— Акробат, — уважительно отозвался Бегемот.

— Ну, тоже мне циркач! — возразил Шмель. — Вот я видел вылет: всем полётам полёт! Тройное сальто без тулупа… На морозе… Над выбитым окном, на скорую руку, поставили кондиционер — водопад, гонящий тепло и отгоняющий холод. Администратор заведения справедливо рассудил, что до утра вставлять окно не имеет смысла — вдруг ещё не закончились боевые упражнения…

Мимо проехал легковой автомобиль отечественного производства с прицепом, в котором стоял импортный биотуалет. Вертикально. То есть, им можно было пользоваться, даже на ходу.

— Любит мужик путешествовать с комфортом, — усмехнулся Ворон.

— Наверное, он его повёз на какое-то мероприятие, — предположил Лис.

На него тут же зашикали, чтобы не портил идиллию, а Чингачгук развил идею путешествия со всеми удобствами:

— А что — деревянный сортир, отечественно-кустарного изготовления, тоже подойдёт. Гадить только на ходу, как в поезде. Там всё на рельсы падает, а здесь будет валиться на асфальт. На стоянке пользоваться — запрещено. Так же, как в поезде.

— Авария может произойти, — возразил Жук. — Подскользнётся, кто-нибудь, как на масле…

Центральная улица старого города жила по своим правилам. Заведённых, раз и навсегда, не существовало. Они постоянно корректировались обстоятельствами, но одно правило, на всю страну, действовало обязательно: на всех центральных улицах всех городов раздавали листовки, доставая туристов и раздражая местных жителей. К Бегемоту целенаправленно намылила ноги уличная давалка рекламных буклетов с вытянутой рукой, в которой была зажата листовка. Поверх куртки, на девице была надета нейлоновая накидка бордового цвета, на которой, с двух сторон, была нанесена надпись: «Шубы от производителя». Бегемот отклонился от предложения и заявил:

— Моя моль сытая и здоровая! Довольная всем. Крылья — во!

Он растопырил руки в стороны, показывая размер размаха крыльев летающего насекомого — вредителя.

— Личинки — во! — показал Мотя средний палец.

Немного подумав, Бегемот сменил его на большой. Затем, критически оценив недостаточный, для сравнения, размер, он промямлил:

— Тонковато будет. И коротковато.

Бегемот медленно опустил руку до ремня брюк, но, остановился в раздумье. Девушка покраснела, сравнившись цветом окраса со своей накидкой.

— Мотя — хорош! — предупредил его Ворон. — Она уже, по интенсивности окраски, скоро начнёт со свёклой соперничать. Или с…

— Давайте без пошлостей! — опять вмешалась раздражённая Барбариска.

— Что я такого сказал?! — взвился Вова. — Я имел ввиду накидку, а ты, Барбариска, сама пошлячка — у самой, только это на уме.

— Чего там шуба, — вмешался в разговор Шмель. — У нас всех мамонтов моль поела, а американцы не верят. Вот реальность — по американским законам охотиться на слонов запрещено. Неважно, что они не водятся на территории Дикого Запада. Соответственно, запрещён и экспорт слоновьей кости, а так как янки не находят разницы между слоном и мамонтом, то и сувениры из бивня мамонта запрещены к ввозу в США. Из этого следует, что на мамонтов охотиться, тоже, запрещено. Один мужик жаловался в интернете: «Изготавливаю курительные трубки на экспорт. Между чубуком и мундштуком ставлю кольцо из кости мамонта. Конкретно — из его бивня. В Америку такие трубки не отправишь — таможня не видит никакой разницы между этими мослами. Приходится заменять бивень мамонта на морту — морёный дуб-топляк.

Ворон усмехнулся и как бы нехотя выдавил из себя:

— Да там семьдесят процентов населения, если не больше, и не знает, что это за звери такие.

— В курсе дела процентов пять, от общего числа живущих, и то, из когорты научной братии, — согласился Шмель. — Остальные девяносто пять верят, что мамонты живы до сих пор и их нещадно истребляют на просторах Сибири. Браконьерством занимается русский мужик, под треньканье балалайки.

Лис призадумался и спросил:

— Интересно, а где этот мастер бивни мамонта добыл?

— В Сибири, видимо, с этим проблем нет, — ответил Шмель. — Я даже не в контексте, насчёт юридической подоплёки таких находок. Можно их присваивать или нет? И что за это будет. Но если мастер так открыто вещает об этом на своём сайте, не опасаясь компетентных органов… Не знаю — не знаю…

Жёлтое солнце уже клонилось к закату и пора было возвращаться на базу. По пути на автостанцию попался универмаг «Фантастика». Сколько таких «фантастик» на просторах бывших союзных республик? Вдалеке, за магазином, располагался небольшой химический завод. Из-за корпуса универмага, нисходящего к внушительному «Сельпо», была видна только труба производственных площадей, которая нещадно дымила. Создавалось впечатление, что все корпуса завода вносили свою лепту в задымление атмосферы. Предприятие не просто загрязняло окружающую среду, а делала это воистину фантастически: в клубах дымящихся выбросов присутствовали все цвета радуги одновременно и несомненно, вся таблица Менделеева. Перед входом в универмаг стояла, довольно высокая, искусственная ель, с которой даже не удосужились снять новогодние игрушки.

— Фантастика! — воскликнул Крот.

— Без тебя видим — не слепые, — буркнул Жук, косясь на разноцветную феерию.

— Я про трубу.

— Понятно, что не про магазин, — ответил за Жука Чингачгук.

Охранник, стоящий у входа в магазин, на вопрос о том, почему праздник до сих пор продолжается и какого хрена не сняли с ёлки украшения, ответил просто: «А на хрена? Скоро будет следующий Новый год — опять ёлку наряжай, а это напрягает. Все подобные телодвижения оплаты требуют!»

— Логично, — согласился Ворон, скорчив равнодушную мину.

Сталкеры вернулись к лежбищу уже тогда, когда солнце почти скрылось за горизонтом. Суп давно остыл и его пришлось подогревать. Народ опять разделился на два противоположных лагеря, но, в конце концов пришёл к компромиссу: кому нужен питательный бульон — пусть ждёт, а кому не нужен — могут приступать к вечерней трапезе.

Красные отблески языков пламени освещали уставшие лица и сон потихоньку стал одолевать одного туриста за другим, пока на поляне не осталось бодрствующих индивидов.

Снилось Бегемоту, что ему на дом принесли роскошную шубу и предложили её купить. Мотя отнекивался, мотивируя отказ тем, что хотел свозить жену к Средиземному морю на отдых и денег на всё не хватит. Постепенно он сдался под напором торгаша, согласившись с доводом последнего о том, что моли тоже что-то жрать надо. «Шуба подождёт! — хором закричала моль, высовываясь из шкафа. — Пусть сначала посмотрит мир вместе с женой, попутешествует, поголодает; глядишь и нас поймёт. Шуба подождёт! Мы, пока, старые валенки доедим…» В пронзительной синеве неба летела стая моли, построенная стройным и тяжёлым свинцово-серебристым клином. В поисках резервного пропитания косяк устремился на юг, в лучшие места проживания, где, по слухам, кормовая база была лучше, так как про шубы в шкафах южный народ частенько забывает и забивает на них. В теплом климате это голая показуха: ходят по набережным в меховых изделиях, обливаясь потом и даже не застёгивая их на пуговицы — на распашку. Главное — продемонстрировать, что и мы не лыком шиты… Трофейное звено моли уносило недоеденную шубу и валенки…

Дальше пошёл сон про тополя и туалете, причудливо смешавшиеся в сознании сюрреалистическими образами. Крашенные белой известью деревянные сортиры, стоящие вдоль дороги нестройными покосившимися рядами, напоминали тополя с крашенными, всё той же известью, стволами у основания. «При чём тут тополя?» — в недоумении размышлял Мотя, даже во сне не могущий отогнать от себя подобные мысли. При чём тут сортиры, его почему-то не беспокоило…

Коту снился сон про то, как он выступал в роли любовника — неудачника. Неожиданно нагрянувший муж заставил спрятаться его в шкафу. Внутри повсюду висели, поеденный молью, шубы, брюки и шерстяные пиджаки. Из-за этого видимость, и без того почти нулевая, ещё более ухудшалась и Василия посетил приступ клаустрофобии. Нестираные носки, которые хозяин квартиры складировал тут же, помимо боязни замкнутого пространства, вносили нестерпимый аромат в атмосферу и панику в душу. Кот не хотел быть отравленным за здорово живёшь: за чью-то жинку, которую он видит первый раз в жизни и Вася заметался в импровизированном карцере. Мятущийся в шкафу любовник тщетно искал выход. Пьяный, он и со светом мог ориентироваться только в радиусе полуметра, да и то — на ощупь.