В переживаемый момент особенно важно перечитать эту брошюру Ленина «Государство и революция».

Актуальность её не снизилась, чтение её подводит к более глубокому пониманию того, что такое буржуазный демократизм, что такое демократизм социалистический.

4.6. К вопросу о ленинском методе научной работы

За какую бы работу ни брался Владимир Ильич, он делал её необычайно тщательно. Он проделывал сам массу черновой работы.

И чем больше придавал он значения той или другой работе, тем больше вникал он во все мелочи.

Видя, как трудно было поставить в конце 90-х годов в России регулярно выходящую нелегальную газету, а с другой стороны, придавая громадное организующее и пропагандистское значение общерусской газете, освещающей с точки зрения марксизма все события, все факты русской действительности, начавшее всё шире и шире развиваться рабочее движение, Владимир Ильич, подобрав группу товарищей, решил уехать за границу и там поставить издание такой газеты. «Искра» была им задумана, им организована. Каждый номер буквально вынашивался. Обдумывалось каждое слово. И вот крайне характерная деталь — Владимир Ильич сам правил корректуру всей газеты. Это делалось не потому, что некому было править корректуру (я быстро приспособилась к этому делу), а потому, что его заботило, чтобы не проскользнуло какой-нибудь ошибки. Он читал сначала сам корректуру, потом давал мне, потом ещё раз смотрел сам.

И так во всём. Он много работал над земскими статистическими данными, над их обработкой. В его тетрадках много тщательно выписанных таблиц. Когда дело касалось цифр, имеющих большое значение, большой удельный вес, он проверял даже подсчёты уже напечатанных таблиц. Тщательная проверка каждого факта, каждой цифры — характерны для Ильича. Свои выводы он строит на фактах.

Это стремление обосновать каждый вывод фактами рельефно выступает в его ранних пропагандистских брошюрах «Объяснение закона о штрафах», «О стачках», «Новый фабричный закон». Он ничего не навязывает рабочему, он доказывает фактами. Некоторым казалось, что брошюры растянуты. Рабочим зато они казались особенно убедительными. Основная работа Ленина, написанная им в тюрьме, — «Развитие капитализма в России» — содержит в себе громадный фактический материал. Ленин, в жизни которого чтение «Капитала» Маркса сыграло такую громадную роль, помнил, на каком громадном количестве фактического материала основал Маркс свои выводы.

Ленин не полагался на свою память, хотя память у него была прекрасная. Он никогда не излагал фактов по памяти, «приблизительно», он излагал их с величайшей точностью. Он просматривал горы материала (читал, как и писал, чрезвычайно быстро), но то, что хотел запомнить, выписывал себе в тетрадки. В его тетрадках сохранилась масса выписок. Как-то, просматривая мою брошюрку «Организация самообразования», он сказал, что я не права, когда говорю, что надо записывать только самое необходимое, — у него другой опыт. Записанное он потом перечитывал не раз, о чём свидетельствуют пометки, подчёркивания и пр.

Если книга принадлежала ему, то он ограничивался подчёркиванием, заметками на полях, а на обложке выписывал лишь страницу, подчёркивая её одной или несколькими чертами, смотря по важности отмечаемого места. Перечитывал он и свои статьи, делал и на них заметки, и то, что навело на какую-нибудь новую мысль, тоже подчёркивал и страницу помечал на обложке. Так организовывал Ильич свою память.

Он всегда отчётливо помнил, что было им сказано, при каких обстоятельствах, в полемике с кем. И в его сочинениях, речах и статьях мы видим очень мало повторений. Правда, на протяжении годов в статьях Ильича, его речах мы встречаем те же основные мысли. И потому на его высказываниях лежит печать какой-то особой цельности, устойчивости. Однако мы видим не просто повторение ранее сказанного. Та же основная мысль даётся в применении к новым условиям, в иной конкретной обстановке, освещает вопрос с новой стороны. Я помню один разговор с Ильичём. Он был уже болен. Говорили о только что вышедших томах его сочинений, о том, как в них отразился опыт русской революции, как важно сделать этот опыт доступным иностранным товарищам; говорили о том, что надо использовать вышедшие тома для того, чтобы показать, как основная стержневая идея неизбежно трактуется по-разному, в зависимости от меняющейся конкретной исторической обстановки. Ильич заказал мне найти товарища, который бы выполнил эту работу.

Этого, однако, не сделано до сих пор.

Тщательно изучал Ленин опыт революционной борьбы мирового пролетариата. Этот опыт особенно ярко освещён в произведениях Маркса и Энгельса. И Ленин вновь и вновь перечитывал их, перечитывал на каждом новом этапе нашей революции. Все знают, какое громадное влияние имели Маркс и Энгельс на Ленина. Но важно было бы посмотреть, в чём и как помогало Ленину изучение их произведений при оценке текущего момента и перспектив развития на каждом этапе нашей революции. Такая исследовательская работа не написана ещё, а она вскрыла бы с необычайной наглядностью, как помогал опыт мирового революционного движения ленинскому предвидению. Тем, кого интересует, как работал Ленин, как он читал Маркса и Энгельса, что брал он из них для руководства в оценке нашей борьбы, такая работа дала бы до чрезвычайности много. Она показала бы, какое громадное влияние на нашу революцию, на всё наше революционное движение имел опыт революционной борьбы рабочего класса более передовых в промышленном отношении стран. Такая работа дала бы возможность лучше почувствовать, что русская революция, вся наша борьба и строительство — кусок борьбы мирового пролетариата. Такая работа показала бы, что и как брал из опыта международной борьбы пролетариата Ленин, как этот опыт применял. Этому особенно надо учиться у Ленина.

Опыт борьбы международного пролетариата Ленин изучал с особой страстностью. Трудно представить себе более «антимузейного» человека, чем Ленин. Пестрота, винегретность музейных материалов производила на Владимира Ильича неизменно самое удручающее впечатление, через 10 минут он имел уже вид страшно усталого человека. Но мне врезалось в память посещение одной выставки. В двух комнатёнках исторического знаменитого своей революционной борьбой рабочего квартала Парижа была устроена выставка революции 1848 г. И надо было видеть, с каким глубоким интересом буквально впивался в каждую мелочь Владимир Ильич. Для него это был кусок живой борьбы. Когда я была в нашем музее Революции, перед моими глазами вставал Ильич, впивающийся в каждую мелочь.

Как надо использовать опыт революционной борьбы международного пролетариата, об этом писал не раз сам Ильич. Помню одно его высказывание. Каутский написал брошюру по поводу русской революции 1905 г. «Движущие силы и перспективы русской революции». Ильичу брошюра страшно понравилась. Он велел её немедля перевести, выправил каждую фразу перевода, написал к ней горячее предисловие, заказал мне добиться, чтобы брошюра была немедля издана, самой просмотреть все корректуры. Я помню, как наша громадная легальная типография три дня не могла набрать небольшой брошюрки, как пришлось три дня невылазно сидеть в типографии, часами ждать корректур. Ильич умел заражать своей страстностью окружающих. После того как он рассказал все свои мысли, которые у него возникли в связи с брошюрой Каутского, после написанного им предисловия — надо, ясно было, бросить все дела и сидеть в типографии, пока не добьёшься выхода брошюры. И сейчас, больше 20 лет спустя, в памяти у меня странным образом ассоциируются серая обложка, шрифт и типографские ошибки в муках нашей тогдашней российской технической безалаберности рождённой брошюры со страстными речами Ильича и заключительными словами его предисловия к этой брошюре: