Вот это уменье рассматривать факт в его конкретной окружающей обстановке — это является признаком ленинизма. Конечно, это не что иное, как марксистский подход, но его надо уметь осуществить, и это — то ценное, что внесено ленинизмом в революционную тактику, что имеет громадное значение.

Затем каждое явление, которое мы имеем, мы должны рассматривать в его развитии. Перед сегодняшним собранием, перелистывая сочинения Владимира Ильича, я как раз перечитала одну статью, касающуюся Учредительного собрания. Как он рассматривает там этот вопрос? Он смотрит, как создалось данное Учредительное собрание, какова была ситуация вообще, что думали народные массы, когда избирали и посылали своих представителей в Учредительное собрание, какова тогда была степень их сознательности. Затем он рассматривает, как в дальнейшем будет действовать данное Учредительное собрание, и приходит к выводу, что передача власти в руки Учредительного собрания означает уничтожение Советов, то есть уничтожение революционной власти рабочих и крестьян. Мы видим, что Ленин берёт явление в его развитии и благодаря этому делает правильный вывод, определяющий тактику: надо распустить Учредительное собрание.

Ленин старался возможно точнее определить, где границы действительного наличия какого-либо явления, проверял его собственным опытом и опытом товарищей, затем знакомился с литературой русской и иностранной, выбирая, изыскивая аналогичные явления, сравнивал и таким образом выявлял самую суть явления, уяснял, что собой данное явление представляет. Этот подход можно сравнить с подходом художника к изучению вещей. Французский писатель Флобер в своих письмах Мопассану давал ему советы, как надо изучать явления, чтобы художественно отображать их. Флобер писал: если, говорит, ты хочешь описать образно и ярко, например, какого-нибудь консьержа или извозчика, то ты смотри на него и старайся уловить все те черты, которые выделяют этого извозчика или этого консьержа от всех остальных консьержей, от всех остальных извозчиков, тогда можно двумя-тремя штрихами определить его так, что образ его встанет, как живой, перед читателем. Это советы в области художественного творчества. Но я думаю, что марксисты должны таким же образом подходить к явлениям. Они должны устанавливать явления, выявлять особенные черты, выделяющие их из ряда аналогичных явлений, которые мы имеем в прошлом нашей страны и в настоящем и прошлом других стран. И так обычно подходил к оценке явлений Ленин.

Таким образом, изучение явления, определение его особенностей, определение его удельного веса, рассмотрение его в конкретной обстановке и в его развитии составляет те особенности подхода к действительности, которые характеризуют ленинизм.

Когда мыслью пробегаешь жизненный путь Ильича, вдумываешься в проделанную им работу, невольно останавливаешься на его первых, установочных, если можно так сказать, работах. К числу таких работ относится «Что такое „друзья народа“…», написанная в 1894 г. и изданная нелегально. Брошюра даёт чёткую перспективу, она заканчивается словами: «Когда передовые представители его (класса рабочих. — Н. К.) усвоят идеи научного социализма, идею об исторической роли русского рабочего, когда эти идеи получат широкое распространение и среди рабочих создадутся прочные организации, преобразующие теперешнюю разрозненную экономическую войну рабочих в сознательную классовую борьбу, — тогда русский рабочий, поднявшись во главе всех демократических элементов, свалит абсолютизм и поведёт русский пролетариат (рядом с пролетариатом всех стран) прямой дорогой открытой политической борьбы к победоносной коммунистической революции»[377].

Теперь — 35 лет спустя, когда жизнь подтвердила каждое слово этой целевой установки, — она кажется сама собой разумеющейся, но 35 лет тому назад она была лишь научным предвидением, выводом из научного анализа русской действительности под углом зрения научного социализма. Эта целевая установка светила всю жизнь Ленину. Она не была каким-то предвидением, с неба свалившимся, тут была не слепая вера, а научная убеждённость. Эта цель, формулированная в 1894 г. Ильичём, освещала весь путь партии. «Цель ничто, движение всё», — писал в конце 90-х годов немецкий оппортунист Бернштейн. Я помню, как возмущался Ильич этими словами Бернштейна. В словах Бернштейна видел он угрозу снизить движение, распылить его. 35 лет назад коммунизм многим казался чем-то таким отдалённым, таким нереальным, что разговоры о нём казались совершенно излишними. Люди не учитывали громадное организующее значение цели.

