В общем, я устроила всем мини-стресс. Потом мы дружно обсудили все неприятные стороны «Летучего шоу», затем посмеялись над собой и разошлись каждый в свою сторону.

Я пошла на пляж. С песочком, ламинариями, пивком, греческими бистро и огромным количеством паломников-отдыхающих.

Жизнь налаживалась на глазах. Так мне казалось. На самом деле она была давно налажена. Она очень любит меня и никогда не забывает. А сюрпризы её бесподобны!

Часть 10. "Храни меня и под своей рукою..."

Набережная Анапы в полдень прекрасна.

Синее высокое небо, прогуливающиеся отдыхающие - всё это напоминало мне сцены из старых советских фильмов, когда все трудящиеся были или в белом, или в полосатом. Пионерские отряды маршировали под знамёнами в красных галстуках, и громко звучала задорная музыка. Сегодня толпа была пёстрая, и общая картинка смотрелась наряднее.

До пляжа оставалось только спуститься по лестнице.

Со всех сторон зазывалы предлагали что-нибудь купить. Девушки продавали самодельные обручи-венки из бумажных цветов. Венки брали неохотно, потому что рукодельницы сэкономили на расходном материале. На одной руке у цветочницы висела нарядная цветочная корзина, а в другой она держала один обруч. Сквозь меленькие бледненькие цветочки торчала неприкрытая металлическая скрученная кое-как проволока.

Мой предпринимательский дух и возмутился такой безалаберности, и обрадовался, одновременно! Любой курорт сродни золотой жиле. Здесь никогда не будет кризиса. При необходимости, отдыхающим можно продавать даже воздух, только нужно правильно его упаковать.

Веночки для девушек скорее напоминали терновые венки мучеников, благостно распустившиеся скромными цветочками на лучистом морском берегу. А ещё они были похожи на пасхальные могильные венки, над которыми поработали время, ветер и солнце. Но девушек на лестнице было много. В начале каждого лестничного марша стояла такая цветочница.

Мне стало интересно: «Какая покупательная способность и клиентура у подобного «предмета девичьего туалета?».

В лицо дул горячий ветер. Кафэшкины столики манили в зонтичную тень. А напротив греки раздавали желающим потные от холодного пива бокалы. Пена лезла через край и, пузырясь, хихикала: «Я - густая, воздушная, ГОСТовская пена от свежесваренного янтарного напитка - ПИВА. Съешь меня, съешь, съешь...».

«Не откажусь...», - подумала я и купила себе большой бокал.

Греков-мужчин я распознаю за версту. Я их обожаю. У меня какая-то ненормальная страсть к грекам. Раньше, во времена Советов, я что-то подобное испытывала к грузинам. Именно к грузинам. Они платили мне тем же. Но тем же мне платили не только грузины, а все южные национальности.

Я надеюсь, что читатель понимает, что речь идёт о симпатии. И всё!

Эх! Жаль... Не те грузины нынче пошли! Зато прибавилось греков.

Села я под зонтик, аккурат за скульптурой, изображающей, как явно грек почему-то разрывает рот золотому барану. У баранов такой маленький рот, что пастью его назвать у меня язык не поворачивается.

У меня была коммерческая цель: посмотреть, сколько идиотов купит венки, пока я пью пиво. Но скульптура внесла в планы сумятицу. Она была слегка позолоченная, что заставило меня думать про легенду о «Золотом руне». Правда, там - как мне помнится - барану рот никто не драл. А здесь «золотой человек» со скульптуры старался изо всех сил!

Пока я пила пиво, идиотов на венки не нашлось.

Довольная собой и тем, что планета Земля всё ещё находится в разумных руках, я отправилась на пляж.

Пляж был длинный, песчаный, с огромным количеством горок, кафешек, мамаш и детей. Я решила, что «от добра добра не ищут» и приземлилась если и не на крайнее, то на одно из первых место под навесом у самой воды. Сто пятьдесят рублей сегодня были включены в бюджет дня.

Я оставила «поднадзорно» вещи и ушла плавать. Море было в цвету. У берега каша из водорослей была такой густоты, что в ней - как в хорошем борще - можно было ставить ложку.

