не наблюдалось. С другой, его сын Марк подходил для этой должности как нельзя лучше, хотя ему и пришлось осваивать новые организационные навыки. Очень сложно найти человека, понимающего специфику бродячего театра и одновременно идеально вписывающегося в сплочённый родственный коллектив.

Тем не менее я твёрдо заявила, что как только мне исполнится восемнадцать лет, я ухожу из семейного предприятия и переезжаю в столицу. Родители говорили о том, что у меня нет ни жилья, ни другой профессии. Но я не боялась начинать с ноля. В итоге они смирились с моим выбором и дали благословение на самостоятельную жизнь.

Наступило лето. Получив документы о совершеннолетии, я сразу отправилась в Столичный город. Какую же грандиозную пирушку накануне закатила мне вся театральная труппа! Я буду долго помнить её.

На свои сбережения я ухитрилась снять комнатку неподалёку от одной семьи Конрой, осевшей здесь, и намеревалась ходить по разным стационарным театрам на прослушивания. Моим планом было сначала найти актёрскую работу, освоится, а потом уже определиться с тем, что делать дальше. Конечно, мне хотелось бы заниматься флористикой, ведь для этого не требовалось длительное обучение, а азы можно освоить на практике.

Но все прошедшие месяцы я жила одной мыслью – снова встретиться с Гарольдом.

Я верила, что он симпатизировал мне, просто в тот момент мы не могли быть вместе. К тому же я являлась подростком! Сейчас же я совершеннолетний и официально взрослый человек.

Каждый день слышались его слова: «Ты – та, кто должен знать». Почему Гарольд продолжил эту фразу, почему не сказал просто: «ты – ТА». Помнил ли ещё меня?

И в первый вечер самостоятельной жизни в столице я надела лучшее платье и отправилась в министерство юстиции, где он должен числиться. Его отец по-прежнему возглавлял учреждение, поэтому имелись основания полагать, что и Гарольд работает там же.

На самом деле мы уже несколько раз заезжали с концертами в Столичный город, однако у меня не получалось пересечься с ним – то отсутствовало свободное время, то он находился в отъезде…

Я пришла к дверям массивного здания, в котором размещалось много департаментов, и стала дожидаться, пока служащие будут расходиться домой. Несмотря на то, что я долго ждала этого мгновения, последние минуты до встречи с Гарольдом показались вечностью. И когда он, наконец, вышел наружу, мне хотелось плакать от счастья.

За полтора года молодой человек почти не изменился – также ходил с тростью, тот же элегантный вид, спокойствие на лице, лишь прибавил несколько килограммов. Я перешла дорогу навстречу ему. Но он не обратил внимания и продолжил путь.

– Гарольд! – мне пришлось окликнуть его.

Тот обернулся и с удивлением посмотрел в мою сторону. Сначала во взоре следователя появилось непонимание, а затем – искорка узнавания.

– Изабелла? Вы? – он не мог поверить собственным глазам.

Так как Гарольд застыл на месте, я молча кивнула и подошла к нему. Молодой человек оглядел меня с ног до головы:

– Как неожиданно встретить вас снова! Вы прекрасно выглядите.

– Вы тоже, – призналась я.

Улыбнувшись, он крепко пожал мои руки, хотя на его лице появился вопрос – почему я ношу перчатки в тёплый летний день. Гарольд предложил пройти за угол в ближайший парк и поговорить там. Когда мы присели на скамейку, он поинтересовался:

– Как ваш театр? Как родители Ребекки?

– Театр по-прежнему гастролирует по городам и весям, – ответила я. – Пришлось взять дополнительного артиста со стороны, но замена получилась неплохой. Что касается Августы и Густава – они покинули нас и теперь живут одни в маленькой деревушке. А как вы?

Гарольд отпрянул:

– Да особо ничего и не произошло. Сразу же после тех событий я попросил отца перевести меня в другой департамент и вот теперь занимаюсь кадастровым учётом.