— Дистрог решил использовать самок и самцов гермиков для продолжения рода. Сначала никак не получалось их оплодотворить, но потом поняли, что у них там всё немного по другому устроено и наше семя им ни к чему. От самцов получают мужчин. А когда рождается будущий мужчина, достаточно пуповины от только что рождённого мальчика — её закладывают в самку гермика, и через несколько месяцев появляется девочка для этого мальчика.

— Его идентичная копия с той только разницей, что у неё ничего не болтается между ног, — уточнила Эмма.

— Да. Умничка.

— То есть, твой отец, он как бы тебе не отец.

— Отец.

— Но тогда он и Зирре отец.

— Нет, ты не поняла. Меня самка гермика выносила из частей отца...

— Пуповины?

— Нет, он пожертвовал на нас то ли волосы, то ли кожу. Я не помню, он так давно об этом рассказывал. А Зирру выносили из моей пуповины.

— Очень у вас всё запутано. Всё равно для меня вы как бы родственники, хоть больше и похоже, что ты спал не с сестрой, а с самим собой. Кстати, как оно?

— Что?

— С Зиррой? Прости меня за бестактность, просто...

— Понимаю, ты ревнуешь. Не переживай, я же сказал, что люблю тебя.

Женщина не стала ничего уточнять, просто кивнула и вернулась к легенде:

— Так почему, ты говоришь, хоть все так хотели мира, но теперь некоторых не устраивает такой порядок? А, и ещё, там, у Тихих, то был не брат Товгазреза?

— Нет. То была его жена.

— О, Боже!

— Я не хотел никогда такого уклада. Да, я спал с Зиррой...

— Не рассказывай мне, я передумала.

— ... просто хотел сказать, что никогда не любил её. Она мне нравилась больше других наших ... женщин, но ты вытеснила её. Хоть она и красива, — при этих словах Аша брови женщины поползли вверх, — Эмма, ты лучше! Мне нравится в тебе всё. Даже твоя непослушность, даже твои капризы. Мне нравилось нести твою сумку вместо тебя...

— Да ну! Сочиняешь!

— Может, не сразу, но потом я понял, как это здорово. И тебя на руках носить мне тоже нравится. И заботиться о тебе. И ещё, — обожаю в тебе твою слабость. — последние предложения Ашмернот говорил уже совсем тихим и нежным голосом, наклонившись ближе к любимой.

Эмма расцвела, Ашмернот тоже улыбнулся и поцеловал свою настоящую женщину. «Настоящая!» — вот какое слово звучало у него в сердце во время этого поцелуя и растекалось с кровью по каждой клеточке его сильного тела.

— Малыш, теперь прости, мне к отцу идти. Я скажу, чтоб тебе принесли сюда обед. Поешь без меня?

Эмма кивнула и Ашмернот, ещё раз её поцеловав, вышел из комнаты и отправился через кухню в отцовский кабинет, где ему предстояло выдержать неравный бой. И лучше это он сделает на пустой желудок, ведь так он чувствует себя сильнее и агрессивнее.

Все взрослые знают, как нужно решать проблемы: свернуться калачиком и плакать!

Если кто тебя обидел, - ты не дуйся, не сердись, подойди, по роже тресни, отойди и улыбнись!

Войдя в кабинет отца, Ашмернот понимал, что готов теперь даже на самые крайние меры. Он и раньше думал о том, чтобы сместить Шиа и поменять политику правления, и даже собрал свою армию, о которой отцу вряд ли известно. Пусть Аш и не разгадал урок, но он понял, почему его отправили в Половину Становления так рано — отец узнал про заговор. Но Аш готов был поклясться, что про количество его сторонников нынешний Правитель даже не догадывается. Но именно теперь он же и понимал, что готов биться на смерть за свою женщину, и вопрос уже не столько в самой власти, сколько в его нужде любить и быть любимым.

Хватит играть в войнушки, пора заняться этим всерьёз.

Шиа Мегмо смотрел из окна вниз на город. Он обернулся, как только услышал, что Ашмернот закрыл за собой дверь.

— Отец, мне нужен трон.

На лице Правителя не отразилась ни одна эмоция. Несколько секунд он просто смотрел на сына, которым гордился, затем ответил:

— Ты же понимаешь, что я не могу этого допустить.

