Конечно, нет ничего удивительного в том, что капиталисты, имея только 6% имущества, собирают вдвое большую долю годового накопления, — на то они и капиталисты. Даже при распределении доходов соответственно имуществу каждого класса населения доля капиталистов в чистом накоплении оказалась бы больше, ибо их мало по числу лиц. Потому пропорционально соответствующий имуществу доход всё же дал бы им возможность более значительного процента накопления. Тем более должно это иметь место, когда имущество капиталиста приносит ему относительно более значительный доход на единицу, ибо он применяет своё имущество ещё для эксплоатации чужого труда.

До революции примерно от 85% до 90% всего ежегодного чистого накопления тогдашней России доставалось капиталистам и помещикам. Мы уменьшили уже долю эксплоататорских элементов в национальном накоплении в шесть раз. Это громадное достижение пролетарской революции в СССР будет на практике чувствоваться всё в большей степени по мере абсолютного роста нашего хозяйства. Первые годы после окончания войны (т. е. начиная с 1921 г.) оно недостаточно давало себя знать ввиду того, что хозяйство страны к этому моменту вообще под влиянием военного разорения упало крайне низко (до 20% продукции в промышленности и до 50% — в сельском хозяйстве). Все средства полностью вкладывались в заполнение образовавшихся ям, и никаких особенных эффектов в сравнении с довоенным хозяйственным уровнем ещё не наблюдалось. Уменьшение в шесть раз доли эксплоататоров в годовом национальном накоплении сказывалось в эти годы поэтому в другом. А именно — в особо ускоренном темпе подъёма хозяйства страны до довоенного уровня, какого не ожидали не только враги и друзья, но даже большинство самих нас. Теперь же, после достижения довоенного уровня в 1926/27 г.‚ уменьшение в шесть раз доли эксплоататоров в национальном накоплении даёт нам возможность особо крупных и всё растущих с каждым годом достижений сверх довоенного уровня. Если удастся ещё хотя бы на несколько лет отвратить опасность войны, которая готовится против нас во главе с консервативной Англией, то успехи наши в технике, благосостоянии, культуре и мощи далеко оставят за собой всё достигнутое. Именно это, конечно, и толкает отчаявшихся лидеров империалистского капитализма на военные авантюры, в которых, как мы надеемся, если до них дойдёт дело, они же и найдут себе конечную погибель. Само собой, что всякая попытка с их стороны протянуть военную «руку помощи» шансам развития частного капитала в нашей стране — может вызвать только обратный результат. Ибо хозяйственные условия ведения войны в современной обстановке неизбежно требуют более жёсткого планового регулирования, чем отношения мирного времени. Это подтверждено опытом даже буржуазных государств во время последней Мировой войны (см. мою книжку — «Государственный капитализм. Военное хозяйство Германии в 1914–1917 гг.», М., 1927 г.). Тем более это несомненно у нас в силу классовых особенностей нашего хозяйства и нашего государства.

Теперь же, в условиях мирного времени одним из главных и основных способов регулирования накопления и деятельности частного капитала является обложение налогами (включая налогообразные платежи, как особо повышенную для капиталистов квартирную плату и т. д.). Приведённое выше чистое годовое накопление остаётся у капиталистов после уплаты всех налогов. Мы должны сопоставить с капиталистическим накоплением величину уплачиваемых капиталистами налогов и отношение этих налогов к доходу, а также остановиться на тех особенностях налогового обложения, какие требуют принятия соответственных мер. Для всего этого требуется прежде всего отдать себе хотя бы схематический отчёт в распределении в СССР по общественным классам населения доходов и обложения в целом.

