Появилась надпись: «Пароль неверный».

— Черт! — сказал журналист и повторил процедуру.

Тоже самое.

— Ира! — закричал журналист. — Что-то твоя машина меня не пускает.

В ее присутствии набрал пароль и надавил «Enter».

— А почему было только три звездочки? — спросила наборщица. — В слове «хрен» четыре буквы!

Она действительно была воспитанная девочка…

В редакцию позвонил сотрудник пресс-службы одной из силовых структур и попросил о помощи.

— Несколько номеров назад в вашей газете был опубликован очерк о стелле, которая установлена на Театральной площади. Посмотрите пожалуйста, какое у нее полное название…

Корреспондент, поднявший трубку, не помнил, как называется стелла.

Пришлось листать подшив

Раз, потом другой — никак не мог найти тот самый очерк…

Потом он принялся искать журналиста, написавшего очерк.

Но журналист был на задании — не то в Законодательном собрании, не то мэрии, не то еще где-то…

В общем, корреспондент обзвонил десяток мест.

Потревожил десятка полтора человек.

Истратил часа два рабочего времени.

Наконец, узнал и, торжествуя, связался с пресс-службой.

— Узнал: стелла называется так-то…

— Восемь букв, значит?.. — переспросил сотрудник пресс-службы. — Подходит. Спасибо.

В одной редакции корреспонденты сидели в огромном зале, а редактор — на балкончике, как бы на втором этаже.

Был редактор толстый, не очень молодой.

Ему было лень ходить по лестнице туда-сюда.

Поэтому, ознакомившись со статьей, он просто швырял ее автору по листочку с балкона и кричал вниз:

— Это что за поток сознания?! Немедленно перепиши!..

Корреспондент подошел к зданию, где находилась редакция.

Женщина, стоявшая у входа, глянула на него и фыркнула:

— Ну и морду себе нажрал, падло!

— С головой всё в порядке? — спросил корреспондент.

— Ты иди, падло, иди…

Добрая такая женщина, весьма душевная…

Корреспондент решил не связываться.

Но поднимаясь по лестнице на второй этаж, решил, что сто двадцать четыре килограмма — это действительно перебор.

И самому стрёмно, и девочки шарахаются, как черт от ладана…

В общем, сел он на диету и принялся худеть.

За полгода добился поразительных результатов.

Как-то на пресс-конференции в мэрии встретил знакомую журналистку.

Та, увидев его, аж в лице переменилась.

— Ты что — пьешь?!

Корреспондент уже успел привыкнуть к тому, что окружающие неадекватно реагируют на метаморфозу.

Подозревают всякое: что он чем-то тяжело заболел, что сел на иглу, что начал спиваться, что имеет проблемы с деньгами и голодает…

— Нет, я — нюхаю, — пошутил он.

Но журналистка приняла его слова всерьез.

Рукой замахала:

— Ты это прекращай, прекращай…

Предприниматель решил облагодетельствовать детский дом — подарить партию водяных фильтров.

За полчаса до мероприятия журналист начал собираться на мероприятие, чтобы должным образом осветить акт благотворительности.

Вдруг — телефонный звонок.

— Простите, сегодня ничего не будет, — сообщила пресс-атташе мецената. — Перенос на завтра.

— А что случилось? — спросил журналист. — Водяные фильтры купить не удалось?

— Да нет… Фильтры-то мы купили. Просто мэр сегодня приехать не может.

Редактор утром сказал корреспонденту:

— Есть очень интересная тема. Знакомые рассказали, будто вчера в порту пришвартовалась подводная лодка. Узнай, что им надо. Возьми интервью у капитана…Ну, короче, отработай тему по полной программе.

Корреспондент первым делом позвонил в порт.

Диспетчера очень удивились (какая еще подводная лодка?!), но отказались беседовать с журналистом без санкции директора порта.

А директор, как назло, с утра был на каком-то совещании.

