— Что ты со мной сделал? — нахмурился Киллиан. Голос звучал предательски слабо. В ответ брови некроманта снисходительно приподнялись, как будто это был самый глупый вопрос, который только можно было задать.

Как следует разозлиться на эту снисходительность Харт не успел: свои малые силы он, похоже, полностью вложил в неудачную попытку удара, и теперь ноги подвели его, безвольно подогнувшись. На удивление сильные руки некроманта — либо дело было лишь в том, что тело Киллиана, истощенное последними днями болезни, почти ничего не весило — среагировали быстро и помогли не упасть.

— Что ты… — сумел бессильно повторить Киллиан, на большее его сил не хватило.

— Ну-ну, — по-отечески заботливо сказал Ланкарт, легко хлопнув его по плечу. — Не перетруждайся, Киллиан. Ты, конечно, окреп, но явно не для того, чтобы драться.

Он не ответил. Веки налились тяжестью, сильно потянуло в сон.

— … тошнит? — последнее слово из реплики некроманта вырвало Киллиана из полусна.

— Что?

— Уснул, что ли? — хмыкнул колдун. — Впрочем, неудивительно. Вставать тебе было явно рано. Я даже удивлен, что ты это смог. Потрясающая воля к жизни, мой мальчик. Так вот, я спросил, как ты себя чувствуешь? Не тошнит больше? Выглядишь ты, надо сказать, хуже, чем некоторые мои люди сразу после воскрешения.

Киллиан вновь сделал над собой усилие, чтобы вырваться из плена сонливости и слабости, глаза его злобно сверкнули, столкнувшись со снисходительным взглядом колдуна.

— Так как? — хмыкнул Ланкарт, спокойно выдерживая злобу юноши. — Как себя чувствуешь? Опиши.

Вопреки упрямству и горящему внутри беспокойству о событиях последних дней, Харт и впрямь прислушался к себе.

— Сносно, — выдавил он.

— Ясно, — закатил глаза колдун, криво ухмыльнувшись. — Опять придется клещами из тебя информацию тянуть. Тошноты больше нет?

Киллиан поморщился.

— Нет.

— Как, я вижу, и проблем с дыханием. Я искренне забеспокоился, когда увидел, как срастается твой перелом: у тебя кости так хрустнули, что я побоялся за твое легкое. Но обошлось. Насчет слабости не переживай так. Ты истощен, тебе бы сейчас пить побольше, лежать и набираться сил.

— Належался уже, — буркнул Киллиан. — Сколько времени я здесь провел? И что ты…

— Да-да, «что ты со мной сделал?», ты хотел спросить. Я это уже слышал, — отмахнулся Ланкарт, как от надоедливого насекомого, жужжащего над ухом. — Так вот, как по мне, я сделал то, что обещал твоему наставнику: я тебя вылечил. Вряд ли, конечно, мне удалось исключить возможность твоих приступов удушья, ибо они у тебя носят более сложный характер, не только физический, но в остальном твоя болезнь отступила.

— Какой сегодня день? — устало поинтересовался Киллиан, хотя ему уже порядком надоело задавать некроманту одни и те же вопросы.

— Ох, вечно я забываю, как вы, смертные, сильно привязаны ко времени. Что ж, сегодня девятнадцатый день Мезона. Соответственно, провел ты здесь двенадцать дней. И проведешь еще не один, потому что, думаю, твоему наставнику, который уже прибыл сюда, захочется проверить твои новые особенности на практике. Когда он о них узнает, надо думать, он придет в восторг!

— Новые… особенности? — нахмурился Киллиан.

— Да. Те самые, что можно назвать побочными эффектами от твоего перевоплощения. Довольно болезненного, надо заметить. Я бы даже сказал, что то, что ты испытал, сравнимо с расплатой данталли.

Замечание про расплату Харт предпочел пропустить мимо ушей. Гораздо больше его интересовал тот самый вопрос, который он задавал первоначально.

— Бесы тебя забери, о каком перевоплощении речь?! — он попытался воскликнуть это, но вышел лишь слабый полушепот. — Ты что-то ввел мне под кожу. Что это было?