7.2. Классы, доходы, обложение

Последней сводкой имеющихся и предположительных данных о распределении по классам населения, доходов и обложения, является выполненная в Наркомфине работа за 1925/26 г.‚ опубликованная в больших извлечениях т. Ржевусским в №№ 4 и 5 «Экономического обозрения» за 1927 г. и представляющая собой докладную записку о тяжести обложения. По этим данным Наркомфина, вся сумма обложения населения за 1925/26 г. составляет около 2 330 млн. руб. Сюда входят полностью все бюджеты СССР, союзных республик и мест, до сельсоветов включительно (за вычетом оборотных поступлений неналогового характера, например, платы за проезд по железным дорогам), все так называемые добровольные сборы, вся на деле налоговая часть налогообразных платежей (например квартирной и школьной платы с высших разрядов, арендной платы за торговые помещении с частников и т. д.), страховые платежи крестьян и т. д. — словом, всё. Приэтом акцизы, таможенные пошлины, промысловый налог и разные другие платежи, перелагаемые обычно плательщиками на покупающих потребителей, разложены между всеми слоями населения пропорционально их потреблению. Считаю возможным пользоваться этим подсчётом абсолютной величины обложения как самым полным и наиболее проверенным, несмотря на некоторые очевидные его недостатки, преувеличивающие реальное обложение сельского хозяйства против действительности. Так, вопервых, сельхозналог предположен совершенно неперелагаемым на потребляющее население. Это, конечно, неверно. Так как крестьяне продают в город около четверти всей продукции сельского хозяйства (см. главу третью настоящей книжки), то в цене продаваемой продукции перелагается на горожан и четверть сельхозналога. Кроме того ещё четверть продукции сельского хозяйства продаётся внутри деревни более зажиточными группами крестьян менее зажиточным (см. там же). Наконец в состав налогового обложения разрабатывавшими доклад Наркомфина товарищами почему-то отнесены добровольные сборы за наём деревенского пастуха, на общественного производителя для стад (бык), на общественную городьбу полей. Всё это (в отличие от некоторых других «добровольных» сборов) вовсе не налоги, а нормальные расходы на ведение хозяйства. Кроме того к уплачиваемым сельскохозяйственным населением налогам неправильно отнесена (примерно на 30 млн. руб.) часть акцизов и других перелагаемых налогов. Именно та их доля, какая уплачивается частью сельских кустарей и летних отходников (водники, строители и т. п.). Это та часть кустарей и отходников, какая большую часть семейного дохода извлекает не из сельского хозяйства, а из своих промыслов, и которая большую часть года (и в частности лето) занята не в сельском хозяйстве, а в промышленности, строительстве и транспорте. Вместе с членами семей такого населения насчитывается до 7 млн. чел. (из них около 2,5 млн. чел. должно быть причислено к несельскохозяйственному рабочему населению, а до 4,5 млн. чел. должно быть присчитано к несельскохозяйственной мелкой буржуазии, т. е. к несельскохозяйственному частному трудовому хозяйству). Соответственно этому вместо 115,2 млн. чел. сельскохозяйственного населения, принятых Наркомфином для 1925/26 г., на деле его должно было быть только 108,25 млн. чел. Кроме того из общей массы обложения в 2 330 млн. руб., по подсчёту Наркомфина, около 160 млн. руб. приходится на «обобществлённый сектор», т. е. на налоги с разных госорганов (и отчасти — кооперации). Эта сумма не распределена докладной запиской Наркомфина между классами, что неправильно. Ибо налоги с госорганов в пользу государства имеют характер лишь перераспределения через бюджет между госорганами средств, по существу взысканных с населения. Потому и эти 160 млн. руб. мы распределяем между сельскохозяйственным и несельскохозяйственным населением сообразно данным Наркомфина об источниках их поступления.

Делая поправку на исправление численности сельскохозяйственного населения, на переложение четверти сельхозналога на несельскохозяйственное население, на исключение из налоговых сборов указанных выше расходов на пастуха, быка и городьбу и на учёт соответственной части «обобществлённых» 160 млн. руб., — получим всё обложение сельскохозяйственного населения около 830 млн. руб. вместо исчисленных Наркомфином 930 млн. руб. Соответственно совокупность обложения несельскохозяйственного населения составляет около 1 500 млн. руб. Таким образом из всего реального обложения населения в 1925/26 г. приходилось на сельское хозяйство около 35,8% и на занятых в других отраслях — около 64,2%, почти две трети.