– Но ведь не нападают пока.

– В том-то и дело, что пока. Им торопиться некуда. А вот тебе… Пока одни, прими совет.

– Говори, выслушаю.

– Назначь урок своему безопаснику. Нехай в Туров шлет своих сходников. Пусть слухи распускают, про то, что волыняне готовятся напасть на княжество, когда Туровский князь с дружиной в Чернигов войдет. То же самое и с Волынью пусть проделают. Если друг с дружкой не сцепятся, так хоть фору по времени дадут.

– В этом ты прав. Согласен.

– Опять же, приднепровские половцы, совсем не мирные тебе. У самых границ кочуют. Их стада скота и табуны лошадей у Змиевых валов. Если просочатся к Переяславлю, худо будет. Можешь ведь сам и не сдюжить.

Князь порывисто поднялся на ноги, прошел к столу. Налив из кувшина вина в чеканный серебряный фужер, залпом опрокинул в себя, рукавом вытер губы и усы. Спросил:

– Ну и зачем ты мне весь, и без того известный расклад объясняешь?

– Хочу к сему раскладу раскраску добавить.

– Каку, таку раскраску?

– А вот смотри. Курский престол, почитай свободный. Сам наследник при тебе в воспитанниках остается. Так?

– Ну, так.

– Теперь в Чернигове, наследник недоросль. Вотчину ежели нападут, защитить не сумеет. Войско потрепано, в большинстве своем еще не все возвратилось. Бояре разобщены. Ты единственный, кто может объединить все три княжества под единую руку. Потом и Ростов забирай Там тоже наследник малолетний, власть не удержит. Но это уже нужно по весне делать. Летом поздно будет. А за зиму все нужно технически подготовить. Бояр своих посылай в Чернигов и Ростов. В Чернигове пускай боярина Злобу окучивают, обещанья дают, что ближником своим сделаешь. Он согласится, не сомневайся. В Ростове…

– Лихой, никак ты меня в Великие князья сватаешь?

– Точно!

– Ну и какая выгода для тебя?

– Ведь не поверишь, что надоело в междоусобицах прозябать? Что за державу обидно?

– Не поверю.

– О-хо-хо! Ладно. Я тебе во многом помогу, только вот желание твоим наместником в Курске стать имеется.

– Понятно.

– Только пока на дворе конец осени, и еще зима не настала, мне нужно свои дела порешать, а потом и за твое браться.

– Что, и отложить никак нельзя?

– Так, а зачем? Я тебе до средины зимы не нужен буду, а к тому времени уж всяко жениться успею. А еще вятского володетеля, заря, постараюсь упредить, чтоб если и полез в наши дела, то на нашей стороне бы выступил. Или хотя бы не лез в них. Сильный он и нам нужен будет.

– Вон оно зачем едешь!

– Ага!

– А коли не отпущу? Ведь ты теперь, почитай мой служилый боярин будешь.

– Коли не отпустишь, так свадьбу перенесу. С князем Белой расы, Вячко, не встречусь. Горя не много, дева подождет, а с князем опосля все обговорю.

Князь хмыкнул в усы.

– Езжай. Ох, боярин, во многом ты прав, да ведь только лишь сделай я первый шаг к престолу Великого князя и обрушится на меня воинство остальных князей. Куда там Турову и Волыни. Вся Русь накинется.

– Так начни с того, что дружину увеличь. Только делать сие тайно нужно. По тихим весям и дальним погостам по десятку гридней разошли. Пускай вербуют люд. О воинской доблести и славе речи ведут.

– Ага! Ты думаешь моя казна бездонна?

– Присовокупь к ней казну Чернигова. С этого града и начинать потребно. А то, что на тебя накинутся, то для меня не секрет. Своему боярству обещай при захвате чужой территории, десятую часть всей добычи и отдание на поток захваченных домов.

– Не круто ли берешь?

– В самый раз. Только на время твоего правления пришло и разноверье во всех землях Руси. Не сотвори ошибку. Не отталкивай от себя людей разной веры, разных богов. Пусть верят в кого желают. Назад ничего не воротишь. Ты лишь пастырям большой воли не давай, не позволяй на шею садиться и интриги плести.

– Ладно. Езжай свои дела утрясать, а я думать буду. Ежели решу быть по твоему, потребуешься мне в месяце лютом.

Лиходеев откланялся, понимая, Что Владимир по всем доступным каналам будет проверять не только информацию по ситуации, но и всю подноготную Лихого. Ну и пусть проверяет. Как говорится, флаг в руки. Главное, чтоб дело выгорело. А сейчас за будущей женой нужно отъехать, ну и на обратном пути дочь забрать. Можно сказать, придется начинать жизнь с чистого листа. Это в который уже раз?…

Глава 17. Не пробуй глубину реки двумя ногами

Трудна была дорога для Лихого. Распутица. Чуть ли не с первых шагов нарвался на горстку татей, но осилил их. Через два дня, грязный летник вывел его из лесного предела в чисто поле. Показались половецкие сторожи. Приднепровские половцы внимательно отслеживали движение купцов, воинских ватаг и одиночек в русских землях. Находясь поодаль, попытались нагнать Лиходеева, но тот вовремя добрался до полосы леса, там и скрылся от них. Переходя с летника, на летник, подзагнал своих трех лошадей. Отдыхал мало. Торопился. Въехав в вятские земли, можно сказать, из чистого поля, попал в лесную зону. Проехав по над рекой, нет-нет, да и напарывался на деревни и веси аборигенов. Плохо! Обугленные бревна домов смердов, как маркеры половецкого набега. Одиноко торчат печные трубы из земли. В негусто разбросанных боярских усадьбах, зияют обгорелыми провалами окна каменных строений. А где народ? Нет народа! Было, что нарывался на стук топоров, вялый, редкий, не смелый. Подъезжал ближе. Интересовался.

– Куда люд делся?

Взмах рукой в сторону леса.

– Там! Прячутся!

Вот она Русь! Это юг. А что на западе и на севере происходит? Там свои беды. Там свои напасти. Никак не уймутся соседи. Все до чужого добра не равнодушны. Эх! Владимир бы только не подвел. А там наладится все. Не может не наладиться!

Вот и луговина с рекой, а сбоку лес стеной. До Крома верст тридцать осталось. Пора сворачивать.

Золотистый круг солнца завис над верхушками голых деревьев, зелени сосен и елей, вот-вот готовый сойти с небосвода. Осенний, сумрачный лес, отошедший от пологого берега реки на добрую полосу полевой ленты, на которой пожухлая трава словно струпьями обильно была утыкана высохшими стрелами верхового бурьяна. Его сплошная стена по краю составляла еще и нижний ярус густого кустарника с красными ягодами на безлистных, колючих ветках. К редкому чириканью птиц добавлялся едва различимый гул течения воды. Противоположный берег, кручей возвышавшийся над омутами, нет-нет. Лиходеев тыльной стороной ладони провел по челу, убирая капельки пота. Устал от дороги, и лошади устали. Взгляд зацепился за мохнатую живность, подающую голосом беспокойство. Стадо коз, лениво гулявшее у самой воды. Вот он и добрался! На вершине склона стоял оперевшись на палку хозяин животины. Только не как в прошлый раз, бородатый и седой дед, а мужчина в расцвете сил и здоровья. Видать нового гарамана поставили. Ну, это ему на руку. Мужик с улыбкой и присущим смердам живущим обособленно от родного печища любопытством, наблюдал за подъезжавшим всадником, ведущим в поводу еще двух лошадей. Подъехав, соскочил на землю. Перебросив повод лошади через голову, неторопливо повернулся к аборигену. Поприветствовал:

– Здрав будь, добрый человек!

– Здравствуй, путник! В Кром едешь? Тут недалеко осталось, но до вечера путь не осилишь. Хочешь, заночуй у меня? Тут, до самого города, боле негде.

– Видать придется воспользоваться твоим приглашением.

– Тогда погодь маленько. За мной пойдешь.

Мужик размахивая длинной слегой, со свистом и окриками погнал рогатых по лесной тропе, вслед за ним ведя лошадей в поводу двинулся и Лихой.

Знакомая избушка, затененная кронами деревьев, вросшая одной стороной бревенчатого угла в грунт, разве что курьих ножек не хватало, была как и прежде на своем законном месте. Оконце-слепыш. Вместо стекла не слюда вставлена, высохший бычий пузырь натянут на подрамник. Дверь не скрипнет, потому как на ременных петлях прилажена, но и закрывается не плотно. Печи нет. Жаровня запылала, быстро нагревая маленькое пространство.