Теперь уже Ворон наклонился на ухо к Шмелю и усмехнувшись, сделал вывод:
— Кот, по всей видимости, обиделся…
Чингачгук о чём-то задумался и выдал свою точку зрения, на прочтение поэтических вирш, во время свиданий:
— Замысловатой рифмой с непонятной формой содержания, если и можно, кого-нибудь соблазнить, то это будет лошадь Пржевальского. Проще надо быть! А объяснять — доходчиво. Можно без рифмы — руби белым стихом с элементами мата. Брутальность, бывает, лучше прокатывает у зрелых особей противоположного пола. И вообще — с ними надо быть понаглее и построже.
Ворон добавил, к сказанному, видимо из личного опыта; выстраданное и взятое на заметку, что так поступать нельзя:
— Это как правило: один стихи читает, а другой…
— Второй сломался, после общения и второй бутылки, а стихоплёт сломался на втором четверостишие, — засмеялся Шмель. — Перетрудился…
Барбариска всё время, пока звучали обличительно-обвинительные речи в женский адрес, зло сверкала глазами и по всему было видно — подбирала в уме контрдоводы, но, так как она ничего не высказала, Ворон понял, что ничего на ум толкового ей так и не пришло. Оставалось только сидеть и слушать мужские сплетни.
Продолжая эксплуатировать избитую тему, Бегемот предложил Василию один из вариантов дальнейшего времяпровождения:
— Кот, в ответ на создание женского батальона смерти, организуется набор в мужской аномальный полк. Будем врага из-за угла пугать!
— Рожами?
— Ими тоже…
Аппарат испробовали и он вполне обнадёживал. Голос из народа посоветовал переночевать, где-нибудь у тихой речки, чтобы утром, со свежими силами, снова ринуться в бой… Возражений не последовало, так как все смертельно устали, больше от треволнений, чем от физических нагрузок. Речка серебрилась тонкой ниткой, освещённая полной Луной и терялась где-то за горизонтом. Просторы…
В эту ночь Шмелю снился странный сон:
Заходит герой в склеп, а в хрустальном гробу лежит спящая красавица. Рядом; полукругом и как-будто бы в почётном карауле, лежат семь спящих гномов. Он поинтересовался у смотрителя: «Гномы что — тоже отравленных яблок обожрались?» «Да нет, — отвечает тот. — Это вовсе не гномы — это её дети.» «Как это?» — удивился батыр. «А так! Ловкачи нынче пошли ушлые! Целовать никто не желает — приступают сразу к делу…» «Почему дети с бородами?» — не унимается посетитель. «Так сколько времени Белоснежка тут валяется! Блин, эта работа здесь никогда не кончится…» Уходя, богатырь обратил внимание на странную особенность в облике одного спящего — он был подозрительно похож на смотрителя…
На следующий день, встретившаяся на пути обитаемая станица, кое-кого не оставила равнодушным. У Ворона молниеносно созрел грандиозный план, который он предложил назвать «Контакт третьего рода» и на халяву разжиться припасами. Виман сделал несколько кругов над поселением и завис над местным сельпо. К нему сбежалось всё любопытное население. Осторожное заняло оборонительные позиции в глубине погребов, держа круговую оборону, с вилами наперевес. В итоге, в ответ на посадку вимана возле сельского магазина, инопланетян, хлебом-солью, вышла встречать половина станицы.
— Здравствуйте, гости дорогие! — проорала толпа.
— Привет братьям по разуму! — завизжал местный уфолог.
Инопланетяне, в ответ, только развели руками и благодушно закивали головами. Три румяные девицы возглавляли делегацию. У стоящей посередине, в руках был аппетитный каравай хлеба, лежащий на расписном рушнике. На румяном хлебе возвышалась невзрачная солонка. Покрасивее, видимо, найти не успели, зато соли насыпали с горкой, так что она осыпалась, по краям. На глазах опупевшей толпы, Акакий вышел навстречу и заправским движением, предварительно открыв на животе дверцу, взял каравай и забросил его себе внутрь. Размахнувшись солонкой, чтобы это выглядело, как можно пренебрежительнее, он зашвырнул её содержимое туда же. Затем, Акакий покрутил фаянсовой посудой, рассматривая её со всех сторон и даже прочитал на днище надпись. Немного подумав, закинул в приёмник и солонку…
— В русском пузе всё сгниёт, — шёпотом прокомментировал событие Бегемот, наклонясь к уху Чингачгука.
