– Назад! – прокричал он. – Это поместье графа!

– Граф предал нас! – крикнули из толпы.

– У него тут церковные псы!

Дэнтон достаточно насмотрелся. Он надел шлем и вышел вперед.

– Тихо! – велел он.

Но толпа закричала только громче.

– Они хотели забрать знамя, – сказал Рексен. – Я даже не подумал, инквизитор… Сразу выхватил меч. Мы послали за подмогой.

Дэнтон кивнул. Такой ответственный солдат не мог поступить по-другому. И он все сделал правильно.

– Дун Гидеон! – вскрикнул Моллард. – Почему вы допускаете бунт в своем городе?!

Судя по ухмылке дуна, он его и затеял.

– Немедля разгоните людей!

– Я не пойду против воли народа, инквизитор! – развел руками Гидеон.

– Противодействие Железной инквизиции карается казнью! – воскликнул Моллард и обнажил меч. – Если Низарет и светлейший король узнают, что здесь случилось, ваш город сравняют с землей!

Толпа не ответила, только заревела еще громче и двинулась вперед.

– К оружию! – раздался голос Кассандры.

Арик взлетел в небо и протрубил. Гидеон, скалясь, выхватил палаш.

Кэс во главе отряда появилась на улице перед поместьем. Солдаты загородили улицу стеной щитов.

– Строем вперед! – скомандовал Моллард.

Его солдаты двинулись на толпу. Горожане продолжали ругаться, но отступали. Они явно не были готовы к тому, что их зажмут в клещи.

– Люди Рейнвиля, послушайте меня! – раздался слабый голос из-за спины.

Дэнтон обернулся. На крыльцо вышел граф Черлинг в распахнутом халате. Он выглядел, как узник, впервые за долгие годы увидевший свет.

– Как ваш граф, я прошу вас разойтись! – с каждым словом голос Черлинга становился чуть сильнее. Он прошел вперед через ряды солдат. – Инквизитор Моллард не причинит вреда городу! Я убедил его решать любые вопросы миром!

Такого не было, но Моллард пока не видел смысла вмешиваться.

– Давайте сохраним покой Рейнвиля! Прошу вас! Или вы желаете увидеть кровь своих близких, текущую по нашим тихим улицам?!

Горожане переглядывались, утихая. Даже Гидеон, хмурясь, вложил палаш в ножны.

Унна простер к людям бледные руки.

– Все верно, друзья! Спасибо, что услышали меня! Пусть мир царит в нашем городе! Инквизитор обещал оставить своих людей за стенами, и…

– Вы неверно поняли меня, милорд, – сказал Моллард, вкладывая меч. – Я оставлю людей за стенами, но не за городскими.

– А какими же? – с выражением посмотрел на него Черлинг. – Я решил, что мы все обговорили. Указы, ваши люди…

Граф оказался не таким уж слизняком – но все же скользким.

– Солдаты инквизиции займут святые стены. Если ваш храм больше не нужен горожанам, воины истинной веры займут его.

На лице Унны появилось недовольство.

– Вы сказали, он достаточно большой, – напомнил Моллард.

Черлинг кивнул и снова повернулся к людям:

– Инквизитор не потревожит нас, я обещаю! Любые разногласия мы сможем с ним обговорить!

– Почему бы не прямо сейчас, милорд? – с нажимом произнес Дэнтон. – Кассандра! Заводи армию в город. Займите храм. И будьте вежливы с людьми!

Кэс неловко сунула Молнию в ножны и поклонилась.

– Возвращайтесь по домам и к работе! – сказал граф. – Утром я жду у себя представителей совета горожан, чтобы выслушать ваши пожелания!

Толпа не спеша начала расходиться. Солдаты инквизиции убрали оружие и пошли за Кассандрой. Гидеон, поглядев ей вслед, собрал своих людей и направился в противоположную сторону.

– Оставайтесь пока здесь, – сказал Дэнтон Рексену.

Унна вытер пот с лысой головы.

– Чуть было не случилось страшное, – сказал он. – Скорее, идемте в дом, от солнца мой жар только сильнее.

Как только они оказались в душной тени поместья, Моллард схватил Черлинга за грудки и впечатал в стену.

– Что вы делаете?! – взвизгнул граф.

– Вы с ними заодно, – прорычал Дэнтон. – Не пытайтесь дурить меня. Вы думали, я поддамся? Испугаюсь толпы и уйду из города?!

