— Ещё бы! Я сам чуть не поверил! Ты так к турнику приложился! Я думал, теперь тебе ещё и голову придётся гипсовать.

— Шишка, на всю башку, блин… — Вовка осторожно притронулся к месту удара и, зажмурившись, скривился от боли.

— Ничего. Зато ты теперь на целый сантиметр выше стал!

— Да иди ты…

— Я серьёзно! Шишка-то вверх торчит! А девчонки высоких любят!

После этих слов Вовка недоверчиво посмотрел на меня, но тут же расправил плечи, поднял повыше голову, а жалкая гримаса на его лице сменилась благородным выражением удовлетворения и спокойствия.

Следующим утром мы с Вовкой пошли на старую стройку, надеясь разыскать там ребят, играющих в «казаков-разбойников». По дороге я делился с другом последними новостями, касающимися враждебно настроенного Ближнего Востока, и даже не заметил, как тот отстал. А обернувшись, увидел, что он остановился у магазина «Овощи-фрукты» и внимательно всматривается в его огромную стеклянную витрину.

— Ты чего там?

— Ну-ка, Серый, иди сюда, — не отрывая взгляда от витрины, позвал меня он. Я подошёл и тоже с интересом уставился на… помидоры?

— Видать, хорошо ты, всё-таки, головой приложился… Или ты есть хочешь?

Но Вовка, казалось, меня не слушал:

— Ну-ка, встань рядом! Выпрямись!

Я встал. Он поднял свою ладонь над головой, поочерёдно переводя её с моей макушки на свою, и задумчиво произнёс:

— Слышь, а ты всё равно немножко выше… — видно было, как сильно его это расстраивает. Мне даже стыдно стало за свой рост, и я, ни секунды не колеблясь, предложил:

— А, хочешь, я специально сутулиться буду при Машке? Ну, чтобы мы с тобой одинакового роста были! — и я наглядно продемонстрировал, как это будет выглядеть.

— Ты серьёзно, что ли?

Вовка нахмурился и, пристально вглядываясь в отражение, снова приложил свою ладонь к нашим макушкам. Теперь рост был одинаковым.

Добравшись до заброшенной стройки, мы застали своих товарищей за крайне необычным занятием. Больше десятка серьёзных и крепких парней, возрастом от девяти до двенадцати лет, выстроились в шахматном порядке и синхронно проделывали замысловатые движения руками и ногами, явно позаимствованные из какого-то восточного единоборства. При этом, в моменты имитации ударов, хором издавался грозный крик «кия!».

Руководил процессом, стоящий лицом к ребятам, Лёха Хомяк — самый старший из нашей дворовой компании, а значит и самый авторитетный. А ещё он был самым толстым. Все знали, что Лёха первым собрал коллекцию вкладышей от жвачек «Турбо», что у него есть пневматическая винтовка, пуля которой пробивает консервную банку насквозь. А ещё в деревне у него есть девушка, которая на десять лет старше и которая, конечно же, ждёт не дождётся его приезда на каникулы. И было вовсе не важно, что вкладыши он отнимал у первоклашек на переменках, винтовка принадлежала его папе, а девушку по определению увидеть никто не мог — уж слишком далеко находилась деревня. Не смотря ни на что, авторитет Хомяка не уменьшался. А если кто-то пытался усомниться в его достоинствах, он просто получал от Лёхи в нос, и справедливость снова торжествовала.

Как нам объяснили ребята, на территории стройки теперь был организован первый в нашей стране даосский монастырь, в котором все желающие изучают тонкости восточных единоборств! Лёха, по их словам — непревзойдённый мастер Даоса, а, по совместительству, наставником монастыря. Остальные же были его верными монахами, перенимающими бесценный опыт, позволяющий запросто перепрыгивать с дерева на дерево, ловить летящие стрелы, легко взлетать на двадцать метров вверх и наносить удары в специальные точки на теле врага, позволяющие полностью его обездвижить!

Опыт этот, как оказалось, Хомяк приобрёл в местном видеосалоне, вход в который могли себе позволить только лица, достигшие четырнадцатилетнего возраста и имеющие в своём распоряжении как минимум один рубль — именно столько стоил билет для одного человека. Со вчерашнего дня там показывали новый фильм с многообещающим названием «Хон Гиль Дон»!

