Следует заметить, что когда речь идёт о доходе сельскохозяйственного населения, то я употребляю понятие «доход» в том же самом значении, в каком употребляют его ЦСУ, Госплан и Наркомфин. Это означает — цена всей продукции сельского хозяйства за вычетом расходов на её производство (в том числе платы батракам), но без вычета расходов на проживание семьи и на уплату налогов. К этому прибавляется‚ по такому же методу, продукция лесного хозяйства, рыболовства и охоты, а также от кустарных и иных промыслов, несельскохозяйственного найма на стороне и т. д.‚ поскольку всё это для данной семьи является второстепенным источником дохода, а не главным (иначе семья выбывает из числа сельскохозяйственных семей). В сумме всё это даёт для 1925/26 г. около 12 млрд. червонных рублей. К этому прибавляю ещё почти 400 млн. руб. заработков батрацкого населения, как вычтенных из цены продукции при определении дохода сельскохозяйственного населения. Натуральная часть дохода оценивается приэтом «по ценам производителей», что, собственно, не всегда вполне правильно и преуменьшает учёт бюджета хозяйственного крестьянского населения. Её следовало бы оценивать по розничным ценам в деревне на те же продукты для покупающей их с целью личного потребления части сельского населения (батраки, беднота, кустари и пр.). Но для такого пересмотра у нас нет необходимых данных.
К этой сумме дохода сельскохозяйственного населения (12 400 млн. руб.) всё реальное налоговое его обложение (830 млн. руб.) составило в 1925/26 г. около 6,7% (сводка Наркомфина давала преувеличенную величину в 9% вследствие отсутствия в ней поправок, какие выше оговорены). Этот расчёт подтверждается между прочим прямыми данными, собранными ЦСУ о проценте, какой составляет сельхозналог к денежной части крестьянского дохода. Согласно данным ЦСУ, уплата сельхозналога в среднем по СССР в 1925/26 г. заняла только 4% всего денежного бюджета всех групп крестьян в среднем (по упомянутым 10 тыс. бюджетов).
По «Контрольным цифрам» Госплана мы знаем, что денежная часть продукции в среднем для всех крестьян СССР составляет около 46% (а 54% — натуральная). Следовательно, по отношению ко всему доходу сельхозналог составляет только около 1,84%. А по сводке Наркомфина, сельхозналог составляет около 30% от всей суммы обложения, падающей на крестьян. Значит вся она должна составлять 6,1% к их доходу, если исходить из данных ЦСУ, т. е. ещё даже несколько меньше, чем получается у меня по прямому подсчёту.
Как мы видели, у несельскохозяйственного населения средняя величина изъятия из дохода налоговым обложением составляет 13,6% (около 1 500 млн. руб. из около 11 млрд. руб. дохода), или вдвое больший процент. Можно дать такую сравнительную ориентировочную табличку о результатах в этом отношении 1925/26 г.:
[— … — сельскохозяйственное население — несельскохозяйственное население.]
— Из населения СССР — 74,7% — 25,3%.
— Всего дохода населения — 52,0% — 48,0%.
— Суммы обложения — 35,8% — 64,2%.
Мы коснёмся освещения этой таблицы, когда дадим её расчленение по классам, — без этого она имеет слишком общий характер. Заметим лишь, что здесь, как и везде, мы принимаем во внимание только доход населения — без дохода государственного хозяйства (на который по Наркомфину и Госплану, приходится около 7% всего национального дохода). Ибо всё обложение мы относим, естественно, как указано выше, на доход населения.
Что касается распределения тяжести обложения сельскохозяйственного населения среди отдельных групп его, то для установления этого можно использовать, вопервых, данные сводки Наркомфина о составе всего этого обложения, а вовторых — сведения ЦСУ (по крестьянским бюджетам), какой процент денежной части бюджета составляет уплата сельхозналога. Всё обложение разделяется на две части: построенную прогрессивно (как сельхозналог) и уплачиваемую пропорционально потреблению (как перелагаемая часть акцизов или промыслового налога). Величина и состав каждой части обстоятельно указаны в докладе Наркомфина. Процентную тяжесть сельхозналога отдельно для каждой группы даёт ЦСУ. Для распределения же части налогов, уплачиваемой пропорционально потреблению, надо иметь в виду, что потребление середняцкой части почти точно соответствует среднему крестьянскому потреблению (которое выведено в докладе Наркомфина согласно данным и расчётам ЦСУ и Госплана). Потребление же капиталистической группы на душу надо считать в деревне в среднем не менее чем на три четверти или вдвое выше потребления на душу бедняцко-батрацкой группы. При таких допущениях получаем тяжесть налогового обложения, т. е. процент изъятий налоговыми платежами из дохода: для бедняцко-батрацкой группы — 4,25%, для середняцкой — 7%, для кулацко-капиталистической — 9,3%, а в среднем для всего сельского хозяйства — 6,7%.
