Эта крупная величина ещё более подчёркивает влияние частника на общий уровень цен, особенно в деревне. Ибо в деревне до двух третей всех промышленных товаров проходит через частного торговца, в то время как в городе — только одна треть. Разумеется, приэтом мы имеем в виду все промышленные изделия (и частных фабрик, и кустарные, и т. д.), а не только изделия государственной промышленности. Если принимать во внимание одни только изделия государственной промышленности, как это у нас часто делается, то получился бы результат, что и в деревне большая часть промышленной продукции проводится уже через кооперацию и госорганы. Но подобное «отвлечение» от кустарных и частнофабричных изделий столь же неправильно, как и распространённые способы измерения уровня цен по подбору только нескольких товаров из числа госизделий, притом почти стандартизованного типа, наиболее поддающихся регулированию цен, как соль, керосин, спички и т. п. (см. список восьми товаров, по которым определяется обычно уровень цен. Статья т. А. Львова в № 2 «На аграрном фронте» за 1927 г.). Этот подход неправилен. Нужно принимать во внимание и некоторые другие изделия. В частности для деревни, как указывает там же т. Львов, — масло подсолнечное и селёдки; в северной части страны — и муку, которую там привозят отчасти в деревню. На правобережьи Украины из всей рыбы частник завозит 30%, да и из завозимой госорганами ещё сбывается через частника половина (из обзора Наркомторга СССР за октябрь — декабрь 1926 г.). А цена рыбы (селёдки) в исчисление уровня цен вовсе не входит. Таких примеров ряд, и непринятие их во внимание искажает представление и о доле частника в сельской торговле промышленными товарами и о роли его в образовании уровня цен.

Для оценки роли частой торговли в сбыте продуктов сельского хозяйства надо иметь в виду, что вся товарная продукция сельского хозяйства (без леса) составила в 1925/26 г., по «Контрольным цифрам» Госплана, только 3 640 млн. довоенных рублей (стр. 342; для перевода в червонные по ценам производителей, согласно Госплану, надо помножить эту величину на 1,4). Проверка этих данных по окончании отчётного года дала немного бо́льшую цифру, так как оказался недоучтённым внутрикрестьянский оборот (отчётная статья т. Громана в «Экономической жизни» от 2 апреля 1927 г.). Под внутрикрестьянским оборотом имеются в виду продажи сельскохозяйственных продуктов одними крестьянами другим крестьянам (например беднота обычно полгода покупает хлеб, подрабатывая для этого средства на стороне; то же делают сельские кустари, лишь отчасти занимающиеся земледелием, и т. п.). На эти внутрикрестьянские продажи, согласно отчётным данным Госплана, пришлось 1 882 млн. довоенных рублей (та же статья т. Громана), а остальное продано было из деревни в город. Эта, определённая Госпланом отчётная величина продаж из деревни в город почти точно совпадает с величиной, подсчитанной для этих сельскохозяйственных заготовок за 1925/26 г. Наркомторгом СССР (в декабре 1926 г. — см. сборник «На путях социалистического строительства», стр. 130). По Наркомторгу, получается для таких продаж за пределы сельскохозяйственного населения всего 2 725 млн. руб. червонных, что при переводе по тому же индексу (1,4) даёт около 1 900 млн. руб. довоенных.

Таким образом, из всех проданных крестьянами в 1925/26 г. продуктов сельского хозяйства лишь около половины вывозилось из деревни в город. Из этой половины, по подсчётам наших официальных органов, приходилось примерно по одной трети:

1) на продукты полеводства, луговодства, садоводства и огородничества вместе, кроме сырья для промышленности (приэтом на садоводство и огородничество вместе — лишь одна шестая этой трети; картофель отнесён к полеводству);

2) на продукты животноводства и рыболовства, кроме сырья для промышленности (в частности на рыболовство — менее шестой части этой трети);

3) на сельскохозяйственное сырьё для промышленности (масличные семена, лён, пенька, хлопок, табак, махорка, кожи, сахарная свёкла, шерсть, щетина, пушнина, цикорий и т. д.).

Если взять то, что уходит из деревни, т. е. ту половину сельскохозяйственной товарной продукции, какая отчуждена за пределы деревни в город, то, по подсчётам Наркомторга, довольно детальным и вполне правдоподобным, из неё приходилось на скупку оптовиками-капиталистами 25%, на продажу непосредственно трудовыми элементами, привозящими в город свои изделия на базары и т. п., — 15% и на заготовку государственных и кооперативных органов — 60% (сборник «На путях» стр. 128–131, расчёт за 1925/26 г.). Получается на первый взгляд как будто бы не так уж плохо, так как из всего того, что из деревни уходит в город, из всей сельскохозяйственной продукции, отчуждённой для города и для экспорта, только 25% проходит через капиталистическую торговлю. На первый взгляд это как будто противоречит общеизвестному явлению, что торговля мясом, овощами и многими другими продовольственными продуктами находится в наших городах преимущественно в руках частников. Это кажущееся противоречие станет понятным, если из общей доли сельскохозяйственных продуктов, уходящих из деревни, исключить ту часть, которая на широкий рынок не поступает, т. е., если исключить сырьё для промышленности, заготовку для экспорта и заготовку для армии. Если эти три вещи исключить, как на рынок для покупки населением не поступающие, а взять остальную часть, т. е. то, что покупается и потребляется в городах и в фабричных местностях населением, то получится совсем другой результат. Из той части сельскохозяйственной продукции, которая идёт для населения городских поселений, на долю частной торговли приходится уже не 25, а семьдесят пять процентов, в то время, как на долю государственной и кооперативной торговли вместе — только 25%. Значит, из всей товарной сельскохозяйственной продукции, уходящей из деревни, государственные и кооперативные органы заготовляют 60%. Но так как главная часть их заготовки идёт для экспорта, для сырья промышленности и для армии, то в сельскохозяйственной продукции, потребляемой городским населением, доля государственных и кооперативных органов составляет только 25%, а 75% проходит через частную торговлю. В том числе более 45% проходит сначала через капиталистический опт и потом уж поступает в частную розницу, а почти 30% идёт прямо через частную розницу, т. е. продаётся на базаре приезжающими крестьянами, молочницами и т. д., привозящими свои продукты на телегах и продающими их в значительной мере непосредственно розничникам, минуя крупный опт, либо непосредственно потребляющему населению тут же на рынке.

Таким образом, на городском потребительском рынке сельскохозяйственных продуктов мы имеем такое положение, при котором не менее 75% покупаемого населением продовольствия сельскохозяйственного происхождения покупается жителями у частных торговцев. Понятно, что в этой области решающее значение для уровня цен при таких условиях также имеют пока цены частные, а не цены государственные и кооперативные. Отсюда всеобщие заявления наших газет, что население почти не чувствует снижения цен на продовольственные продукты, производимого кооперацией. Для такого «чувствовании» необходимо прежде всего увеличить долю кооперации в заготовках и продажах мяса, масла, яиц, картофеля, овощей, фруктов и т. д. В этом заключается сейчас одна из основных задач в области внутренней торговли. Успехи в разрешении её не только увеличат и укрепят реальное значение денежной зарплаты, но и значительно облегчат дальнейшую интенсификацию крестьянского сельского хозяйства и повышение его трудоёмкости. Ибо замещение частного скупщика кооперацией означает не только удешевление для городского потребителя, но и увеличение выручаемой крестьянином цены сравнительно с получавшейся им от капиталиста (то и другое за счёт упразднения сверхнаживы капиталиста). Между тем, как раз все эти продукты относятся к числу таких, какие повышают интенсивность хозяйства, требуют больше рук, позволяют обходиться меньшим размером площади и уменьшают возможность аграрного перенаселения и выталкивание безработных в города.