С предложенной горилкой, Акакий хотел проделать тоже самое, что и с караваем, но, ему не позволили. Сталкеры, с размаха, сами зашвырнули горячительное в глотки. Разговаривал терминатор со станичниками на праязыке, ради пущей солидности. Тут уж Ворон со Шмелём постарались. Сами они так же выдавали, что-то подобие трели со свистом. Звучит убедительно… Неважно, что жители поселения ни шиша не понимают, как и сами носители языка. Селянам и незачем что-то понимать…
Робот глупо улыбался, не имея возможности изменить мимикрию своего лица, а ему в ответ проникновенно улыбалась встречающая делегация. Вид у них был такой, что хоть сейчас на запись к легату, жевать казённые харчи, а у местного уфолога даже справка имелась, которую он тщательно скрывал. Выкидывать её он не решался — вдруг пригодится. Известная поговорка: «Там, где над дураком смеются, там умного бьют», могла сработать в любой момент. Только карающая длань занесена над пропагандистом инопланетной культуры — сразу можно предъявить справку. В России грешно, даже смеяться над больными людьми, не говоря про то, чтобы бить… С легатом уфолог познакомился давно — в советские годы, тогда, когда всё непонятное строжайше пресекалось и душилось, будучи ещё в зародыше. Заслужил он эту справку, или выпросил — неважно, но в областном центре уфолог стоял на учёте.
К месту посадки, живым ручейком, люди несли съестные припасы и гора продуктов росла с угрожающей быстротой. Одних только варёных яиц набралось около сотни. Люди, для голодных инопланетян, не жалели ничего, а те — ничем не брезговали…
Во время маленького застолья, устроенного в самой просторной хате, гостей чествовали, как героев, но с уклоном в сторону местных традиций. Из-за двери доносилось нестройное хоровое пение, стимулируемое огромным количеством алкогольных напитков. Инопланетяне предпочитали помалкивать. Уфолог, в связи с принятием повышенной дозы горячительных напитков и склонностью к природному скудоумию, неожиданно, для окружающих, запел старую белогвардейскую песню: «И девочек наших ведут в кабинет…» Ему тут же накостыляли, всем селом. Никто не хотел в нём признавать пророка… Даже Кот, мечтающий побыстрее убраться отсюда. По известной причине, задушевного разговора не получилось и толкнув, на прощание, речь занудным свистом, Ворон приветливо помахал рукой, прежде чем скрыться в недрах вимана. При посадке в летательный аппарат, Бегемот оступился и, чуть не грохнувшись на землю, выругался матом на вполне узнаваемом русском языке… Толпа насторожилась, но, когда виман, за секунду, исчез за облаками — разинули рты. Староста потом долго допытывался, кто, из односельчан, произнёс это слово, так понравившееся инопланетным гостям, но все только молча отнекивались. То, что обронённое мимоходом ругательство — результат влияния встречающих, почти ни у кого не вызывал сомнения и все взоры обратились в сторону местного уфолога. «Опять, ни за что, бить будут!» — подумал тот, готовясь к низкому старту.
Дожёвывая в полёте очередное яйцо, Бегемот спросил Барбариску:
— А чего это Акакий хлеб-соль себе в живот засунул? У него там что — склад?
— У него там печка, — усмехнулась Лариса. — Почти водородная…
— Как это? — удивился Мотя.
— Так. Это, можно сказать, питание Акакия. Своеобразный синтез, чего-то с чем-то…
— Чего? — напрягся Бегемот.
— Каравай он разложил на энергетические составляющие, — пояснила Барбариска. — Предпочтительнее всего, робота интересует водород. Затем происходит холодный синтез гелия из четырёх атомов водорода. При их слиянии образуется гелий, как на Солнце. Но, в отличии от процессов, происходящих в недрах нашего светила, колоссальная энергия не высвобождается — она аккумулируется. Но, есть и другие способы.