— Та-ак, — глубокомысленно изрек Карпенко и стал выбираться из «Запорожца».

— Может, не надо, — тихо произнес Костя, видя, каких трудов стоило инвалиду выйти из машины.

— Оставь собаку здесь, — проговорил Карпенко и направился к воротам. Опираясь на костыль, он палкой загрохотал по ребристой обшивке калитки.

— В чем дело? — отстраняя вахтера, поинтересовался подбежавший носатый и метнул недобрый взгляд в сторону Кости.

— Не к чему долго объясняться. — Карпенко сунул гицелю свое удостоверение и коротко бросил: — Открывай, я заберу свою собаку.

— Черно-белый песик Арлекин, — подсказал Костя.

— Не беспокойтесь, я сейчас вынесу вашего песика. Сразу бы сказали, что вы «афганец», я бы без слов…

— Заткнись! — оборвал его Карпенко.

Жужа очень обрадовалась, когда рядом с ней посадили Арлекина, деловито облизала ему мордочку, уши. По дороге она все прижималась к Костиному боку. Наверное, не верилось, что ее, наконец, спасли.

— Как же я теперь с вами рассчитаюсь? — озабоченно пробормотал Костя, вдруг вспомнил, что отдал носатому все деньги.

— Эх, хлопчик, разве за такое деньгами рассчитываются? засмеялся Карпенко.

— Правда, — тихо произнес Костя и добавил: -Жаль, что я с вами больше не увижусь.

— Может, и свидимся. Ты в какой школе учишься? Костя назвал номер школы и адрес.

— Ну вот, буду знать. Я же сказал: работаю в ДОСААФЕ и со школьниками мы дружим…

И потом они, действительно, встретились… на спортивном празднике.

Подробностей о том, как Костя выручал Жужу, мама не знала. Ей было известно лишь то, что он ездил на такси за собачонкой и без всяких приключений ее выкупил. Еще бы не выкупить за такие деньги! Конечно, ему не следовало пороть горячку. Проще было вместе съездить на другой день. Так что уж, пожалуйста, в следующий раз…

Костя убедил маму: «следующего раза» не будет, уж он постарается! Объяснить маме, что носатый после знакомства с Василем Карпенко не сунется сюда воровать домашних собак, Костя не мог. Мама об «афганце» не знала, поэтому не стоило больше распространяться на эту тему.

— Как же быть? Что делать? — в который раз в отчаянии повторяла мама. — Сегодня, сейчас надо мне ехать.

О «живодерке» она уже позабыла, поэтому можно было снова убеждать ее: ничего страшного не случится, если он, Костя, поживет один.

— Нет, нет, это невозможно, — вздохнув, проговорила мама. И тут Косте пришла в голову замечательная мысль: а дядя Валя, папин младший брат!.. Можно ведь у него пожить.

— Да что ты?! — сердито воскликнула мама, услышав это предложение. — У Валентина?! Никогда! Он… он какой-то… инопланетянин. Придумаешь тоже. Он тебя уморит.

— Но себя-то не уморил…

— В коморке, которую он снимает, повернуться негде. Нет, нет, все это фантазии, — решительно заключила мама.

Но Костя не отступал, хоть и знал, что отношения у дяди Вали с мамой сложные. Тот, наверное, догадывался, что Татьяна Петровна его недолюбливает и старается от него отгородиться. Он приходил только тогда, когда возвращался из рейса папа. Разговоры у братьев были короткие, какие-то неясные, потому что понимали они друг друга с полуслова. Но некоторые слова: «каракатицы», «моллюски», «актинии», «мурены»… которые произносились негромко, были загадочно притягательны.

Мама торопилась увести Костю от братьев в другую комнату, шепнув: «Дай им поговорить… Не мешай…» Боялась, как бы он не набрался фантазий этого «чудака» (так она сказала папе). Но сейчас положение у нее безвыходное.

Мама снова взяла в руки телеграмму и глубоко задумалась. Потом огляделась, будто кто-то неведомый мог ей что-то подсказать, и Костя почти равнодушно заметил:

— Если у него в коморке тесно, пусть переедет пока к нам. — Он очень боялся выдать свое желание побыть хоть недельку вместе с «чудаком» дядей Валей.

— Исключается, — проговорила мама, но голос ее на этот раз звучал не очень уверенно.

