«Зима. Почерневших деревьев аллеи…»
Зима. Почерневших деревьев аллеи.
Две улочки, нас приводящих домой.
«Пойдем лучше этой, она зеленее», —
Ты тихо сказала глубокой зимой.
А я улыбнулся, в ладоши захлопал,
Но понял внезапно при этих словах:
Там гуще ветвились и ясень, и тополь —
Все в шапочках белых на черных ветвях.
А улочку ту, где глубокие ямы
Являли собою былые дома,
Былые деревья, стоявшие прямо,
Тогда обошли мы. Ты помнишь сама.
И шли мы по той, где, над снегом чернея,
Хранили деревья дыханье твое:
«Пойдем лучше ею, она зеленее…»
Твоя оговорка. Смущенье мое.
«Я в дом вошел, оставив снег в полете…»
Я в дом вошел, оставив снег в полете,
Подумал как же быть теперь со мной?
И не молчать на милом повороте.
И ничего не говорить в расчете,
Что кто-то медлит, стоя за спиной…
О Вас я думал…
А из-за ограды.
Чьи кружева белели тяжело,
Уже морозом и ветвями сада —
Бессмертным тленьем вечности несло.
«Мне зима залепила в стекло снежком…»
Мне зима залепила
В стекло снежком,
Чтобы выглянул я скорей,
И за дерево спряталась.
Снег пешком
Шел до самых твоих дверей.
Подошел и, колеблясь,
Застыл в окне,
Чтоб глянула хоть чуть-чуть.
Это клочья записки
Твоей ко мне.
Это я за углом топчусь.
Мне зима залепила
В стекло снежком,
Чтобы выглянул я скорей.
Это ты позвала.
Это я пешком
Шел до самых твоих дверей.
Мартеница[1]
Марианне
Я и за то еще тебя люблю,
Что и тебе, как мне, давно знакома
Похожая на изгнанность из дома
Пробежка по ночному февралю.
Когда следы темны на тротуаре
И белый пух сквозит из черноты
Там, где друг друга двое миновали.
Он не решился? Испугалась ты?
Но я люблю тебя еще за то,
Что ты, в осеннем выбежав пальто,
Со мной
в февральской замяти стояла
И верила тому, что за углом
Уже весна по веткам бьет крылом,
И от стихов в мороз не угасала.
Я заслонял тебя лишь рукавом.
Все говорило: он солжет, не охнув.
Но — через день!
И в зеленях, и в охрах
На напряженных ветках сжатый лист
Подрагивал… И был с карнизов
мокрых
Щепотками набросан птичий свист…
А для людей снега еще гостили,
Что было, впрочем, в очень старом
стиле.
«Зима повисла на ресницах…»
Зима повисла на ресницах,
На ближних ветках.
На вереницах
Дальних елей
И на беседках.
Снег представляет зиму в лицах
Людей, зверушек…
Зима повисла на ресницах,
Ветвях опушек.
Снег нынешний со днем вчерашним
Связует искра.
Все близко так, что даже страшно,
Что так все близко.
С таких ресниц такую зиму
Смахни, попробуй!
Мороз блестит неотразимо
Лыжней сугробной,
И из своих прогулок сольных,
Дыша глубоко,
Ты прибегаешь точно Сольвейг
Из песни Блока.
Лыжня к лыжне летит, кренится, —
То врозь, то вместе…
Зима повисла на реснице
И на созвездье.
«Когда случаются в судьбе…»
Когда случаются в судьбе
Провалы, темени,
Не надо думать о себе
В прошедшем времени.
Тогда сырой землей дохнет,
Родной, суглинистой,
И хризантемою пахнет
Поблекшей, инистой.
Гляди в провал, во тьму гляди,
Гляди-разглядывай.
И все, что будет впереди,
Не предугадывай.
Живая ночь, живая тьма
Не вечно тянется…
Она прояснится сама,
Сама протянется.
Марианна
Слежу, как листья липы отсыхают
И осторожно падают…
А я?
Я никого сегодня не люблю.
Прекрасно быть забытым человеком.
Прекрасен шум деревьев надо мной.
Прекрасно, где-то строчку потеряв,
Остановиться. И пойти обратно,
Припоминая…
И припоминая
Углы домов, и стены, и дворы.
Где кошки в тень укрылись от жары…
Тогда, когда и ясно, и туманно
Стояла тишь осенних паутин,
Совсем зеленую нашли мы ветку.
Таков пейзаж на годы, Марианна,
Что и в Варшаве, и у нас не странно,
Когда в Москве
и ты, и я, и мы…
И осень и весна среди зимы.
вернуться
1
Мартеница — принятое в Болгарии поздравление с весной.