Из всего этого вытекает изменение самого типа капиталистической деятельности в СССР сравнительно с дореволюционной Россией. До революции капиталисты были разделены на довольно разграниченные между собою группы, каждая со специальным кругом занятий: банкиры, фабриканты, внутренние оптовые торговцы, экспортёры и т. д. Теперь вместо этого создался новый тип капиталиста, с чрезвычайной подвижностью маневрирующего своим капиталом, являющегося сразу и финансистом, и оптовиком, и явным или скрытым организатором промышленной продукции. Когда судебный процесс позволяет проникнуть в существо совокупности операций какого-либо крупного капиталиста, перед нами почти всегда оказывается своего рода манёвренный «комбинат» (вроде приводившегося во второй главе примера ленинградского капиталиста Легача, который сразу имел небольшой водный флот для перевозки грузов, снимал в Парголове несколько тысяч десятин леса для разработки и торговли им, арендовал завод и занимался денежными спекуляциями). Особенности советских порядков, как указано выше, даже облегчают современному капиталисту усиление подвижности его капитала и лёгкости его извлечения из дела сравнительно с капиталистом дореволюционным. До революции магазин часто был в собственном доме — теперь в арендованном помещении; до революции завод был собственный — теперь, часто, арендованный и т. д.
Так как в основном одни и те же лица являются и капиталистическими торговцами, и владельцами кредитного капитала, и организаторами капиталистической промышленной продукции, — то общее количество всех капиталистов в СССР (кроме сельского хозяйства) не должно превышать тех почти 180 тыс. чел., какие являются, по налоговой статистике, средними и крупными частными торговцами и промышленниками (в том числе около 170 тыс. торговцев, начиная от третьего разряда, и около 10 тыс. промышленников, в предприятиях которых занято свыше трёх лиц, считая владельца и помогающих членов семьи). Собственно, количество их не 180 тыс., а меньше. Налоговая статистика за период апрель — сентябрь 1926 г. действительно знает почти 180 тыс. частных торговых и промышленных патентов (начиная от третьего разряда, т. е. кроме разносчиков и киосков в торговле и кроме имеющих в предприятии менее трёх лиц — в промышленности). Но бывает, что одному владельцу принадлежит несколько торговых заведений или одновременно торговое и промышленное заведение, — тогда на каждое всё же выбирается особый патент. С другой стороны, всё же может найтись несколько тысяч капиталистических финансистов, которые (или члены семей которых) не выбирают ни одного патента. Хотя, по всем наблюдениям, вряд ли много таких случаев, — статистика подоходного налога определённо свидетельствует, что капиталистов меньше, чем соответственных патентов. Таким образом, если принять наличность в СССР 180 тыс. капиталистических семей, то это будет скорее преувеличение, чем преуменьшение. В их руках сосредотачивается весь установленный нами частный капитал (кроме сельского хозяйства) — торговый, промышленный и кредитный, всего 1 600 млн. руб. на 1 октября 1927 г. Почти столько капиталистических внеземледельческих семей (170 тыс.) определено для 1925–1926 г. и подсчётами Комиссии СНК СССР по тяжести налогового обложения (июль 1927 г.). В грубо ориентировочном порядке можно дать примерно такую схему совокупности общего их дохода и в том числе чистого накопления за последний хозяйственный год.
По анкете Наркомфина в разработке П. Кутлера (вторая разработка, по полным анкетным данным, стр. 9, № 5 органа НКФ «Финансы и народное хозяйство», декабрь 1926 г.), за 1924/25 хозяйственный год чистая прибыль частного капитала, обращавшегося в торговых и промышленных предприятиях, составила около 490 млн. руб. Под чистой прибылью тут имеется в виду величина прибыли, полученной владельцами предприятий, за вычетом уплаты процентов на вкладные и заёмные капиталы и за вычетом всех налогов, кроме подоходного и квартирного, но без вычета расходов на проживание семьи владельца. За последующие два года частнокапиталистические обороты, по приводившимся уже официальным данным, возросли более чем наполовину против 1924/25 г. Поэтому для 1926/27 г. величину чистой прибыли в указанном смысле для частного торгового и промышленного капитала можно принять около 750 млн. руб. К этому надо прибавить чистую прибыль на кредитный капитал, составлявшую в год около 60% при величине его свыше 400 млн. руб., что даёт около 250 млн. руб. чистой прибыли частного кредитного капитала.
