– Хочешь посмотреть те рисунки, что я сделал, когда путешествовал по миру сказочному?

– Рисунки? – удивилась Милава, бросая на Месяца смущенный взгляд. – Но где они? Я ничего такого здесь не видела, а книга эта, кстати, не открывается. Странная она какая-то.

– Так без моего дозволения и не откроет ее никто, – таинственно усмехнулся Яромир, присаживаясь на диван и маня к себе Спутницу.

Нерешительно замерев на месте, Милава некоторое время раздумывала, как поступить. Это бесспорно был миг принятия решения, и Январь оставил за ней право выбирать – сесть рядом с ним на диван или же предпочесть стул. Но девушке и самой отчаянно хотелось пробить ненавистную стену, которой она так давно себя оградила. Хотелось поверить, почувствовать жизнь во всей ее полноте, открыть сердце для любви.

Отбросив все сомнения и решив не забивать голову глупостями, решительно присела рядом. Тут же, не успела она и ойкнуть, как Яр подгреб ее ближе к себе и с самым невозмутимым видом указал на лежащую на своих коленях книгу.

– Смотри, видишь круглую печать в уголке в форме снежинки? – перехватив кисть девушки, Январь осторожно прикоснулся ее пальчиками к затейливому изображению. – Она была настроена только на мое прикосновение. Даже братья мои открыть эту книгу не смогут.

Проведя кончиком пальца по шершавой обложке рядом с печатью, Милава вопросительно посмотрела на Месяца.

– Вы мне покажете, что в этой книге?

– Говори мне «ты», Милавушка, – приподняв за подбородок ее лицо и не скрывая нежности во взгляде, попросил Яр. – Пожалуйста.

– Нет, – поспешно отказалась девушка, почувствовав жаркую волну, прокатившуюся по всему телу. Испугалась она откровенности такой, ведь всегда холодный синий взгляд сейчас светился теплом и счастьем. Неужели правда?

«Неужели… мне не послышалось? Я дорога ему? Дорога настолько, что он не собирается скрывать это?»

Январь лишь усмехнулся, не стал настаивать, а Милава расстроено поджала губы: вот не хочет, а отталкивает его. Цепляется за привычные роли и ненужные условности. Проклятый страх! Неумение верить, доверять. Во всем была решительна девушка, за любое дело готова была взяться, а в сердечных делах трусила отчаянно! Ей было привычно и спокойно жить, отделившись от всех стеной, не признавая сильных чувств, любви.

Но потребность любить и быть любимой пробудилась, чувства к Месяцу в душе Милавы крепли с каждым ударом сердца. А стена?.. Она под напором мужской искренности все больше покрывалась сетью мелких трещин.

Понимал Январь, что много у них времени впереди, спешить не стоит. Успеет он доказать этой девушке, что достоин любви ее. А намерения Яромира были твердыми: не раздумывал он возле смертоносного валуна, не позволил Спутнице своей погибнуть, вот и дальше не отступит. Не отпустит. Добьется любви Милавы.

Приложив палец к печати, открыл Яр таинственную книгу, и Милава при виде самой первой страницы тихо ахнула, забывая обо всем. Перед ее взором красовалась нарисованная карандашом птица неведомая, с пышным длинным хвостом, такими же крыльями и маленьким аккуратным клювом. Поначалу девушка решила, что птица на павлина похожа, о чем тут же и сообщила.

– Это жар-птица, обитающая на острове Грез, – рассмеялся Яромир. Его буквально переполнял восторг, так хорошо ему рядом с Милавой было. И готов он был сидеть так вечность, рассказывая обо всех чудесах мира сказочного. Эх, если бы не темная угроза, над миром нависшая, так бы и сделал. – Внешность у нее сказочно красивая, а вот голос… Я потом еще долго головной болью мучился из-за их противных воплей!

«Ну точно, павлин», – сочувственно глянула на Месяца Спутница. И, набравшись смелости, коснулась щеки мужчины в стремлении утешить. Пусть и запоздалом.

Яр с довольной улыбкой о ладошку щекой потерся, ликуя в душе: такими невольными порывами выдает себя девушка. Не безразличен он ей!

– А здесь, смотри, радужный водопад, – отвлекая слегка напрягшуюся Спутницу, перевернул страницу Январь. – Я обязательно покажу его тебе, как только все успокоится. Красивое и завораживающее место, повезло Сентябрю, что это чудо на его территории находится. И вот еще…

Внимательно слушала Милава, что ей говорил Яромир, да рисункам дивилась. Много чудес, глаз радующих, в мире сказочном есть. Красиво и необычно все, не увидать такого в мире человеческом.

«Да я и про серую мглу слушать готова», – призналась себе девушка, так хорошо и тепло ей рядом с Январем было.

Пригревшись рядом с Месяцем, она и сама не заметила, как голову на плечо мужчины опустила, а вскоре и вовсе задремала, убаюканная тихим и таким уже родным голосом. И снились ей поля золотой ржи, по которой так любят гулять огнегривые кони; сады волшебные и обитающие в них певчие птицы с непередаваемо прекрасными голосами; река бурная, несущая со своими водами каменья самоцветные, арилами называемые… Много всего снилось девушке, пока Яромир держал ее в объятиях своих.

А Месяц и не думал девушку будить. Отложив альбом и строгим взглядом заставив ретироваться метнувшуюся было в комнатку Рыжуху, баюкал он в кольце рук своих Милаву, вглядывался в черты лица девичьего. Дыханием холодным по комнате только прошелся и все свечи погасил, не желая Спутницу тревожить. В лунном свете, падающем сквозь прозрачный лед окна, ему и так все прекрасно было видно. И полукружья подрагивающих ресниц, и слегка приоткрытые губы, по которым изредка скользила улыбка, и румянец на щеках, и… так еще непривычно отливающие синевой черные волосы.

Вспомнил вновь Январь тот страшный миг, когда, оказавшись у артефакта темного, нашел холодное тело и понял, что душа Спутницы его покинула. Вспомнил и сильнее стиснул в объятиях Милаву. Еще в тот вечер, когда, ловушку темному магу готовя, позвал девушку на свидание, понял он, что рядом с ней сердце его иначе бьется. Скользя в паре с Милавой по катку гладкому, коньками едва льда касаясь, осознал, что рядом с ней ему и дышится легче. Что глаз отвести от лица ее, восторгом светящегося, не в силах.

Когда в его жизни появилась Милава, Яр поначалу не обратил на нее особого внимания. Спутница и Спутница, сколько у него таких было до нее? А затем… Не было в девушке привычного восхищения и немого обожания, которые Январь видел в глазах ее предшественниц. Только спокойствие и легкое любопытство. А еще – деловитость и рациональный подход ко всему, которые так ценил Месяц.

Такое поведение стало чем-то новым для него, и он начал пристально наблюдать за девушкой, подмечая и ее хозяйственность, и грусть, часто мелькающую в глазах. Сам того не замечая, Яромир начал привязываться к ней. Оценил ее организованность и строгость, пришлись по душе они ему; привык к постоянному присутствию рядом, а потом… Увидел ее танец на льду – и пропал совсем.

В тот момент Милава показалась ему воплощением самой стихии зимней, те тоже любят ночами звездными по полям кружить. Их совместное катание до сих пор отзывалось в душе радостью и довольством. Именно тогда Яромир в полной мере почувствовал, насколько невероятна находящаяся рядом с ним девушка.

А когда осознал, что погибает Спутница его, как на глыбу льда налетел. Очнулся. Таящееся глубоко в душе признал – особенной стала для него девушка эта. И как можно объяснить такое? Почему именно она? Значит, сердце выбрало. Узнало половинку свою.

Никогда ранее чувств таких он к Спутницам не испытывал. Щемящей боли при одной мысли о разлуке, потребности все сделать для счастья Милавы, нестерпимого желания увидеть в глазах ее огонь ответной любви. Любви, перед которой все равны: и сын магов всесильных, и одна из правнучек Дарины. Оттого и, не задумываясь, к связи их обратился, потянул за единственную ниточку, что была у него, – магическую, которая Милаву с ним на время связала. И не раздумывал, когда жизнью своей делился, осознав, что всю энергию жизненную загробный мир из девушки вытянул, в ряды своих жителей принимая.

«Я бессмертен, но зачем мне вечность без любимой? Пусть половина жизни моей ей достанется, – спешно шепча заклятия древние, обращаясь к силе своей, начал он ритуал объединения. – Моя жизнь – ее жизнь. И никак иначе!»