― Издеваешься?

― Немного. Давно меня так из себя не выводили. Смотришь много лет на человека, говоришь с ним, даже дружишь, а он,… вдруг,… неожиданно… оказывается и не человек вовсе. Это, знаешь ли, кого угодно может выбить из колеи.

― Что мне делать? ― жалобно спросил Татаринцев и с надеждой уставился на особиста.

― Как начёт сдохнуть?

― Галя, ― тихо позвалТатаринцев, ― Галина Григорьевна, ― поправился он, когда заметил, как её передёрнуло от его обращения, ― простите меня, ради бога. Я не хотел вас обидеть. Увидел ваш рапорт и струхнул, ― признался майор. ― Вот меня и понесло. На человеке, который создаёт проблему, проще сорвать зло, чем пытаться решить эту самую проблему.

― М-да, Сеня, похоже, ты для человечества не совсем потерян, ― хлопнул по плечу особист, рухнувшего на стул Татаринцева, ― что-то там у тебя на самом донышке имеется. Немного, но всё же лучше, чем ничего. Ладно, с тобой я позже разберусь. Твоё счастье, что извиниться догадался, а то бы,… ― шепнул он еле слышно на ухо майору.

Татаринцев тихонько заскулил. У Хорькова презрительно дёрнулись губы.

— Заткнись, и приведи себя в порядок, — строго велел он. — Твои ребята, вот-вот появятся, а ты как снежная баба, под весенним солнышком. Лейтенант, можно вас на мгновение? — особист отвёл Галю в сторону. — Значит так, от этого желе недоваренного, вы всё равно толку не добьётесь. Перепишите ваш рапорт, как положено, на имя командира части и ступайте в штаб. Спокойно, — придержал он девушку за локоть, заметив, как она дёрнулась, будто от пощёчины. — Решетникова там нет. Я точно знаю. Вчера поздно вечером генералу пришёл приказ явиться в Москву. Деталей не знаю, но пару дней, чтобы перевести дух, у вас есть. Идите к полковнику Лисницкому. Поговорите с ним. Он, хоть и дружит с Решетниковым много лет, мужик толковый и порядочный.

— Спасибо, Константин Владимирович, — искренне поблагодарила Галя.

— Пока не за что, лейтенант, — кивнул особист.

Глава 60

В этой жизни не важно, как ты падаешь. Важно, как ты поднимаешься.

Шэрон Стоун

Глава 60

Лисницкий неторопливо зашёл в штаб, машинально ответил на приветствие дежурного и невысокой, темноволосой девушки в погонах лейтенанта, мгновенно вскочившей со стула, при его появлении. Он уже сделал несколько шагов к лестнице и вдруг замер, когда до него дошло кто это:

― Вы ко мне? ― глуховатым голосом спросил он лейтенанта.

― Да, товарищ полковник, ― ответила девушка.

― Что ж, тогда пойдёмте.

Пока они шли к кабинету, в голове Лисницкого крутилось множество вопросов и предположений, зачем эта девица явилась к нему. Но получить на них ответы, можно было лишь тогда, когда он их задаст, поэтому офицер решил не торопиться с выводами. Подойдя к двери своего кабинета, Лисницкий достал ключи и открыл дверь:

― Прошу, ― сделал он приглашающий жест рукой, дождавшись, пока лейтенант войдёт, подполковник вошёл следом и плотно прикрыл дверь. ― Присаживайтесь, ― спокойно велел он. Мужчина прошёл к шкафу, открыл дверцы, снял фуражку и слегка встряхнув, положил на верхнюю полку. Потом достал плечики, аккуратно накинул на них свой бушлат и повесил в шкаф. ― Чай будете? ― спросил он, щёлкнув тумблером чайника, и тут же разозлился на себя, потому что понял, пусть не специально, но на подсознательном уровне, он всячески пытается оттянуть начало нелёгкого разговора.

― Нет, спасибо.

Подполковник кивнул, сел на своё место, приготовившись к худшему, бросил:

― Слушаю вас.

Девушка открыла папку, достала лист, положила его на стол и придвинула ближе к полковнику. Лисницкий, тяжело вздохнул, взял предложенный документ, поморщился выцепив глазом слово «РАПОРТ», но заставив себя сосредоточиться, начал читать. Прочитав, он пристально уставился на лейтенанта. Девушка ответила таким же прямым, немигающим взглядом.