— По-другому не будет.

— Ты сейчас думаешь только о себе, мой мальчик. А я — обо всей планете.

— Я умею думать не только о себе.

— Знаю, Аш, знаю. Ты — единственный из братьев, кто не просто вернулся оттуда. Ты единственный, кто стал мудрее. А я, похоже, задал неверный урок. — впервые в этом разговоре на лице Шиа промелькнуло нечто, похожее на сожаление и грусть. — Но я готов принять последствия своей ошибки. Хочу только, чтобы ты знал — мне не доставит удовольствия быть с тобою по разные стороны.

— Будь на моей.

— Нет, сынок, не могу. Я не могу позволить им вновь нас захватить.

— Отец, ты даже не понимаешь, как сильно ты ошибаешься.

— Дело не только во мне. Сам Дистрог Мудрый...

— Я готов поспорить на счёт его мудрости, — перебил Ашмернот отца. — И я такой не один.

— Сынок, пока тебя не было, мы сложа руки не сидели. Подумай, прежде чем восставать против семьи.

— Тут нечего думать. Или будет по-моему, или я умру.

— Мы казнили твоих сторонников.

Секунда размышлений и Аш продолжил:

— Я выйду против тебя даже один.

— Ступай. Нам не о чем более сегодня говорить. — Шиа вновь отвернулся к окну. Знал ли он, сколько времени ему ещё отпущено? Он любил Ашмернота и гордился им, но никогда он не позволит женщинам вернуться. Даже, если придётся пожертвовать сыном. — Не стой, иди. Я позволю тебе остаться здесь на ночь. Но завтра ты должен уйти.

Аш ничего не ответил. Война объявлена. Однако он не ожидал, что это будет сделано так быстро и спокойно, всего в нескольких словах. Когда он вернулся в свои покои, Эмме только принесли обед.

— Аш, мальчишка мой! — его любимая повариха всплеснула руками и засуетилась — Сейчас и на тебя принесу!

Мужчина улыбнулся ей и ласково приобнял за талию.

— Не стоит, Ивриганз. Нам с Эммой хватит и этого.

Женщине полагалось уйти, но она не спешила покидать комнату господина. Вместо этого она обняла его совсем по-матерински и даже заплакала.

— Что ж теперь будет, мальчик мой?

— Ты уже знаешь?

— Достаточно быстро сплетни разносятся по дворцу, — ответила Ивриганз, выпуская Аша из своих объятий. — Шиа такого не допустит.

— Ивриганз, мы завтра уйдём. Но я был рад тебя видеть.

— Э-э, нет! Так просто ты от меня не отделаешься! Я пойду за тобой, несносный ты мальчишка!

— Спасибо, Иври. Я буду рад доверить тебе Эмму.

Повариха ещё раз обняла своего господина и после этого улыбнулась Эмме, замершей над тарелками.

— Я буду беречь её, как когда-то я берегла тебя.

***

Эмма

Довольно странно было наблюдать, как мужик, раза в два в плечах шире Тима, говорит о себе в женском роде и лезет обниматься к моему любимому. Ещё больше я поразилась, когда он, то еcть оно или она выразила готовность взять меня под своё крыло. Когда та, что назвалась Ивриганзой ушла, я спросила у Тима:

— А куда мы завтра уходим?

Он подсел ко мне на кровать и подхватил с тарелки внушительный кусок мяса, поднёс к моим губам, но когда я отказалась, закинул его себе в рот и, жуя, ответил:

— Любимая, помнишь, я говорил тебе, что мне придётся немножко повоевать?

Я кивнула.

— Начинаем завтра.

— Тим, ты серьёзно? Я не сомневалась, что тебе придётся отстаивать меня, но и не думала, что дело примет такие обороты.

— Эмма, это всё равно когда-нибудь бы случилось. Ты просто ускорила процесс.

— Мне совсем не нравится быть Еленой Прекрасной.

— Это кто?

— Забудь, это тётка одна с моей планеты. Как раз та, которая во всём виновата.

Тиму не нравилось, что ест он один, поэтому он принялся отщипывать кусочки хлеба и, макая их в соус, класть мне в ротик. Если это готовила Ивриганз, — она Богиня кухни!