— Что с тобой случилось? — упавшим голосом спросила я.

— А ты не видишь?

Я медленно поднялась со стула и попятилась. Крис поднялся следом. Теперь его лицо находилось в десятке сантиметров от моего. Глаза сосредоточенно следили за моими движениями. Совершенно не моргая. Мне стало жутко. Умом я понимала, что он не может меня видеть, но все равно не могла отделаться от ужасного ощущения.

— Ты что, меня боишься? — прошептал Крис. Его пальцы крепко сжали мое плечо. Ледяной холод проник сквозь блузку и коснулся кожи.

Я помотала головой и попятилась назад. Снова уперлась в стену.

— Боишься… Почему ты меня боишься? — практически охрипший голос отдавался у меня в ушах. Крис снова оказался рядом.

— Я… Я не боюсь тебя… — прошептала я, продолжая бессовестно врать. Мною овладел самый настоящий ужас.

— Мы же друзья? Нет? Почему ты так смотришь на меня? Я чувствую твое отвращение. Оно прямо исходит волнами!

— Неправда. — выдавила я, сжавшись в комок. Кристиан продолжал нависать надо мной. — Пусти!

— Неправда? — парень отстранился и убрал руку с моего плеча. — Тогда докажи! Прикоснись ко мне!

Нервно сглотнув, я потянулась к Крису. Мои пальцы остановились в паре сантиметров от его плеча.

— Ну давай же. — оскалился Крис. — Сделай хоть что-нибудь. Обними, схвати за локоть, ущипни, щелкни по кончику носа.

Я отдернула руку и уставилась в пол. Я не могла себя заставить. Я боялась. Этот животный страх. Такой же, какой я испытывала, когда смотрела вниз с крыши двадцатиэтажного здания. А я до ужаса боялась высоты. И сейчас Крис вызывал у меня точно такой же ужас. Животный, дикий, неконтролируемый.

— Видишь? Тебе важна только внешность. А когда я стал таким, ты… Ты! — вдруг сорвался и заорал он прямо мне в лицо. — Убирайся! Ты не должна была приезжать сюда! Ты не должна жить в этом доме! Он мой! Мой, мой! Уезжайте! Все уезжайте!

На этом месте меня выкинуло из сна. Проснулась я от собственного крика.

Глава 11. Дни на больничной койке

Я подскочила в кровати, всё еще крича и задыхаясь от ужаса. Приснится же такое… Да и что там Крис говорил про дом? Что он имел ввиду? У него дома я была всего один раз, да и тот не очень хорошо кончился.

Я осмотрелась- меня окружали стены, выкрашенные бежевой краской. Штукатурка на потолке потрескалась и местами отвалилась. В нос ударил мерзкий, но знакомый запах спирта, хлорки и лекарств. Больница. Я в больнице. Как я тут очутилась? Кто меня привез?

В руке торчали иголка и трубка, идущая к капельнице. Кажется, за капельницей надо следить, нет? Но в палате никого не было.

Свободной рукой я коснулась виска, а затем ощупала голову. Лоб и виски полностью закрывала марлевая повязка. Во рту стоял какой-то мерзкий привкус и скисшего молока. Мне нужна вода. Пить.

Возле кровати я заметила большую кнопку вызова и, недолго думая, нажала. Через десять секунд в палату вбежала медсестра. На ней бледно-голубой халат, а светлые волосы убраны в пучок. Её лицо доброжелательно, и она совсем не похожа на знакомых мне злобных медсестёр.

— Привет, — говорит она. — Вижу, ты уже очнулась. Хочешь пить?

Не дожидаясь моего ответа, она прошла к тумбочке и налила стакан воды из графина. Я осушила его в два глотка- неприятное ощущение во рту никуда не делось, но, по крайней мере, пить больше не хотелось.

Медсестра избавила меня от трубок и иголок в руках, после чего покинула палату вместе с капельницей, предварительно сообщив мне, что позовёт кого-нибудь из моих. Я сомневалась, что «мои» в больнице найдутся. Особенно, после последнего разговора. Ну и ладно, зато не придется объяснять, что со мной приключилось.

Вопреки ожиданиям, через полминуты в палату залетел Влад и, увидев меня, замер в двух шагах от двери. Ага. Значит, объяснять все-таки придётся.

— Рика, — произносит он. Кажется, он до сих пор в шоке. Брат проходит и обнимает меня, упираясь колючим подбородком мне в макушку. Замечаю круги под его глазами- не спал.

Я опускаю голову обратно на подушку- она неимоверно тяжелая, будто заполнена изнутри железом. Влад присаживается на край кровати. Я замечаю, что его рука, та, на которой татуировка, замотана пищевой пленкой-залечивает. Некоторое время мы молчим.

— Что, хреновый у меня видок, да? — наконец ухмыляюсь я. Тот грустно улыбается:

— Не то слово.

И отводит глаза.

— Ты извини, мама… Евгения, она…

— Не ври, — перебиваю его я. — Я поняла. Вообще, давай не будем о ней.

— Хорошо. Что с тобой случилось?

«Нельзя говорить правду, — сообщает голос в голове. — Он не должен знать про Криса». Я злюсь на него- на голос. Что мне ещё сказать? Я даже не успела придумать правдоподобную легенду.

На меня напали? Если да, то где, когда и при каких обстоятельствах? Запомнила ли я преступника? Что ему было нужно?

Я упала? Но откуда тогда синяки на шее?

— Я не помню, — наконец сообщаю я. — Я ничего не помню.

Ложь. Я прекрасно всё помню- Криса, его холодные руки на своей шее, ненависть и ужас в его глазах, стену, удар. Почему он сделал это? Из-за чего? Стоило мне один раз сказать то, что я думаю вслух- вот вам пожалуйста, я оказалась в больнице.

— Ну и сколько я тут уже валяюсь? — спросила я.

— Три дня.

— Три дня?! Значит, сейчас уже декабрь.

— Декабрь. Кстати, — вдруг вспомнил Влад. — К тебе тут приходили, интересовались твоим самочувствием. Минут буквально пятнадцать назад.

— Кто?

— Без понятия. Парень какой-то странный. Рыжий, весь в мотозащите. У него еще штанга серебряная в ухе торчит. Мне его позвать?

— Нет, не смей! — выкрикнула я, но, под удивленным взглядом, смутилась. — Понятия не имею, кто это.

— Странно, — хитро прищурился Влад. — Зачем он тогда тебе вот это передал? Кажется, ты чего-то недоговариваешь. Братец вытащил из кармана знакомую тетрадку в кожаной обложке, а затем и пачку распечаток. Я молча приняла их. Парень хмыкнул и отошёл к окну.

— Вон он, кстати. Как раз уезжает.

— Где?! — подскочила я, едва не свалившись с кровати.

— Значит, понятия не имеешь, кто это, — произнес Влад с заметным сарказмом в голосе. — Ну ладно. Отдыхай.

И, улыбнувшись, как Чеширский кот, вышел из палаты. А я кинулась к окну, забыв про усталость.

Крис, и вправду, одетый в мотозащиту, стоял на парковке — что-то проверял в своём квадроцикле. С рыжими волосами, а не с белыми. Последний факт я отметила с облегчением. А Кристиан вдруг, словно почувствовав мой взгляд, поднял голову. По выражению его лица я поняла, что он меня заметил. На миг мне показалось, что его глаза полностью белые, хотя с такого расстояния невозможно было этого разглядеть. Я в ужасе задернула занавеску и отшатнулась от окна.

Так. Спокойно. Вдох, выдох. Он внизу, за окном. Мне нечего бояться. Я снова подошла к окну, но занавеску не отдёрнула- смотрела сквозь неплотный тюль. Во всяком случае, меня через нее не видно.

Крис бросил последний взгляд на окно. Затем опустил голову, надел шлем и завёл квадроцикл. Я смотрела как он уезжает. Что же, Кристиан Линкс, ты сделал свой выбор. А я сделала свой. Но почему же мне так грустно?

* * *

Я бродила по больнице, подобно призраку из какого-нибудь дешевого ужастика. Бледная кожа, сине-лиловые синяки на шее и лице, розовые волосы, намекающие на смывающуюся краску. Всю картину дополнял белый больничный балахон.

Врачи пообещали выписать меня только через неделю, а это значит, что мне придётся проваляться тут почти до середины декабря! Влад приходил ко мне каждый день, с утра. Всё остальное время я занималась тем, что ходила от своей палаты до автомата с растворимым кофе. Кажется, я скоро начну его ненавидеть.

А вот Евгения так и не появилась. Впрочем, я не очень расстраивалась по этому поводу. Чего ещё от неё можно было ожидать?

Вот и сейчас я вновь решила скоротать время, прогулявшись до автомата. Он находился на первом этаже, а моя палата- на третьем.