«Не может быть», — это была первая мысль, которая пришла ко мне в голову, через пару минут, как замолчал Эдвард. Пришла и продолжала навязчиво вертеться в голове. Не может быть. Просто не может быть.

Но одновременно с этим я понимала- может. Как иначе объяснить все эти странные, невероятные, просто безбашенные поступки? Мне не хотелось верить, но я верила. Ведь я не могла найти другого разумного объяснения.

Но постойте, почему я переживаю за него? Почему мне жаль Криса? Разве не он душил меня? Разве не он сделал мне сотрясение мозга? Не он запихнул меня в больницу? Разве не он виноват в этом?

И вдруг я поняла- не он. Крис не был виноват, ведь во время этих приступов ярости он не понимал, что делает- ни со мной, ни с Вольтом, ни с кем-либо ещё. Сделал бы он то же самое, будь он в своем обычном состоянии? Конечно нет.

— Я пойму, если ты подашь в суд, — подал голос Эдвард. — И согласен заплатить нужную сумму в качестве компенсации.

Я покачала головой.

— Не стоит. Я никому не говорила, и не собираюсь.

— Спасибо.

Мужчина поднялся и вышел из палаты, не сказав больше ни слова. А я так и осталась сидеть на кровати, размышляя об услышанном.

Крис опасен для общества. И мне следует держаться от него подальше. Чем дальше, тем лучше.

Я поняла, что простила Кристиана. Но мне пришло и другое осознание. Я решила больше не подходить к парню, не потому, что не хотела напоминать себе о произошедшем.

Я боялась Криса.

Глава 12. Остров оборотней

— Поговорим о жизни. Что ты считаешь идеальным её вариантом? С какой, по-твоему, целью мы живем? — спрашивал Вольт.

Мы прогуливались по песчаному берегу озера. Я пинала редкие камушки, а парень задумчиво смотрел куда-то вдаль. Не то, что бы мне было скучно- просто, когда я поднимала голову, Вольт поворачивался ко мне, а я не хотела встречаться с ним глазами- возможно, эта привычка осталась ещё со «старой» жизни. Тогда я ещё стеснялась своей гетерохромии.

Из больницы меня выписали буквально пару дней назад. И все эти два дня я просидела дома- мне казалось, что если я выйду, то сразу же наткнусь на рыжего. Но на третий день я все-таки не выдержала и вышла прогуляться. Тогда мне и позвонил Вольт- спросил, не против ли я встретиться. Так мы оказались на этом берегу.

— Идеальная жизнь? Цель? — переспросила я. — Я даже не знаю. Конечно, я задумывалась об этом, но… Не кажется ли тебе, что это слишком общее понятие? Ты задал вопрос, на который слишком много ответов. И я не знаю, какой из них выбрать.

— А если спросить несколько иначе? Что для тебя в жизни является самым важным?

Я задумалась и подняла голову, взглянув на озеро. Вдохнула свежий, но довольно прохладный воздух с лёгким запахом хвои. И перевела взгляд на Вольта, невольно встретившись с его глазами. Отвернулась, снова обратив взгляд на светлый песок.

— Пару лет назад, я бы с уверенностью сказала, что главное в жизни- семья и любовь, — я грустно усмехнулась. — Смешно и глупо, не правда ли?

Вопреки моим ожиданиям, парень не засмеялся и не улыбнулся. Лишь покачал головой:

— Вовсе нет. Чувства никогда нельзя назвать глупыми или смешными. И иногда они должны господствовать над разумом. Какой смысл от того, что правильно, а что нет, если ты чувствуешь себя несчастным?

— Разумно, — согласилась я. — Но все-таки сейчас мне кажется, что это было глупым. Ведь я считала семью важной лишь потому, что у меня её никогда не было. По крайней мере, настоящей. У всех была, а у меня нет. Понимаешь?

А Вольт понимал. Он умел слушать. И всё, что я держала в себе под замком, внезапно хлынуло наружу. Слова лились рекой.

— Я думала, что это важно. Для меня важно. Но сейчас я думаю, что нет. Два года назад всё внезапно сломалось и потеряло смысл. Нет, ничего не произошло. Просто в какой-то момент я осознала, что всю жизнь добивалась внимания человека, которому была полностью безразлична. И поняла, что это самое внимание мне не нужно. Я тратила слишком много сил, пыталась кулаком пробить бетонную стену и рыдала потому, что не получалось. Поднималась и вновь, сквозь слёзы, продолжала. А потом поняла. Поняла, что в действительности мне не нужно то, что за бетонной стеной. Я думала, что там деревья с серебряными листьями, всегда яркое небо и дороги, выложенные золотом. А там не было ничего.