Костя усилил натиск, но так, чтоб мама этого не заметила:

— Взять меня с собой ты не можешь. Ехать тебе надо, остается только попросить дядю Валю. А я постараюсь ему не очень докучать. Костя встал, вышел на кухню, погладил Жужу, будто продолжать разговор не собирался, будто ему безразлично, как поступит мама. Возражать или высказывать свою заинтересованность ни в коем случае нельзя. Мама забеспокоится и тогда — все пропало. Длинно зазвонил телефон, и Татьяна Петровна схватила трубку.

— Междугородняя. Да, да, конечно, помню, Мария Ивановна, соседка… Так что говорят врачи?

Из телефонного разговора Костя понял: мама должна немедленно выехать. Слушая соседку, она утирала слезы, кивала, изредка вставляя:

— Да, да… Я самолетом. — Положив трубку, мама некоторое время сидела неподвижно, потом стала торопливо складывать в сумку свои вещи.

Костя принес ей из ванной комнаты зубную щетку, мыло.

— Спасибо, сынок, — пробормотала она и, оглядевшись, глухо сказала: — Пойдем.

— Куда? — будто бы не понял он.

— Заедем на такси к дяде Вале… Только бы он был дома! А уж потом в аэропорт.

В машине мама немного успокоилась. Шофер убедил ее, что по телеграмме ей сразу же дадут билет. Он сам недавно летал к больному отцу. Так что теперь маме оставалось сделать последнее распоряжение.

— Дай слово, что ноги твоей не будет в Аркадии, — как всегда, строго начала она.

— Но я могу с дядей Валей.

— Нет! Ни с ним, ни без него! Вернусь, тогда поедем в твою Аркадию. Дай слово, иначе мне не будет покоя. — Мама достала платочек.

Костя не выносил, когда дело доходило до платочка.

— Даю слово, что в Аркадию не поеду, — поспешно проговорил он.

— По утрам дядя Валя пусть обязательно варит манную кашу… От этих слов Костю даже передернуло, — вспомнилось, как дразнилась ехидина-Тейка. Жаль, что теперь уж ее не увидеть.

— Мясо и вообще, все что нужно, — в холодильнике. В ящике письменного стола деньги. Будете покупать фрукты. И… и… поменьше слушай фантазии своего дядюшки. Ты меня понял? — Это было сказано многозначительно.

— Ага, — буркнул Костя для порядка, только бы успокоить маму.

— И музыка! Ни дня без упражнений! Ни дня! Понял?

— Угу, — и для убедительности Костя добавил: — Ага!

ГЛАВА III

— Что будем сегодня варить? — глубокомысленно произнес дядя Валя, когда они поели каши. — Может, борщ?

— Давай борщ, — покладисто согласился Костя, хотя мамины борщи ему изрядно надоели.

— Отлично. Только давай припомним, что в кастрюлю забрасывают после мяса и капусты.

— Дядя Валя потер загоревший лоб и запустил пятерню в густые русые волосы, отчего стал виден плотный розовый рубец над ухом.

— Морковь, еще свеклу, да и картошку, — подсказал Костя, с ухмылкой добавив: — Волынка страшная. Жара! Борщ горячий!

— Конечно, волынка и жара, — рассмеялся дядя Валя, догадавшись о тайных помыслах племянника. — А мне как назло предстоит много всякой беготни.

— Так, из капусты можно запросто сделать салат, морковь сырой погрызть. Очень полезно. Ну а мясо… Мясо быстренько пожарить и с концами.

— Гениально! — с воодушевлением оценил дядя Валя находчивость племянника. — Доставай сковородку! — Сам он извлек из холодильника мясо.

— Ты надолго уйдешь? — дипломатично спросил Костя, когда говядина уже шкварчала на сковородке, а дядя Валя, повесив через плечо полотенце, старательно брился.

Яркое утреннее солнце затопило кухню, и в такой погожий день очень не хотелось оставаться дома.

— А с какой стати в духоте сидеть?! Вместе пойдем! — не отрываясь от своего занятия, ответил дядя Валя.

Жужа, навострив ушки, энергично застучала хвостом по полу. Слова «вместе пойдем» всегда относились к ней с хозяином и, очевидно, звучали для нее, как музыка.

Костя тоже обрадовался, но больше ни о чем спрашивать не стал, тем более что дядя в эту минуту, приподняв ус, подбривал уголок возле верхней губы.

Пушистые пшеничные усы придавали ему известную солидность, потому что лицо дяди Вали, хоть и загорелое, но было гладким и нежным, как у девчонки.