- Алексей Петрович, не покажется ли вам это знакомым? - встретил Винокуров Трофимова, подавая ему два темных рулончика фотопленки.

Трофимов сел на предложенный капитаном стул, развернул один рулончик и стал рассматривать на свет кадр за кадром.

На первом кадре был заснят разрез подводной самоходной буровой «ПБУ-8», на других кадрах были сфотографированы чертежи отдельных узлов «ПБУ-8». На второй пленке был заснят проект плавающей гиперболической башни Родионова.

- Наши чертежи. - Трофимов с немым вопросом посмотрел на капитана.

- Да, ваши, только побывали в чужих руках.

Трофимов долго сидел молча. Винокуров, словно

не замечая Алексея Петровича, листал папку с бумагами.

- Откуда это? - спросил, наконец, Трофимов, снова беря со стола темный рулончик.

- С небес. - Капитан сунул папку в ящик и серьезно посмотрел на Трофимова. - Да, да! Именно с небес. Есть фотолюбители, которые ради развлечения снимают на пленку всякого рода проекты, чертежи. Потом привязывают эти пленочки к воздушным шарикам-зондам и пускают их в небо. Попутный ветер несет их через границу. Приходится принимать меры, чтобы они туда все-таки не попадали. Радиолокация - удобная вещь. Помогает.

Выжидающе посмотрев на Трофимова, капитан добавил:

- Значит, кто-то чужой имеет доступ к чертежам.

Ошеломленный Трофимов не знал, что ответить.

Ему вспомнились и подслушанный на берегу моря разговор, и покушение на Ольгу, и смерть инженера Плужникова, и попытки залезть в его, Трофимова, квартиру, и, наконец, как из тумана, в его мыслях всплыл Родионов с чертежами подмышкой. «Неужели он?» - от этой мысли кровь отлила от его лица. Вино-куров, наблюдавший за Алексеем Петровичем, заметил, как побледнел шрам на его левой щеке.

- У вас есть какие-нибудь подозрения? - спросил капитан.

- Нет, ерунда, - сказал Трофимов, а сам подумал: «Не могу же я, не имея на то веских оснований, заподозрить Родионова. Возможно, то был сверток чистой бумаги».

- Скажите, Алексей Петрович, кроме ваших людей, кто-нибудь мог иметь доступ к чертежам?

- Чертежи самоходной буровой имеются на судоверфи, на машиностроительном заводе и в министерстве. А вот проект гиперболической плавающей башни мы еще не размножали, и, кроме наших людей, его никто видеть не мог.

- Вот это очень важно. - Сделав паузу, капитан указал на пленку: - Есть у вас что-нибудь похожее на это? Ну, какие-нибудь старые, ничего не значащие чертежи, которые можно было бы послать в качестве очередной посылочки на ту сторону? Найдется, надеюсь?

- Есть, - Трофимов не удержался от улыбки. - Во-первых, первоначальный проект Родионова, который он представлял на конкурс. Потом проект американской самоходной морской буровой.

- Подводной?

- Нет, надводной, хотя она сейчас и под водой.

- Как под водой?

- Опрокинулась при испытании и затонула.

Винокуров засмеялся:

- Давайте ее.

С неспокойным сердцем Алексей Петрович возвращался домой. Мысль о том, что среди работников управления треста орудует враг, а может быть, и не один, не давала покоя. Алексею Петровичу хотелось побыть наедине с самим собой, и поэтому он не пошел сразу домой, а свернул к Приморскому парку.

Сидя на скамейке, Алексей Петрович почти не замечал гуляющих. Он перебирал в памяти людей, имевших доступ к чертежам. В нерабочее время чертежи хранились в опечатанных сейфах, а днем ими пользовались только работники проектного отдела. Значит, подлеца надо искать среди своих. Но кто? Виктор Дубравин, Комолов? Трофимов даже рассмеялся - настолько нелепым было это подозрение. Родионов? Вот за кого он бы не поручился. Интересно, что общего нашлось у этого человека с Сорокиным, что привело их к такой amp;apos;тесной дружбе? Впрочем, Илья неплохо ладит со всеми.

«Но кто же все-таки враг?» - в сотый раз Трофимов задавал себе этот вопрос. Алексею Петровичу стало даже не по себе от мысли, что, может быть, каждый день он, встречаясь, жмет ему руку. Трофимов невольно вытер свою ладонь о колено.