— Часть того эксперимента, который я проводил для Колера. Если попроще, то я привил тебе часть способностей хаффрубов и, если моя теория верна — а она, скорее всего, верна — тебе они достались навсегда. Агрессивное вещество, которое я ввел в твою кровь, начало перестраивать твой организм, менять его на внутреннем, сложном уровне. Если такое зелье ввести в кровь обычному, здоровому человеку, он, скорее всего, умрет, потому что его природная защита будет пытаться бороться с агрессивным чужеродным элементом, будет воспринимать его такой же болезнью, и этой борьбы организм попросту не перенесет. Но тебе было уже нечем защищаться, жрец Харт. Ты умирал. И единственным шансом вылечить тебя, был этот.

Внутри Киллиана вновь разбушевалась злость, хотя разум его и понимал, что в словах некроманта есть доля истины. О том, что умирает, молодой человек догадывался, изредка возвращаясь из тумана непрекращающейся лихорадки. Но то, что его превратили во что-то другое… нечеловеческое — пугал. Одновременно с тем он понимал, что далеко не мысль о лечении преследовал Ланкарт, вводя какое-то враждебное вещество, полученное из хаффрубов, в его тело. В памяти всплывали обрывки разговора с Мелитой: тогда колдун утверждал, что у него попросту не будет другого шанса проверить свою теорию. Ощущение, что его тело использовали в качестве эксперимента, было отвратительным. А то, что теперь о себе самом он мало что знает и понимает, вызывало ужасный дискомфорт и даже страх.

— Чем же я стал?..

— Иным, пожалуй, — пожал плечами Ланкарт, продолжая помогать своему «пациенту» держаться на ногах. — Частично хаффрубом, я бы сказал. Но не переживай: менять кожу и съедать чей-то мозг, чтобы сохранить человеческий облик, тебе не понадобится. Тебе, по моим расчетам, должны были передаться лучшие качества этих существ. Теперь ты почти не восприимчив к ядам, а силы данталли и прочих различных обитателей Арреды на тебя не подействуют. Твой поток обмена энергией с миром теперь весьма плотный, и запустить в него руку внешним воздействием — почти любым, кроме повреждений, сопровождающихся сильной кровопотерей — будет довольно проблематично. Да и заживать на тебе все, как мы уже успели убедиться, будет быстрее. Перевоплощение — это отдельный разговор, конечно, тут твой организм перестраивается, процессы идут активнее, но, полагаю, теперь скорость твоего восстановления тоже увеличилась. Ты, конечно, вряд ли будешь заживлять раны, как сами хаффрубы, да и утерянную конечность тоже, скорее всего, не отрастишь, но в целом темпы твоего выздоровления могут качественно отличаться от человеческих.

Киллиан, собравшись с остатками сил, заставил себя распрямиться, хотя на стену для надежности все же оперся.

— Вижу, ты можешь стоять довольно долго! — ликующе воскликнул Ланкарт. — Тогда пойдем, покажемся твоему наставнику и проведем эксперимент с данталли.

— Не достаточно ли экспериментов? — нахмурился Харт.

— Издеваешься? — почти обижено буркнул колдун. — Это же самое интересное: посмотреть, как на тебя отреагирует живой данталли. И на тебе сейчас как раз нет ничего красного, поэтому условия самые благоприятные. Идем со мной! Я тебе помогу.

Удивительно ловко некромант поднырнул под плечо Киллиана.

Дорога показалась необычайно долгой: передвигался Харт медленно и с трудом, чугунно тяжелые ноги через каждые пять шагов готовы были врасти в землю, подобно вековым деревьям, окружающим деревню Ланкарта. С верхушек исполинских громадин мирно сыпались по-осеннему пожелтевшие листья, искрящиеся влагой в лучах обманчиво теплого солнца, опускаясь на протоптанные многолетними маршрутами тропинки, виляющие между хаотично расставленными домами этого неестественно странного сообщества. Изредка в поле зрения Киллиана попадали люди, кожа которых казалась фарфорово-белой и была лишена всякого намека на здоровый человеческий румянец.

«Боги, даже данталли с их синей кровью на людей походят больше, чем эти твари», — брезгливо подумал Киллиан, тут же внутренне содрогнувшись при мысли о самом себе. Его нынешняя природа с измененным составом крови — или что именно изменил в нем сумасшедший, повернутый на экспериментах колдун? — теперь представляла собой нечто неизведанное и явно не человеческое. Пугающее…