Сложно сказать, что в большей степени повлияло на наше с Вовкой решение — то ли телосложение сенсея, то ли слишком уж сказочные обещания научить нас летать, но мы твёрдо решили не торопиться принимать постриг. Хомяк, никак не ожидавший от нас подобного решения, был крайне удивлён и обижен. Поэтому, в ответ на наш отказ занять место в дружном монашеском строю, он просто обратился к своим ученикам:

— Скоро вы все сможете подпрыгивать на двадцать метров вверх! Я научился это делать за одну ночь тренировок! Самым верным ученикам могу показать… Но потом! А сейчас — отработка ударов. А эти, — он сделал кивок головой в нашу сторону, даже не удостоив взглядом, — пусть валят. Они будут «ниндзя»! — в толпе послышались лёгкие смешки. — Таких слабаков Хон Гиль Дон пачками раскидывал!

И тут Вовка не сдержался:

— Двадцать метров? Да если ты хотя бы на метр подпрыгнешь, под тобой воронка как от бомбы вырастет! — и тут весь монастырь заполнился дружным детским смехом.

Нам очень повезло, что Хомяк был слишком толстым для того, чтобы быстро бегать и уже через пару минут мы разглядывали афишу при входе в видеозал, весело обсуждая нелепые потуги летающего сенсея догнать двух новоявленных ниндзя. К слову, эти самые ниндзя на афише имели довольно внушительный вид и мы даже были не против, чтобы нас таковыми считали.

Итак, что мы имели? Первое: билеты стоили денег, которых у нас, конечно же, не было. Второе: даже если мы где-нибудь раздобудем два рубля, то билеты нам всё равно не продадут — четырнадцати лет нам ещё не исполнилось. И третье: даже если удастся преодолеть оба этих препятствия, на сеанс нас не впустит грозная охрана — баба Шура, сидящая при входе и отрывающая «контроль» от билетов. О её непреклонности ходили легенды, да и мы тоже не раз безуспешно пытались договориться посмотреть хотя бы мультики, которые ежедневно крутили перед показом фильма. В общем, ситуация для нас складывалась не завидная, однако соблазн овладеть даосской техникой был слишком велик.

— Серый, а я-то как? Я же не залезу со своим гипсом! — Вовка стоял под рябиной и, задрав голову вверх, умоляюще смотрел на меня.

Пришлось спускаться обратно на землю и подсаживать своего раненного друга, а когда мы оба уже забрались на уровень второго этажа дома культуры, где и располагался видеосалон, оказалось, что синие бархатные шторы плотно закрыты, чтобы дневной свет не проникал внутрь. Из распахнутого окна был отчётливо слышен гнусавый голос переводчика, обещавший жестоко отомстить за смерть брата.

— Чёрт! Идёт уже! — сокрушался Вовка, — Тебе что-нибудь видно?

— Нет, конечно! Я же не рентген, чтобы через шторы смотреть!

— Что делать-то?

Я не отвечая, поднёс указательный палец к губам, давая понять, что нужно вести себя тихо, ткнул этим пальцем себе в грудь и показал в сторону окна. У Вовки округлились глаза:

— Ты прыгать будешь, что ли? — прошептал он.

В ответ я только пожал плечами, и в самом деле не зная, смогу ли допрыгнуть. Затем поднялся на следующую ветку, подобрался по ней как можно ближе к открытому окну и начал медленно раскачиваться вверх и вниз, намереваясь использовать эту самую ветку как трамплин. Вовка ухватился за ствол дерева и прищурил глаза, как будто это могло как-то помочь мне уберечься от падения.

— Раз, два, три! — сосчитал я и постарался со всей силы оттолкнулся от гибкой ветки. Вот только ветка оказалась не такой уж гибкой, как мне вначале показалось. Послышался громкий хруст древесины и я, ухватившись руками за оконную раму и больно ударившись корпусом о стену здания, повис на втором этаже с вешней стороны окна!

Вовка закричал:

— Подтягивайся!

Я попробовал подтянуться, но неудобный хват, боль в ушибленных рёбрах и стена, в которую упирались колени, не позволяли подтянуться даже на несколько сантиметров, а не то, что взобраться на подоконник.

— Не могу, Вован, буду прыгать!

— Ты с ума сошёл? Тут же высота метров пять!