В сумме мы получаем, таким образом, для 1926/27 г. около 1 млрд. валовой чистой прибыли 180 тыс. семей капиталистов от эксплоатации их капиталом трудящегося населения (иначе сказать — около 4% национального дохода). Чтобы получить чистое накопление, надо вычесть, вопервых, расходы на жизнь, вовторых, подоходный и квартирный налог. Расходы на жизнь мы считаем возможным принять в среднем в 300 руб. в месяц. Конечно, многие проживают больше (даже по подоходной статистике есть несколько десятков тысяч плательщиков с доходом выше 400 руб. в месяц). Но гораздо больше таких владельцев небольших магазинов, особенно в провинции, которые проживают менее 300 руб. Ведь в цифру 180 тыс. владельцев входят также владельцы всех постоянных розничных магазинов, раз только торговое заведение является действительно лавкой, а не киоском (под киоском, по закону, понимается будка, куда не может войти никто, кроме продавца). Если предположить, что расходный бюджет в 300 руб. в месяц (сверх подоходного и квартирного налогов) взят ниже действительного среднего, то зато количество 180 тыс. капиталистов, почти несомненно, взято более действительного (по особенностям нашей налоговой статистики), так что во всяком случае возможная недооценка среднего капиталистического расходного бюджета уравновесится (надо ещё принять во внимание проживание целого ряда в собственных домах и дачах, в квартирах при своих предприятиях и т. п.).
При условном среднем месячном расходе на семью около 300 руб., на проживание капиталистических семей из валовой чистой прибыли капиталистов для 1926/27 г. надо вычесть около 650 млн. руб. Подоходный и квартирный налоги вместе с капиталистов, по бюджету на 1926/27 г. с местными надбавками составляют около 100 млн. руб. Таким образом, из валовой прибыли в 1 млрд. у всех капиталистов вместе (кроме сельского хозяйства) в результате 1926/27 г. остаётся только около 250 млн. руб. в год чистого накопления. Это составляет на весь частный капитал (к началу 1926/27 хозяйственного года — около 1 300 млн. руб., кроме сельского хозяйства) около 20% в год. Ко всему накоплению страны получается менее 10%.
Если приблизительно распределить кредитный капитал между владельцами торгового и промышленного капитала (за выделением небольшой части, как личное ростовщичестве на потребительские цели и т. п., что является обычно отграниченным от деятельности капиталистов, занимающихся торговлей и промышленностью), то тогда и получится, что в 1926/27 г. из чистого накопления приходится на торговцев около 150 млн. руб. и на промышленников — около 75 млн. руб., а остальные 25 млн. руб. падают на представителей чисто денежного капитала, не занимающихся организацией ни торговли, ни промышленности. Конечно, это расчёт лишь схематический; мы хотим здесь только подчеркнуть, что без принятия во внимание доходов от кредитного капитала (не учитываемых статистикой налогового обложения торговли и промышленности) нельзя объяснить не только того крупного чистого накопления, какое следует из расчётов Наркомторга (т. Дволайцкий), или того [размера] средней величины чистого накопления, какое следует из расчётов Госплана (т. Струмилин), но даже и того меньшего чистого накопления, какое вытекает из настоящей книжки. Ибо вся его величина должна была бы быть поглощена расходами на содержание семьи, и ещё не хватило бы — если только не предположить, что средний и крупный нэпман живут примерно в рамках бюджета заводского рабочего. Но такое предположение, конечно, явно нелепо и противоречит стоящей у всех перед глазами очевидности.