— А Ворон где?

— Где-где, — вздохнул Лис. — Придётся объяснить… Так, ребята, давайте хором!

После того, как все отсмеялись, появился виновник торжества, поправляющий на себе верхнюю одежду.

— Ну, что за паника? — уныло спросил он Барбариску, опять покрасневшую, как девица на выданье в тот момент, когда приходят сваты.

Она ничего не ответила, чувствуя себя, почему-то, виноватой. Вова неопределённо помотал головой. В этом действии нельзя было угадать его настроение: то ли он недоволен, то ли раздражён, то ли просто устал… Ворон молча присел на своё место и вперился взглядом в синий огонь примуса. Тревожные мысли не покидали голову, забивая её подозрениями и сомнениями. Клаустрофобией он не страдал, но всегда чувствовал себя неуютно в пещерах и подземельях. Никто не мог сказать, насколько прочны своды вырубленной штольни и когда они просядут — сейчас или через сто лет. Его товарищи уже давно уснули, а Ворону сон не шёл. Кое-как покемарив, Вова сидел, будто в оцепенении. Пограничное состояние между сном и явью часто присуще людям, находящимся в нервном напряжении продолжительное время и сейчас, Ворон чувствовал себя именно так. С одной стороны он спал, а с другой… В дальнем углу расширяющегося коридора послышался шорох, переходящий в грохот падающих камней. Осторожно поднявшись с места, Вова окинул взором спящих товарищей и не спеша пошёл в сторону подозрительного шума. Выглянув за угол, он увидел довольно обширную пещеру, в которой находилась толпа призраков в противогазах. Из громкой, но невнятной речи выступающего, Ворон кое-как разобрал смысл сказанного по отдельным обрывкам фраз. Если вкратце, то ситуация сложилась следующая: немцы пустили в катакомбы отравляющий газ, а противогазов на всех не хватило. Ворон поглядел на призрачные фигуры и до сознания дошло, что и тем, кому хватило индивидуальных средств защиты, не слишком-то они помогли. Из дальнейшего выступления стало ясно, что фашисты применили новейшую разработку нервно-паралитического газа, который, как и теперешние модификации, проникает через кожу и одним противогазом не спасёшься. Ворон в оцепенении вернулся на своё место и постарался уснуть, где-то в глубине души понимая, что это всего лишь видение. Чуть-чуть задремать, кое-как получилось. Долго ли, коротко ли он пробыл в таком состоянии, но шум, всё в том же углу, снова разбудил Вову и подвиг на повторное посещение пещеры. В этот раз, в ней расстреливали политзаключённых… Туманные флюиды подземелья таяли от рук таких же образований. Ворон зябко поёжился и поднял воротник. Кутаясь в тёплую куртку, он спасался от могильного холода, которым внезапно повеяло со стороны происходящей экзекуции…

Очнулся Ворон от глубокого сна, когда все были уже на ногах.

— Ну, ты даёшь! — похвалил его Шмель. — Такие люди, не боящиеся ничего, нам нужны. Тут все в прострации: сон не идёт, харч без горячительного в рот не лезет, а он спит себе сном богатыря!

Ворон не стал распространяться насчёт своих ночных сновидений, так как сам не был уверен в реальности произошедшего. То ли во сне, то ли наяву… Пусть идёт, как идёт, раз уж залезли в это дерьмо…

— Чингачгук, устав бороться с постоянным холодом, царящим в этой части подземелья и зябко ёжась в поношенные шмотки, сквозь зубы процедил:

— Меня уже достали эти катакомбы! Пора бы выбираться отсюда и как можно быстрее!

Возражений не последовало, но Мастодонт, перед тем, как отправиться в дальнейший путь, ещё долго изучал карту, будто первый раз её видел. Он посмотрел в рукотворный шедевр и подошёл к стене. Там, где ожидалось увидеть таинственный иероглиф, стена издевалась над смотрителем девственной чистотой.

— Что — опять скололи? — сочувственно спросила Лариса проводника.

— Тут никогда ничего не было, — апатично ответил Фёдор, растерянно оглядываясь по сторонам.

На соседних стенах тоже ничего не было: не светилось, не искрилось — абсолютно полная пустота.