Сравним теперь процентное распределение по классам населения, суммы доходов и суммы обложения отдельно для сельского хозяйства и для несельскохозяйственных занятий. Получаем такие результаты. Для совокупности сельскохозяйственного населения имеем:
[— Группы — из населения — из суммы доходов — из суммы обложения.]
— Бедняцко-батрацкая — 33,3% — 21,7% — 14,0%.
— Середняцкая — 64,6% — 67,5% — 71,0%.
— Капиталистическая — 2,1% — 10,8% — 15,0%.
— Итого — 100,0% — 100,0% — 100,0%.
Для совокупности несельскохозяйственного населения результат оказывается таким:
[— Группы — из населения — из суммы доходов — из суммы обложения.]
— Рабоче-служащая — 69,2% — 59,5% — 65,3%.
— Мелкобуржуазная — 28,8% — 31,5% — 22,7%.
— Капиталистическая — 2,0% — 9,0% — 12,0%.
— Итого — 100,0% — 100,0% — 100,0%.
Направленный против капиталистов характер нашего обложения проявляется в этих таблицах совершенно отчётливо. Капиталистическая группа в обоих случаях платит часть не только большую её доли в населении, но и большую её доли в доходах.
Одновременно таблицы показывают, что сама по себе средняя тяжесть реального обложения для обеих капиталистических групп у нас довольно умеренная (если не раздувать учёт действительности заведомо перелагаемыми на других сборами, как аренда за помещение и т. п., и не сосредотачивать внимания на больших налоговых ставках для почти несуществующих капиталистов с сотнями тысяч дохода, тогда как для нашего городского капиталиста типичен доход от 5 до 10 тыс. руб. в год, а в деревне ещё менее). Впрочем, вероятность некоторого недообложения капиталистической группы и желательность его усиления уже признаны были известным постановлением СНК по поводу «Контрольных цифр» Госплана, опубликованным осенью 1926 г. В следующем разделе мы указываем, какие поправки внесены уже в этом отношении в практику 1926/27 налогового года и чего удалось ими достигнуть.
Если сравнить тяжесть налогового и налогообразного бремени (т. е. процент изъятия из доходов) для сходных групп сельского хозяйства и несельскохозяйственных занятий, то по характеру материалов придётся сопоставить всю бедняцко-батрацкую группу с рабоче-служащей («низшая группа»), середняцкую — с мелкобуржуазной («средняя») и обе капиталистические. Результат оказывается следующим:
[— Группы — сельское хозяйство — несельскохозяйственные занятия.]
— Низшая — 4,25% — 14,3%.
— Средняя — 7,0% — 9,7%.
— Капиталистическая — 9,3% — 18,0%.
По всем группам процент реального обложения в несельскохозяйственных занятиях выше, чем в сельском хозяйстве. В целом для сельского хозяйства оказывается 6,7%, а для остальных занятий — 13,5%‚ (по докладной сводке Наркомфина, и тот и другой процент вследствие указанных выше ошибок исчислен несколько выше — для сельского хозяйства 9% и для прочих занятий 15,4%) .
В обоих случаях относительно тяжелее обложена капиталистическая группа. Бросается в глаза наличие некоторого «переобложения» рабоче-служащей группы в городе. Объясняется это тем, что пролетариат как носитель социалистического переустройства общества сознательно берёт на себя относительно большую часть тяжести чем какую налагает на своих союзников из области частного трудового хозяйства (середняк в сельском хозяйстве, кустарь в промышленности и т. п. «простое товарное производство»). Такая линия пролетариата находит себе выражение, вопервых, в обложении значительной части рабочих и служащих подоходным налогом, а вовторых — и главным образом — в принятой нами системе косвенных налогов на предметы потребления фабрично-заводского происхождения. Последнее объясняет в значительной мере и разницу в тяжести обложения между сельским хозяйством и другими занятиями. Земледельцы вместо продуктов, обложенных косвенными и таможенными налогами, отчасти потребляют самодельные, а отчасти вообще потребляют меньше этих продуктов на душу сравнительно с прочим населением.