Её глаза ― большие, цвета пронизанного солнечными лучами янтаря ― завораживали. Полковнику вдруг пришло в голову, что в представлении древних египтян, именно такими они должны были быть, у богини Баст. Мужчина почувствовал растерянность и странное головокружение. Оно чем-то напоминало то ощущение, которое у него возникало, когда ещё мальчишкой, отдыхая у бабушки в деревне, он, лежа на земле, пристально вглядывался в ночное небо.

― Вы уверенны? ― спросил Лисницкий, с трудом выныривая из странного омута, чем-то похожего на лёгкий транс. Лейтенант, будто почувствовав его состояние, отвела глаза и кивнула.

― Хм, ― полковник сжал пальцами переносицу и с силой помассировал. Это всегда ему помогало собраться с мыслями. ― Дело в том, ― начал он медленно, стараясь осторожно подбирать слова, ― что я в курсе вашей, так сказать, проблемы.

― Вся часть в курсе, ― не сдержавшись, язвительно буркнула Галя, ― только помочь никто не может,… или не хочет.

Лисницкий взял в руки рапорт, ещё раз пробежался глазами и отложил в сторону.

― Галина,…

― Григорьевна, ― подсказала девушка.

― Ваше решение уйти из армии связано с этой… ммм… непростой ситуацией, или есть что-то ещё?

― Первое, ― кратко бросила лейтенант и сжала ладони с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

― Понятно…

― Павел Олегович, скажите прямо, вы подпишите? ― девушка умоляюще посмотрела на полковника, а он не в силах вынести почти гипнотическую силу её глаз, уставился на свои руки.

― Галина Григорьевна, ― начал он мягко, ― простите, что сую нос не в своё дело, поймите меня правильно, мы с Германом Арнольдовичем не только сослуживцы. Нас связывает многолетняя дружба. Он всегда был большим жизнелюбом, но всё в пределах разумного. Решетников никогда женщин не принуждал, да ему и ненужно было этого делать. Он всегда умел завладеть вниманием той, что была ему, скажем так,… симпатична.

― Я поняла, но со мной этот фокус не прошёл, ― пожала плечами Галя. ― Заявлять, что я не такая как все, по-моему, слишком самонадеянно, но факты вещь упрямая. Скажите, вы знали его жену?

― Да, знал.

― Я действительно на неё похожа?

― На мой взгляд, ― нет. У вас только имена одинаковые и цвет волос. Хотя, пожалуй, они у вас даже немного темнее. Она была выше вас на голову, крупнее, но не толстушка. У неё были красивые серые глаза и чертовски обаятельная улыбка. Она была энергичной, заводной и душой компании. А вы, как я понял, не любите привлекать к себе внимание, несмотря на весьма неординарную внешность.

― Далась вам всем моя внешность, ― проворчала Галя.

Подполковник тихо рассмеялся.

― Удивительно, но вы как-то умудряетесь оставаться в тени. Понятия не имею, как вам удаётся этот фокус. Может, поэтому, стоит вам выйти на свет… у мужчин перехватывает дыхание. И тогда, не обратить на вас внимания — невозможно. Хотя, если честно, простите за прямоту, но Галина Решетникова была всё-таки красивее вас. У неё были почти идеальные, я бы даже сказал, классические черты лица, доставшиеся ей от бабушки, в своё время, очень известной балерины, но вы… Есть вас что-то такое восточное,… яркое,… почти мистичное… не знаю, какая-то загадка.

― Ерунда, ― сердито отмахнулась Галя. ― Я самая обычная женщина. Никаких тайн и загадок. Как я уже сказала, ничем не примечательная обывательница. Вся моя жизнь: дом ― работа, работа ― дом. На остальное нет ни времени, ни сил.

― Вот уж не скажите. Вы женщина, а значит, загадка присутствует по определению, тем более, служите в армии. Знаете, я долго ломал голову над тем, чем же вы могли так зацепить Германа и  почему вы у него ассоциируетесь с покойной женой.

― Догадались?

― Пожалуй. Галина была единственной женщиной, которую Герман не смог покорить сразу. Ему пришлось, изрядно потрудится, чтобы она дала согласие стать его женой. При всей видимой покладистости и доброжелательности, характер у Галины был стальной.

— Понятно. Я оказалась второй по счёту, некупившейся на его… ммм… мужское обаяние, и он тут же сделал стойку? Чтобы там Герман Арнольдович себе не напридумывал, меня он не интересует ни в качестве любовника, ни тем более мужа.