— А вчера что-нибудь имелось, — поинтересовался Ворон, — перед тем, как мы устроились на ночлег?

— Я не помню… Или не обратил внимания…

— Ну, что ж, белый и пушистый обитатель полярной зоны крайнего севера — пришли! — констатировал скорбный факт Бегемот.

— Здравствуйте девочки! — подхватил Жук.

Мастодонт заметался по ближайшим переходам штольни в поисках утерянной письменности. По его разумению, не могли злоумышленники, за одну ночь, всё стереть подчистую, да и не было никаких намёков на краску, удалённую со стен. Ни время, ни кислоты — не способны так аккуратно и быстро уничтожить признаки современной культуры. После продолжительной беготни по переходам катакомб, впереди показался слабый проблеск дневного света. Все устремились навстречу долгожданной свободе и выйдя наружу, оцепенели. Открывшаяся местность была не просто незнакомой — впереди сияло пронзительной синевой самое настоящее море, во всей своей красе. Осторожно ступая по склону горы, сталкеры постепенно спускались вниз. Зелёные проплешины сменялись каменистыми уступами и спуск не показался лёгким. Шмель пристально всматривался в знакомые силуэты берегов, пока не признал в них очертания севастопольской бухты. Он не замедлил ознакомить товарищей со своим открытием:

— Ё-моё! Мы на берегу Чёрного моря, а точнее — в окрестностях Севастополя!

Вначале ему никто не поверил и товарищи единодушно посоветовали не отпускать дурацких шуток, но постепенно и некоторые другие члены сообщества стали признавать, в лежащих на берегу бухты постройках, черты знакомого города, Мастодонт, от изумления, открыл рот и только и смог, что прошептать:

— Как мы по этой штольне вышли в севастопольские катакомбы? А главное, почему так быстро?

Терминатор ничего не смог сказать, а Диплодок с Лектором молча пожали плечами, давая понять остальным о своей полной неосведомлённости. Остальная команда выглядела подавленной от аномального перемещения в пространстве и только Барбариска торжествующе высоко держала голову, чувствуя себя победительницей.

— Ну, что я вам говорила?! — не удержалась она от комментария случившимся событиям.

— Что именно? — мрачно переспросил Ворон.

— А то, что мы имеем дело с подлинными картами.

— Где связь?

Лариса ничего не ответила, а злобно сверкнув глазами, надулась, обидчиво поджав губы.

Дорогу осилит идущий и прошло совсем немного времени, как сталкеры вышли к окраинам города. Все четверо новых знакомых согласились продолжить поиски на сопредельной территории, а в прочем, у них почти не было выбора. Как возвращаться назад, никто из них не имел ни малейшего понятия. Отсюда лежало только три пути: один по морю, что было весьма проблематично, другой назад — в катакомбы. Это так же представлялось невозможным и даже более того — опасным. Третий — на территорию сопредельной страны, туда, куда и отправлялась основная группа. Как это будет выглядеть? Об этом пока предпочитали не думать…

Если раньше все дороги вели в Рим, то в нынешние времена народ предпочитает пересекать свои пути с точками общепита, даже если не имеет к этому никакого желания. Всё происходит спонтанно, вот и сейчас наши герои упёрлись в знаменитый ресторан-парусник. Ночью, какие-то, не считающиеся со средствами шутники и которых, за последнее время, развелось как грибов после дождя, раздолбанный «Запорожец» прикрутили к бушприту синей изолентой. Туалетная бумага — это прошлый век…

Лис весело засмеялся и не замедлил выдать своё заключение:

— Во — носовая фигура.

— Интересно — сколько мотков изоленты пошло на эти работы? — спросил Бегемот ни у кого, а скорее по инерции мышления.

Чингачгук, критически осмотрев творение местных мастеров вольного архитектурного жанра, сделал своё заключение:

— Наверняка, изначально, машину прикрепили с помощью стальной проволоки, а изолента… Это так — для красоты.

— Чего это шутники так облажались? — усмехнулся Шмель.

— А в чём дело? — не понял Кот.

— Вон музей. Не помню названия, а подходить лень — я там раньше уже был. В нём всё связано с морем: макеты рифов, из настоящих кораллов, раковины, чучела акул и прочее барахло.