35 лет тому назад путь к великой цели можно было определить лишь очень схематически. Но Ильич в «Друзьях народа» указал метод, как вливать живую воду в схему, на каждом этапе облекать схему живою плотью. «…3адача социалистов, — писал он, — сводится к тому, чтобы быть идейными руководителями пролетариата в его действительной борьбе против действительных настоящих врагов, стоящих на действительном пути данного общественно-экономического развития. При этом условии теоретическая и практическая работа сливаются вместе, в одну работу, которую так метко охарактеризовал ветеран германской социал-демократии Либкнехт словами:

Studieren, Propagandieren, Organisieren[378].

Нельзя быть идейным руководителем без вышеуказанной теоретической работы, как нельзя быть им без того, чтобы направлять эту работу по запросам дела, без того, чтобы пропагандировать результаты этой теории среди рабочих и помогать их организации.

Эта постановка задачи гарантирует социал-демократию от тех недостатков, от которых так часто страдают группы социалистов, — от догматизма и сектаторства»[379].

По этому пути шли большевики, шла Коммунистическая партия, и это привело её к победам.

Изучать, изучать теорию, изучать действительность. Зайдёшь, бывало, в кабинет к Ильичу — смотришь, он сидит и перечитывает Маркса или Энгельса, и это в какой-нибудь труднейший переломный момент жизни страны. Меня всегда поражала эта способность Ильича изучать теорию в самый разгар борьбы; в теории искал он разрешение практических вопросов. Уменье связывать практику с теорией, мелкие на первый взгляд вопросы повседневной борьбы с большими принципиальными вопросами характерно для нашей партии, характерно для всей деятельности Ленина. Взять хотя бы питерский период деятельности, когда ещё только-только начинало развёртываться рабочее движение. От таких вопросов, как невыдача вовремя кипятка рабочим, перекидывался мост к вопросу о классовых противоречиях, о необходимости классовой борьбы, о неизбежности победы пролетариата. Теория углубляла практику и в то же время сама черпала из практики новую силу и глубину, делала теорию более действенной.

Наряду с изучением теории Ильич требовал изучения действительности по всевозможным материалам и по личным наблюдениям. Те, кто знал Ильича, знают, как умел он вглядываться в жизнь, вцепляться в каждую мелочь. Трезвый учёт действительности, уменье глядеть правде в глаза, как бы она горька ни была, не опьяняться успехами — характерны для Ильича. Это давалось ему нелегко. По натуре был он человеком очень страстным, принимавшим всё, касавшееся дела, очень близко к сердцу. Когда что случалось, волновался он здорово, нервничал, не спал ночи напролёт, вставал утром больной совсем, серый.

Невольно вспоминаются годы реакции, годы второй эмиграции, моменты расколов. Оттого и сгорел Ильич раньше времени. Но был он человеком крепкой воли, и никогда тяжёлые переживания, настроения не туманили его взора, всегда сохранял он трезвость мысли. Такой трезвости мысли требовал он от каждого партийца, от всей партии. В партии сложилась традиция — изучать теорию, неустанно работать над её углублением. Эта традиция особенно важна в моменты, когда движение идёт колоссально вширь, когда практические дела выпирают на первый план, требуют к себе громадного внимания. Традиция тесно увязывать теорию с практикой и практику с теорией дала нашей партии огромную силу. От этой традиции и в дальнейшем нельзя отступать ни на шаг. Молодым членам партии надо усиленно изучать методы Ленина овладевать знанием, методы Ленина изучать действительность.