Устав думать об одном и том же, Алексей Петрович стал смотреть на гуляющих. Мимо, полуобнявшись, неторопливо шла пара. Девушка тихо смеялась, заглядывая в лицо своему спутнику.

Грудной смех девушки напомнил Трофимову о Кирилловой, и сердце Алексея Петровича сжалось в щемящей тоске. Что она делает сейчас? Ольгу словно подменили. Сколько раз он пытался вызвать ее на откровенный разговор, узнать, что произошло, но напрасно, - все его предложения о встрече в нерабочее время она вежливо отклоняла, а на работе он редко видел ее с глазу на глаз. Определенно, она избегала его. Даже тогда, когда он приглашал ее по делу, она присылала вместо себя Березину, ссылаясь на занятость или находя другой предлог. За последнее время она осунулась, побледнела. Алексей Петрович с горькой улыбкой вспомнил вчерашний разговор с ней. Встретив Ольгу у старшего Дубравина, он попросил ее, когда она освободится, зайти к нему.

Определенного дела к Ольге не было, и Трофимов стал спрашивать, не нуждается ли в чем-нибудь лаборатория.

- Нет, спасибо, - сухо ответила Ольга, глядя куда-то в сторону.

- А людей вам больше не нужно?

- Нет.

- И палеонтологи не нужны?

- Обойдемся.

- А оборудования хватает?

- Да.

- Когда думаете перебираться на Ледяной остров?

- Скоро.

«И эго с того злосчастного дня», - Алексей Петрович вспомнил случай, когда Ольга внезапно вылетела в Москву, а вечером возвратилась в Приморск. Правда, об этом никто, кроме Трофимова, не знал. Ольга, появившись под вечер на Ледяном острове, сказала Байрамову, что надобность в поездке отпала. Но Трофимов-то знал больше. Когда Байрамов сообщил ему об отъезде Ольги, он тут же вылетел в Приморск. Но опоздал. Он лишь издали увидел Ольгу. Она торопливо подымалась по лестнице в самолет, стоявший на взлетной дорожке. Когда Трофимов подбежал ближе, аэродромные служащие откатили от самолета лестницу, и машина, набирая скорость, оторвалась от бетонированной дорожки. А вечером он немало был удивлен, узнав от Байрамова, что Ольга отказалась от отпуска и осталась на Ледяном острове. «Тут какая-то тайна», - подумал Трофимов и сам спросил:

- А как здоровье матери?

- Ничего, спасибо.

- Оля! Ну, что с тобой случилось? - не выдержал Трофимов сухих, односложных ответов Кирилловой.

Ольга резко повернулась к Трофимову и посмотрела на него взглядом, полным неизъяснимой тоски и страдания. Она хотела что-то сказать, но сдержалась; загоревшиеся было огоньки в ее глазах потухли, две крупные слезы покатились по бледным щекам.

Она повернулась и быстро пошла к двери, на ходу вытирая платком слезы.

Алексею Петровичу стало больно от этих воспоминаний. Должно быть, и он изменился. Мать несколько раз спрашивала его, не случилось ли чего, а вчера, словно невзначай, спросила об Ольге. Ох, как он хотел бы ее видеть!

Алексей Петрович встал и направился к выходу из парка.

- Сказал, рано придешь, и опять обманул, - встретила его сестра.

Трофимов улыбнулся:

- Извини, Марина, задержался. А где малыш? Спит?

- Что ты! Возится с Атаманом. Ты бы только посмотрел. Да вот он, смотри. - Марина расхохоталась, показывая на открытую дверь. В комнату верхом на Атамане, повизгивая от удовольствия, въехал сынишка Марины, Андрейка. - Вот подружились! И Атаман весь день от него ни на шаг.

Алексей Петрович снял племянника со спины Атамана и высоко подбросил на руках.

Перед сном Трофимов решил немного погулять с Атаманом. И тут произошло событие, которое навело Алексея Петровича на мучительное раздумье.

Алексей Петрович обошел прилегавший к дому сад и вышел на безлюдную улицу. Пес спокойно шел возле ноги Трофимова, держа в зубах сложенный в несколько раз ременный поводок.

Неожиданно Атаман остановился, настороженно глядя в сторону вышедших из переулка двоих мужчин. Шерсть на спине собаки медленно подымалась. Хотя Атаман на улице никогда ни на кого не кидался и даже не лаял, Трофимов на всякий случай решил взять поводок в руки. Но не успел он нагнуться, как Атаман молча рванулся вперед.