Две тётки, похожие на Тильд-купальщиц , тихо матерились между собой. Когда я брела мимо, они попробовали вовлечь меня в своё бормотание и осуждение.

- Женщины! Да вы что! - сделала я удивлённое лицо. - Да в Москве, в спа-салоне за полчаса в этих водорослях с вас возьмут пару тысяч. Так там ещё и водоросли старые, привозные. Их пока везут - они половину своих полезных свойств растеряют. А некоторые даже пытаются замораживать, как рыбу. А вы здесь омолаживаетесь практически живыми деньгами. Бесплатно. Вот посчитайте, сколько денег вы уже спустили за это время? Не готов ещё простой народ примерить на себя жизнь элиты. Выгоды своей, что ли, не видите? А если вам здесь сильно густо, то пройдите на другой пляж - там ни одной травинки.

- Спасибо вам, а то мы ничего не знаем, - дружно отозвались тётки. - А где, вы говорите, пляж другой?

- За теми корабликами, - показала я им в сторону «Высокого берега».

- Мы завтра туда пойдём, да? - обратилась одна подруга к другой, вторая меня застеснялась, но кивнула.

Я побрела дальше.

Отплавав свои полтора часа в совершенно чистом море, поскольку водоросли «прилюбили» только береговую линию, мне удалось наблюдать следующую картину...

Подруги-купальщицы лежали розовыми поросятками в воде, у полоски песчаного берега, с головы до ног облепленные зелёной тиной. Теперь подруг было трое. Позади них скучающий мужчина читал программку экскурсий. Так как подруги были разнокалиберные, а мужчина - в очках, мне тут же вспомнился эпизод из «Кавказской пленницы» про вакцинацию от коровьего ящура...

Я люблю море. И не устану говорить об этом. И не боюсь надоесть. Эти взрослые тётушки со стороны казались малышами в песочнице. Просто родители ненадолго отлучились куда-то. Рядом бегал голый карапуз с лопаткой и ведром, смешно вилял попой и мимоходом то обсыпал песком, то обрызгивал всех на своём пути. Они и фигурами были одинаковые: тётушки и карапуз.

Вырастая, мы остаёмся такими же голопузыми детьми во взрослой жизни. Только розовая и бархатистая кожа становится бронёй. По сути: снаружи взрослый человек - такой же хищник. Только когти и клыки у него из металла - как в руке, так и в слове. Зато в душе - мы все нежные голожопые дети.

Увлеклась. Продолжаю...

Занимаю я своё законное место «согласно купленным билетам», намазываюсь кремом «PF 50», очёчки - на нос, Ю. Несбё - в руки, укладываюсь поудобнее. Вокруг расхаживают стихийные официанты. Хочешь - ешь, хочешь - пей, хочешь - спи!

«О! Спать хочу...», - решила я.

Мерный шорох волн действует на меня лучше всякой колыбельной. Уже и Морфей махал мне ручкой с проплывающей мимо яхты, как вдруг меня здорово окатили водой.

- Простите, у вас лежанка рядом пустая? - спросила женщина с младенцем на руках.

Кроме того малыша, что она держала на руках, её сопровождали: парень лет двадцати, две девицы-двойняшки лет шестнадцати, два мальчика-погодка семи и восьми лет и пара девочек-близняшек трёх лет.

Всего их было восемь или девять человек. Ещё не факт, что все были здесь. Мать с младенцем имела выражение лица «не терплю отказа». И не только для меня. Это была вросшая маска. Иначе с такой оравой - нельзя. Старшие дети терпеливо ждали, когда будет дана отмашка: «Спешиться. Ра-спря-га-йсь!». Малыши обливали друг друга водой из водных пушек. Одна из порций досталась мне.

«О, нет!», - подумала с ужасом. А вслух сказала:

- Здесь занято, сейчас подойдут.

Мамаша посмотрела на меня, как на таракана. Даже хуже - сквозь таракана.

- Мы подождём, - подытожила она и обратилась к измождённым детям. - Стелите здесь.

- Сударыня, здесь всего одно место, и оно занято.

Меня для неё - после ответа про лежанку - не существовало. Табор решил сделать стоянку. Стелились лежаки, детские коляски, как кибитки, становились кругом, перегородив проход по песку гуляющим вдоль берега.