– Я лишь хотел предотвратить кровопролитие, – проблеял Унна.

– Вы трус, недостойный графского звания.

– Да, я не воин, и что с того?! – вскричал вдруг Черлинг. – Титул достался мне по праву!

– Вам дорого придется заплатить за свою дерзость.

– О чем вы, Просветитель помилуй?!

– Когда нас прервали, мы собирались написать несколько указов. Идемте, напишем их, – Дэн отпустил графа и подтолкнул его вперед.

IV

Америя, Кроунгард

Покои короля

«Не было предела Нашему возмущению, когда Мы узнали о подлом обмане, обращенном против народа, так или иначе вверенного вам Господом. Подлецов, посмевших напасть на паладинов Престола, вы помиловали и желали тайно увезти из города! Поистине, теперь Мы видим, сколь глубоко мрак проник в вашу душу. Вы заставили Нас принять заточение, вы начали богопротивную войну, вы причиняете страдания тысячам людей. Мы молимся о спасении вашей души, но, чувствуя волю Божью, можем сказать почти наверняка – вам уготована бездна.

Нам приходит множество писем от разных служителей Божьих, но за каждым Мы ясно видим ваш коварный замысел. Нет, Мы не согласны на проведение выборов. Традиции преемника несколько сотен лет, не вам ее менять. Известно, что Великий Наместник слышит волю Божью, и не может ошибиться в выборе.

Мы требуем немедленного освобождения и обеспечения безопасного проезда до Первого Града. Только там, у тела Господня, Мы сможем вознести молитву, которая, вероятно, подарит вам шанс на Небесный дом.

Люцио Третий, Наместник Господа в Мирисе».

Не может ошибиться в выборе?! А как же Алонимо Первый, который перед смертью впал в безумие и назвал преемником свою ручную козу?

Эсмунд порвал записку на мелкие части и отдал их ветру. Кусочки бумаги, кружась, полетели вниз. Эсмунд оперся на перила и глубоко вздохнул.

С балкона он видел город. Черные змеи вырастали из глубин кварталов, и даже здесь было слышно вопли бунтующих людей. Дым поднимался отовсюду. После рокового признания Лавеллета на Кольце Вальдара начался настоящий мятеж. Кровь полилась по улицам с неукротимостью рек.

Герцог Фрамм был прав. Дожди прошли, но Годы гроз еще не завершились. Быть может, они только начинаются.

– Что перьедать Великому Намьестнику?

Эсмунд повернулся и встретился глазами с Витторио эль Гарра. Проклятый паладин хмуро взирал на него через прорезь шлема.

– Ничего. Прочь отсюда.

– Великий Намьестник ждет ответа, – сказал Витторио. – Он требует освобожденья.

– Я сказал прочь! – возопил Эсмунд.

Паладин поклонился, без капли уважения в этом жесте, и направился прочь.

– Твой мартелло еще у меня! – воскликнул король ему вслед, сам не зная, зачем.

Гнев и разочарование сжирали его изнутри. Со дня казни прошло несколько недель, и Эсмунд почти не ел и не спал все это время. Беспорядки в городе оказались только началом. Простолюдины Длани и Ясных холмов услышали об обмане Эсмунда, и по всем столичным землям вспыхнули мятежи. Где-то крестьяне отказывались обрабатывать землю, тем более, что от засухи многие посевы погибли. Где-то они брали оружие и выплескивали гнев на дома своих лордов. Армия Длани разбежалась – графы и рыцари спешно возвращались в свои владения. Кровопролитие началось повсюду.

Эсмунду казалось, что все это – ночной кошмар. Он столько лет провел в попытках улучшить жизнь государства, но стоило допустить единственную ошибку, как народ возненавидел его. Он столько сделал для них – уменьшил налоги, позволил крестьянам выкупать себе свободу и землю, даровал им право охотиться и рыбачить, когда наступили голодные времена. Эсмунд знал наверняка, что жизнь простых людей стала гораздо лучше при его правлении. Но для них самих это как будто не имело значения.

Эсмунда посещало желание наплевать на все и устроить на Кольце Вальдара жестокую резню. Ввести остатки армии и уничтожить любого, кто посмеет сказать хоть слово против короля. Отрезать проповедникам их лживые языки и украсить головами Гвардейский мост.