— А что ты считаешь важным сейчас? Без чего ты не сможешь жить?

— Самое важное- это свобода. Без неё ты просто птица в клетке. У тебя есть некая иллюзия жизни- воздух, вода и пища, но не более.

Я заметила, что парень смотрел на меня. Неотрывно и совершенно не скрываясь. И я смотрела в ответ. Только что я открыла этому человеку свою душу, рассказала то, что мучало меня месяцами. И мне стало намного легче- так легко, что казалось, будто я сейчас оторвусь от земли и взлечу на полметра над землей. Неужели для этого требовался лишь внимательный слушатель?

— Можно задать тебе личный вопрос? — спросил Вольт.

Я кивнула. Терять всё равно было уже нечего, ведь теперь он знал всё.

— Чья это была «бетонная стена»? Кто был этим человеком?

— Моя мать.

Мы дальше побрели по берегу. Сейчас мы уже не смотрели друг на друга. Вольт думал о том, что я сказала. А я просто любовалась этим прекрасным вечером.

Легкая дымка, зависшая над озером, постепенно рассеивалась и вдалеке проступил остров. Кажется, Крис говорил мне о нём в тот день, когда я познакомилась с близнецами.

«А там остров есть. Его в ясную погоду видно. Но над озером почти всегда туман» — эхом отозвался задумчивый голос в голове.

— О, смотри, — позвала я Вольта. — Остров проступил. Интересно, что там?

Отсюда было ничего не видно. Он полностью зарос соснами. Может, на нём вообще ничего нет, кроме деревьев и куска земли?

— Ты хочешь узнать? — уточнил парень с лёгкой улыбкой на губах.

— У тебя, что, лодка есть?

— Нет. Пойдем. Тут один недалеко, — Вольт свернул с берега и пошёл в сторону леса, повернувшись спиной к озеру.

— Подожди! Ты куда?

Он остановился и оглянулся.

— Просто доверься мне! — он схватил меня за руку и увлёк за собой.

— Кажется, доверять незнакомцам становится моей привычкой!

— Это плохо?

Я невольно сравнивала Вольта и Криса. Они настолько разные, но вместе с этим так похожи. Крис, гиперактивный, быстрый, резкий и непредсказуемый, с тягой к чему-то острому и страшному. Вольт, спокойный, задумчивый и любящий читать, уравновешенный и сдержанный. Но несколько вещей их объединяло.

Одной из них был огонь, горевший в каждом. Он был во всём- поступках, действиях слова. В этих парнях была сама жизнь. Или же они были самим её олицетворением.

Вторым фактом, который я заметила, была тяга к чему-то высшему и прекрасному, как бы приторно это не звучало. И Крис, и Вольт видели мир иначе, чем большинство людей. Иначе, но каждый по-разному. И они старались делиться этим.

Я следовала за Вольтом. Мы неслись по лесу, продираясь сквозь кусты и оставляя позади дорожку, состоящую из сломанных растений. Но вдруг парень резко остановился, а я с размаху врезалась в него.

— Извини, — пробормотала я, но кажется, он меня не услышал.

— Это здесь, — сказал он.

Я выглянула из-за его спины. Перед нами было полуразрушенное здание, обвитое плющом. Вольт направился ко входу. Я молча следовала за ним. Мы поднялись по сломанным ступенькам. Прогнившие деревянные двери были слегка приоткрыты, и мы без труда протиснулись сквозь них. Теперь перед нами предстал разрушенный зал с каменными скамьями. В некоторых местах на полу пробивались растения, а стены покрывал все тот же плющ. Потолок местами обвалился.

— Несколько столетий назад тут была часовня, — проговорил Вольт и двинулся в глубь. Он поднялся на возвышенную площадку, где священники ведут службу, поманил меня рукой и нырнул в то помещение, где обычно стоит алтарь. Я прошла следом.

Алтаря, конечно, в помещении не было. Но посреди комнаты была лестница в полу, уходившая куда-то вниз. Парень спустился на пару ступенек и включил фонарик на телефоне.