— Что, нравлюсь? — ехидно поинтересовался рыжий. — Нет? Тогда чего уставилась?

— Ты слишком самоуверен, — я фыркнула и, одернув подол легкого сарафана, попыталась пройти мимо парня. Безуспешно — тот небрежно оперся плечом о соседнее сиденье, полностью загородив собой путь к побегу.

— Я так не думаю, — рыжий аккуратно подцепил прядь моих волос и стал наматывать себе на палец, изучая золотистый локон. — Такие девчонки как ты обычно на меня пачками вешаются.

— Не сомневаюсь, — легким движением руки я откинула волосы за спину. — А теперь, будь добр — пропусти меня.

Парень не сдвинулся с места, а лишь с интересом уставился мне в глаза. Нет, не пытаясь «заглянуть внутрь и понять всю глубину моей души», а именно на их поверхность.

Я прекрасно понимала, что он там высматривает. Мне даже захотелось дать ему щелбан и заявить, что так пялиться на людей нельзя, но я понимала, что пару минут назад занималась этим же занятием.

— Ты линзы носишь? — последовал ожидаемый вопрос.

— А ты носишь? — я подняла брови и ещё более пристально уставилась на парня.

— Нет. У меня натуральные, — кажется, он впал в некий ступор. Наверное, нечасто его достают подобными вопросами.

— Вот и у меня натуральные, — с нескрываемым ехидством сообщила я. — Пропусти.

Но рыжий уже взял себя в руки и был готов к новым идиотским вопросам.

— А ты можешь глаза к переносице свести? Чтобы я убедился? Вот так?

Да, так конкретно надо мной ещё не подтрунивали. Я сначала открыла рот, чтобы сказать что-нибудь обидное, но когда до меня дошла вся абсурдность фразы, я просто задохнулась от возмущения.

— Придурок!

Почувствовав, как вспыхнули щеки, я кое-как проскочила мимо рыжего, и, споткнувшись, проскользнула в уборную. Дверь с легким щелчком захлопнулась за мной. Снаружи послышался громкий удаляющийся смех парня. Руки сжались в кулаки и, чтобы как-то отвлечься, мне пришлось до боли вцепиться пальцами в раковину. Разумеется, я понимала, что он просто неудачно пошутил и никакой открытой цели задеть меня у него не было, но от этого становилось только обиднее.

Я всегда жутко комплексовала из-за своей врожденной гетерохромии. Один глаз у меня был светло-карий, практически желтый, а другой ярко-голубой. По этой причине я обычно носила голубую линзу или надевала темные очки. Зачем демонстрировать окружающим свои недостатки?

— Придурок! — снова выругалась я, не заметив, как перешла обратно на русский.

Я принялась придирчиво разглядывать себя в зеркале. В ответ, из-за стекла, на меня смотрела симпатичная девушка, лет пятнадцати. Светлые волосы до лопаток, чистая кожа цвета молока и аккуратные черты лица, которое портили лишь глаза разного цвета. Ну, может, ещё нос был чуть больше, чем нужно, но этот недостаток легко можно было исправить с помощью косметики.

Девушка-кукла. Принцесса — так меня называли в школе. Симпатичная, всегда с милой, заранее отработанной улыбкой и полным отсутствием каких-либо эмоций. Барби. Честно говоря, мне никогда не нравился этот «статус», но я упорно старалась ему соответствовать. Зачем? Хотела популярности? Вовсе нет. Старалась обратить на себя внимание парней? Ответ отрицательный. Боялась общественного мнения? Возможно.

Конечно, в такой жизни и были плюсы — тебя никто не трогает, к примеру. На тебе маска, на остальных маски, и вы играете свой своеобразный спектакль, думая, что так правильно. Вы — актеры, и вы же — зрители.

Только вот мне до безумия надоели эти глупые акты и театральные костюмы. Может, мне пора уйти со сцены? Вдруг эта поездка и есть мой долгожданный шанс всё изменить?

Глава 2. А проблемы только начинались…

Дождь лил как из ведра. Я поплотнее закуталась в уже успевшую промокнуть розовую курточку, но и это не помогло- теплее не стало. Мокрее, разве что. Густая копна волос превратилась в груду слипшихся мерзких сосулек. Не пощадил дождь и косметику- потекла тушь. Я попыталась вытереть ее салфеткой, но сделала только хуже- теперь я походила на средневековую баншу- вестницу смерти. Утешало лишь то, что Влад- мой ненаглядный братец, выглядел не лучше- ну, разве что без темных кругов под глазами.