Потом корреспондент позвонил:

— главному инженеру порта,

— заместителю директора порта,

— своему знакомому, который жил близ набережной («Вася, выгляни в окнои скажи, стоит в порту подводная лодка или нет там ни фига…!),

— в пресс-службу военного округа,

— в пресс-службу ГУВД,

— в пресс-службу городского УВД…

Иначе говоря, полгорода поставил на уши.

Наконец, после обеда выловил директора порта и тот долго и вдумчиво объяснял, что никакой подводной лодки у пирса нет и быть не может:

— Река обмелела, боевой корабль или подводная лодка сюда даже в принципе подойти не могут…

Корреспондент доложился редактору.

— Ну и черт с ней, — сказал редактор и уткнулся носом в какие-то бумажки.

А часов в пять позвонили из пресс-службы ГУВД: съемочная группа ее время от времени снимала материалы для центральных телеканалов.

— Ну так где ваша гребаная подводная лодка? — раздраженно спросили корреспондента. — Мы уже на НТВ позвонили, договорились о сюжете на семичасовой выпуск, а найти ее не можем!..

Журналистка поругалась с мужем.

На работе неприятности.

Деньги — почти на нуле…

В общем, журналистка решила, что жизнь в миру у нее не сложилась.

Приехала в женский монастырь на окраине города.

Рассказала настоятельнице, что ее всё достало, и она хочет уйти в монастырь.

— Хорошо, — сказала настоятельница. — Мы никому не отказываем… Только учтите, у нас тяжело.

— Я работы не боюсь, — сказала журналистка.

Ей выдали черный балахон.

После молитвы и пресного обеда отправили мыть уборную.

Когда она управилась — поручили таскать камни на строительстве часовни.

Ну совсем как в армии — от забора и до заката.

Непривычная к тяжелому физическому труду, журналистка падала в келье на жесткое ложе и вырубалась.

В пять часов утра ее будили и, после молитвы и скудной трапезы, снова отправляли на работу…

Она продержалась четыре дня.

А на пятый день смекнула, что хрен редьки не слаще.

Тайком звякнула в редакцию.

Приехал фотокор.

Сделал несколько снимков монастыря и журналистки в черном балахоне, уродующейся на перетаскивании кирпичей…

После чего журналистка сбросила с себя одеяние божьей невесты и свалила.

О своих мучениях в монастыре написала репортаж, за который епархия отлучила ее от церкви.

— Маньяки они все!.. — ответила экс-монахиня на расспросы знакомых. — Я ушла к ним от мирской суеты, а они меня пахали заставили, как негра на плантации…

В середине рабочего дня один журналист решил навести порядок в столе.

Открыл ящики и принялся сортировать груды бумаг.

Нужные откладывал в сторону, ненужные — рвал.

Со стороны это выглядело несколько интригующе.

Наконец, коллеги подошли и стали задавать наводящие вопросы:

— Леша, а в Москве там как — всё о" кей?

— В каком смысле?

— Может, мы чего-то не знаем?

— Чего вы не знаете?

— Ну, может, пора уже архивы уничтожать и тикать…

Журналист как-то обмолвился, будто он — афганец.

У него была русская фамилия.

Цвет кожи, правда, смугловатый.

Но учитывая нос с горбинкой и легкую картавость, скорее уж еврей-полукровка…

— В каком смысле — афганец? — спросил собеседник.

— Ну, я воевал в Афганистане.

Собеседник подумал немного.

Потом спросил:

— А на чьей стороне?

Известный сатирик Михаил Задорнов приехал в российскую глубинку.

Перед концертом встретился с местными журналистами.

Оценивая политическую ситуацию в стране, сказал, в частности:

— Я вот уже не первый год говорю с эстрады все, что хочу, и никто меня не посадил!

Один из журналистов заметил очень серьезно:

— Так всё в свое время, Михаил Николаевич…