— Какие еще здесь авиачасти стоят? — спросил Залимхан.

— В самом Придонске есть военный аэродром, его видно как на ладони. И ездить далеко не нужно — с конечной остановки автобуса сто одиннадцатого маршрута стой и наблюдай за полетами. А возле атомной станции полигон есть, туда «сухие» и летают ракеты пускать.

— Рядом с атомной станцией?!

— Представь себе! Кто-то из генералов додумался до этого. Я сказал Рустаму, чтобы он поинтересовался полигоном. Да, на самом юге области, в Белой Горе, авиаполк обосновался, эти в прошлом году из Германии прилетели. Обустраиваются только.

— Понятно. Этим не до Чечни. Семьи асов, что бомбили и расстреливали Грозный из ракет, нужно искать в Степянке.

— Наверное. Тебе виднее, Залимхан, я ничего не знаю.

Они помолчали. Перед их глазами стоял разбитый родной город, Грозный, кровь в их жилах кипела.

— Здесь летчика, который бы сбросил ракету на атомную станцию, нам не найти, — думал вслух Саламбек. — Есть, конечно, технический персонал, обиженные люди… «Случайный» бы пуск ракеты устроить им, несчастный случай… Но у меня нет специалистов, ты же знаешь, Залимхан. Минеры-саперы, автоматчики… Сюда бы кто-нибудь из наших летчиков приехал. Один черт сидят там, в Грозном, без дела — самолеты ведь разбиты!

— Правильно мыслишь, — усмехнулся Залимхан. — В штабе это тоже понимают. Потому и прислали меня — посмотреть, сориентироваться. В Степянке поживу неделю-полторы, узнаю, что надо. Потом другие приедут, исполнители. Да, кстати, я совсем забыл! — Он хлопнул себя ладонью по лбу. — Шамиль велел спросить: как доехали? С КамАЗом что? Где стоит?

— Доехали хорошо, без приключений. КамАЗ у одного нашего земляка стоит во дворе. Он в Придонске давно живет, дом купил, двор большой, машины не видно. Автоматы у нас на квартире, хозяйка к нам не ходит, дома всегда человек есть. Взрывные устройства в лесу спрятали, за городом, достать их недолго.

— Хорошо, на сегодня все. — Залимхан поднялся, осторожно глянул вокруг себя. Но, кажется, никто за ними не следил, утренний весенний город жил своей обычной жизнью, и никто не обращал внимания на двух ничем не выделяющихся людей, беседующих о каких-то своих делах на скамейке в глубине сквера. — Ты придешь сюда два раза, — сказал Залимхан. — Через семь дней, а потом через десять, если я не приеду в первый раз. Время — это же. Купишь мне билет до Ставрополя. Поезд ночной, удобный, я спрашивал на вокзале. У тебя в доме мне появляться нельзя — не нужно, чтобы меня видели. Паспорт мой — на Владимира Сулейманова, инженера из Ташкента. Похож я на узбека, Саламбек? — белозубо и озорно улыбнулся Залимхан.

— За любую нашу восточную национальность сойдешь! — Саламбек слегка приобнял парня за плечи. — Да поможет тебе Аллах!

— И вам тоже! Скоро увидимся.

Они пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны.

Основы военной разведки Саламбек знал и потому к изучению аэродрома и техники, базирующейся на нем, приступил вполне профессионально. Уже на следующий день после встречи с Залимханом он, взяв с собою прихваченный из Чечни мощный бинокль, который позволял видеть и в ночное время, отправился на юго-западную окраину Придонска. Сойдя с автобуса на конечной остановке, пошел к гаражам, густо усеявшим некогда просторный городской пустырь; миновав бесчисленные разномастные строения, Саламбек оказался на краю оврага, за которым как на ладони раскинулся военный аэродром с длинной, матово блестевшей сейчас на солнце взлетно-посадочной полосой, рулежными дорожками, стоянками самолетов, башней руководителя полетами, какими-то еще строениями. Впрочем, «какими-то» уже через полчаса наблюдения Саламбек называть их не стал — это были вполне конкретные, функциональные здания: склады запасных частей, гараж для нескольких грузовиков и заправщиков, здание пожарной команды, радарные установки с огромными лопухами — антеннами. Окулярами бинокля Саламбек нашел и штабной домик — небольшой, двухэтажный, собранный из стандартных панелей. По тому, что раза два мелькнула у этого домика женская фигурка в белом халате, Саламбек заключил, что тут же располагается и медицина.

Идя вдоль оврага, он делал вид, что ищет что-нибудь полезное для хозяйства. В овраг по старой памяти — когда-то здесь, на пустыре, была свалка — все еще валили всякий хлам. Саламбек выбрал еще несколько мест для своего НП, залег в высоком бурьяне, наблюдал и запоминал. Отсюда, с новой точки, хорошо были теперь видны капониры — укрытия для боевых самолетов. Саламбек не сразу сообразил, что это такое, так искусно были они вписаны в складки приаэродромной местности — небольшой холм, да и только; это потом, когда присмотришься, можно заметить бетонные дорожки, ведущие к взлетно-посадочной полосе. Из одного такого «холма» вдруг выкатили самолет — фронтовой штурмовик Су-25, остроносый, горбатый, с двумя килями-хвостами. Такие Саламбек видел в небе Грозного. Впрочем, он мог и ошибиться: перед ним, вполне возможно, появилась и какая-нибудь новая секретная машина, похожая на Су-25. С какой это стати летуны стали бы ее прятать в капонир? Вон транспортные брюхатые Аны стоят открыто, блестят на солнце крылья и фюзеляжи. Да и вертолетов ни от кого не прячут…

У самолета, который выкатили из капонира, суетились несколько человек в синих комбинезонах и офицерских фуражках; потом по лесенке в кабину забралась маленькая фигурка летчика в высотном шлеме и с лямками парашюта. Двигатели заревели, и машина плавно тронулась с места, покатила по рулежной дорожке.

На какое-то время Саламбек потерял самолет из вида — он ушел из окуляров бинокля влево, за постройки и холмы других капониров. Потом загрохотало с новой, удесятеренной силой, железный грохот стал приближаться, и вот почти над головой Саламбека, над гаражами, шоссе, юго-западной окраиной города — над всей великолепной мирной жизнью взлетела под большим, почти пятидесятиградусным углом серая стальная птица с двумя хвостами, с маленькими куцыми крыльями. Самолет был больше похож на ракету. Из двух сопел самолета-ракеты рвались острые желто-оранжевые языки огня, и штурмовик с сумасшедшей скоростью уходил в голубое чистое небо.

Саламбек, оглушенный грохотом турбин, на какое-то время забыл, зачем он пришел сюда, любовался полетом мощной машины. Зрелище и в самом деле было впечатляющее — человек в техническом прогрессе достиг очень многого!.. В следующую минуту Саламбек одернул себя — нужно было работать, продолжать наблюдение.

Разумеется, сидеть на краю города, любоваться в бинокль на взлетающие самолеты — проку мало. Нужно было максимально приблизиться к аэродрому, получить более конкретную информацию. Залимхан сказал четко: надо изучить подходы к самолетам, понять режим работы аэродрома, знать те метры, какие придется преодолеть группе захвата из засады, определить это место, точно, до секунды, рассчитать бросок — именно эти секунды позволят нейтрализовать экипаж, пилота, уже готового подняться по лесенке в кабину, и посадить в нее своего летчика.

Задача, конечно, была не из простых, но вполне выполнимая, вполне!

Саламбек неторопливо пошел вдоль оврага, по-прежнему наблюдая за взлетом самолетов. Взлетело девять машин, все одинаково двухвостые, с подвешенными под крыльями ракетами. Значит, сегодня у летунов серьезный день — боевые стрельбы. Где-то там, в западном направлении, куда умчались самолеты, полигон, там эти ракеты взорвутся, там будут оценены профессиональные качества летчика.

Идти пришлось долго. Снова Саламбек вышагивал за какими-то строениями, гаражами; потом он миновал автовокзал, перелез через развороченную трактором траншею с большими трубами, уперся вдруг в сетку-ограду; здесь начинался частный сектор — дома с садами и огородами. На ближайшем к Саламбеку огороде возились две женщины; потом к ним присоединился мужчина, разворачивающий рулон пленки. Одна из женщин подняла от лопаты голову, глянула в сторону Саламбека — чего это он там шастает, что за человек?