— Да уж, по сравнению с этим ливнем, наши питерские дожди- ничто. — сообщил парень и, взглянув на часы, саркастически проинформировал. — Не работают.

Мы стояли на автобусной остановке с двумя небольшими сумками. Вернее, о том, что это автобусная остановка, нас оповещала лишь небольшая табличка с расписанием, закрепленная на шатающемся деревянном столбе.

— Он опаздывает уже на полтора часа! — возмутилась я, взглянув на экран телефона. — Этот неизвестный друг Евгении должен был уже давно забрать нас.

— Возможно, мы сели не на тот автобус, когда выезжали из аэропорта. — пожал плечами Влад. — А мы ему даже позвонить не можем. В любом случае, мне кажется, что он не приедет. Ты меня вообще слушаешь? Аурика!

— А? — я повернулась на отголосок своего имени. — Как тебе это? Следующий автобус только завтра будет. — я показала большим пальцем на табличку.

— Что же, по-видимому, нам придется идти пешком.

Я возмущенно воззрилась на него.

— А что? — возмутился он, перехватив мой взгляд. — Есть еще варианты?

Завязалась небольшая перебранка. Я говорила, что нам следует стоять на остановке и ждать этого самого маминого знакомого. Брат, напротив, утверждал, что стояние на месте ни к чему не приведет и нам нужно до ночи добраться до какого-нибудь населенного пункта. Наконец, мы пришли к выводу, что нам следует еще немного подождать, а если никто за нами все-таки никто не приедет, то дойдем до какой-нибудь деревушки, где попросимся переночевать. В любом случае, всю ночь стоять на остановке никто из нас двоих не собирался.

Однако, машина не появилась ни через десять минут, ни через двадцать, ни через час. Только проехал мимо нас, шурша шинами, маленький старый пикап, но водитель, очевидно, не обратил на нас никакого внимания. Или же просто не заметил.

Когда небо начало темнеть, Влад опять не выдержал:

— Если мы сейчас же не сдвинемся с места, то ночь мы проведем прямо на улице под проливным дождем…

— А когда мы все-таки доберемся до дома, то оба свалимся с температурой. — закончила я за него. — Да и вообще, я есть хочу жутко.

— Мы невесть где, ночью и понятия не имеем, как добраться до нужного места. А ты о еде думаешь. — проворчал брат.

Мы подхватили сумки и потопали прочь от остановки. Погода нисколько не изменилась, разве что к дождю добавился пронизывающий ледяной ветер.

Так прошел еще час. Пейзаж, как назло, оставался прежним, словно мы не сдвинулись с места- по обеим сторонам дороги простирался еловый лес, вдалеке виднелись заснеженные верхушки гор. Довольно необычно, ведь сейчас только конец октября. Но вот городок на горизонте появляться никак не желал. Небо из бледно-серого превратилось в темное, почти черное. Я с ужасом осознала, что рядом с нами нет ни одного источника освещения.

Когда оказываешься ночью в городе, то ты довольно ясно видишь все, что тебя окружает- горят фонари, ярко и приветливо светятся вывески на круглосуточных магазинах и кафе, загораются и потухают окна в многоэтажках. И все это кажется таким обычным, что ты просто не обращаешь на это внимания. Здесь же не было ничего подобного. Ничего, кроме леса, дороги и гор. Даже тонкого месяца- и его не было видно за бесконечной пеленой облаков.

Видно, Влада одолевали точно такие же мысли- он незаметно ускорил шаг, попытался что-то посмотреть в своем телефоне, но быстро оставил эту затею.

Но вот, сквозь пелену дождя, раздался визг тормозов. Дорога осветилась ярким желтым светом, послышался резкий гудок. Мы быстро обернулись назад и увидели небольшую серую иномарку. В полутьме она почти сливалась с покрытием дороги.

Из окна автомобиля высунулась женщина средних лет. Она приветливо кивнула головой и, указав на заднюю дверь автомобиля, прокричала: