Адмирал выпрямился. Взялся за подбородок. В задумчивости потёр его пальцами.

— Разумно, весьма разумно, — произнёс он. — Но не менее разумно говорил и Вадхильд. Жаль, что вы не встретились. Очень жаль. Быть может, вы навестите меня завтра в полдень? В это же время обещался быть и Вадхильд со своим другом.

Мне очень хотелось спросить, что за друг оказался у Вадхильда в столице Котсуолда. Однако делать этого не стоило. Даже я мог понять это. Ведь никто из «церберов» Адмирала ничуть не расслабился. И офицер всё также держит руку на кобуре.

— Можно и завтра в полдень, — кивнул Гневомир. — Будем рады нанести вам визит.

— Тогда до завтра, господа, — улыбнулся нам Адмирал.

Мы покинули его комнату. Офицер посторонился, пропуская нас. Отошёл в сторону и часовой. Он явно был настороже. Скорее всего, с тех пор, как мы зашли к Адмиралу. Всё-таки, охрана тут на высоте.

Когда мы спускались по лестнице, Гневомир шепнул мне, не поворачивая головы.

— Готовься. На улице нас будут убивать.

Мне стоило известных усилий сразу же не схватиться за кобуру.

Мы прошли через холл. Нас проводили взглядами сидящие на стульях люди. Часовые у входа отдали честь.

Рядом с нами сразу же остановился кэб. Однако Гневомир только отмахнулся от возницы. Мы пешком направились в сторону нашей гостиницы.

Вот только стоило нам пройти полквартала, как улицу за нашей спиной перекрыл кэб. Кажется, именно тот, который подъехал к нам у дома, занимаемого Адмиралом. Не сговариваясь, мы с Гневомиром выхватили револьверы. И вовремя!

С противоположного конца улицы к нам бросились три человека. Одеты они были в неприметные костюмы коричневого цвета. В руках все держали револьверы.

— К кэбу! — крикнул мне Гневомир.

Он выстрелил первым, свалив мужчину в сером костюме. Тот ухватился за стену ближайшего дома и сполз по ней.

Не оборачиваясь, я бросился к кэбу. За спиной услышал ещё выстрелы. Но, не оборачиваясь, бежал к кэбу. Оттуда уже высунулся возница с пистолетом в руке. Я опередил его, дважды выстрелив по кэбу. Первая пуля пробила чёрный короб повозки. А вот вторая угодила в кэбмена. Тот покачнулся. Выстрелил сам. Но пуля прошла мимо. Надеюсь, что не попала в Гневомира. Я упал на колено, пребольно ударившись с размаху. Выстрелил ещё дважды. Возница дёрнулся дважды. Кашлянул кровью. И свалился с козел своего кэба.

Я перепрыгнул через его тело. Сам вскочил на козлы. Но тут же свалился обратно на мостовую. Изнутри кэба по мне открыли огонь. Обе двери повозки открылись. Оттуда высунулись те же самые люди в серых костюмах. Без разговоров принялись палить в меня.

Спрыгнув с козел, я перекатился через плечо. В мостовую рядом со мной били пули, выбивая острые каменные осколки. Снова встал на колено. Выстрелил в бойца, сидящего с противоположной от перегороженной улицы стороны. Тот схватился за грудь и вывалился из кэба. Я перекатился ещё раз. Вражеский огонь стал слишком прицельным. Пуля разорвала ткань на плече. Но в этот раз обошлось без ранения. Пострадало только пальто. Ну да после всех моих кульбитов на мостовой, оно и так пришло в полную негодность.

Теперь меня от врага прикрывал короб кэба. Однако серый тут же высунулся с другой стороны. Принялся с удвоенной энергией палить в меня. Вот только, как будто бы попасть особенно не хотел. Он ведь мог бы, наверное, не один раз застрелить меня. Но пули летели мимо.

В чём дело, я понял слишком поздно. Когда серый сунулся обратно в кэб, чтобы перезарядить пистолет, я обернулся. Сработал рефлекс летуна. Оценивать обстановку вокруг. И всё равно, было слишком поздно. На меня кинулись сзади. Навалились сразу несколько человек. Придавили лицо к мостовой. Быстро и сноровисто вырвали из пальцев револьвер. Стянули руки ремнём. Следом накинули на голову мешок.

Бить правда не били. Просто не слишком церемонясь, запихнули, по всей видимости, в тот же кэб. С другой стороны притулился кто-то. Наверное, это был Гневомир. Или один из серых, схвативших меня. Кэб покатил куда-то по улицам котсуолдской столицы.

Везли меня долго. Кэб петлял по улицам, часто поворачивая. Нас внутри трясло немилосердно. Из-за связанных рук я то и дело заваливался на подпиравших меня с боков людей. Те ругались сквозь зубы. Но опять же никто и пальцем не тронул. Как-то непохоже на работу контрразведки. В подобных сердитых заведениях работать принято намного жёстче. И мне как-то не верится, что отличающиеся показной вежливостью котсуолдцы — и в этом следуют традициям своего острова.

Понятно, что я не знал, где меня высадили из кэба. Мешок с головы у меня не сняли. Так с мешком и завели в какой-то дом, где я, конечно же, споткнулся о порог. Затем был порог комнаты. Меня грубо усадили на стул. Быстро привязали к нему. При этом немного ослабили путы на запястьях. От притока крови тысячи иголочек впились в кисти рук. Только после этого с головы сняли мешок.

Комната была не такой мрачной и тёмной, как мне казалось. Наверное, это из-за мешка на голове. Она была как раз достаточно светлой. С большими окнами. В полуметре от меня на таком же стуле сидел Гневомир. Вид он имел достаточно помятый, однако было видно, что и его никто не бил.

Кроме Гневомира в комнате находился ещё Вадхильд. Всё в той же кожаной куртке, в которой он щеголял на «Лузитании». Рядом с ним, видимо, тот самый друг, сопровождавший его к Адмиралу. Он был одет в пальто хорошего сукна и шляпу. За открытой дверью маячили серые костюмы. Этих было не меньше пяти человек.

— Вот они, значит, наши возмутители спокойствия, — произнёс спутник Вадхильда. — Всё они тебе испортили. И на «Лузитании». И уже тут. Ты почему их не прикончил, хотя мог бы, и не один раз.

— Они мне были нужны, — только и ответил Вадхильд, хотя видно было, что он как будто оправдывается. Выходит, этот в пальто — его начальник или что-то вроде. — А после диверсии на корабле патрули ходили. Слишком опасно.

— Хватит, — махнул на него рукой человек в пальто и шляпе. — Мне твои оправдания не нужны. Важен результат. Ты и так провалил задание с газами. Знаешь, как используют наше вещество урдцы? После Соловца?

— Знаю, — буркнул Вадхильд. — Как средство наркоза. Если уже не додумались до большего.

Доктор Коробуд внимательно смотрел на бойца Соловецкого гарнизона. Тот стоял в облаках зелёноватого газа, легко вдыхая его простреленными лёгкими. Даже привычному ко всему физиологу нелегко было глядеть на подобное.

— Это, так сказать, самый яркий экземпляр, — сказал ему профессор Бодень. — Он не может жить, в том смысле, в каком о нём можно сказать, что он живёт, без подпитки нашим веществом. С остальными проще. Их организм быстро восстановил повреждения, нанесённые газом. Теперь их можно назвать вполне здоровыми. Более того, испытания на прочих отравляющих веществах показали их полную нечувствительность к ним. Они дышат хлором и горчичным газом также свободно, как мы с вами чистым воздухом.

— Невероятно, — поправил пенсне на носу Коробуд. — Просто невероятно.

— Самое невероятное другое, доктор, — улыбнулся пожилой профессор, всю свою жизнь положивший на алтарь медицины. Он повернулся к сопровождающему учёных командиру Народной армии. — Сейчас будет наглядная демонстрация.

Командир явно был недоволен тем, что придётся сейчас делать. Однако он был передан в подчинение профессору Боденю. И был вынужден подчиняться ему. Он сделал знак кому-то, кто находился по ту сторону стекла, отделяющего камеру с газом от остального помещения. За спиной бойца с простреленной грудью вырос другой — в противогазе и с винтовкой в руках. Простреленный успел обернуться. Закричал что-то. Но толстое стекло не пропускало звука. Народармеец в противогазе ударом сбил с ног простреленного. Упёр ствол винтовки тому в грудь. И выпустил в того весь магазин — патрон за патроном.

Доктор Коробуд был совсем не религиозен. Но в этот момент ему больше всего захотелось осенить себя каким-нибудь знаком, отгоняющим зло. Потому что как только боец в противогазе покинул комнату за стеклом, тот, кого он только что расстрелял, начал медленно и тяжело подниматься на ноги. Из груди его фонтаном хлестала кровь. Он кашлял и плевался ею. Но умирать явно не собирался. Боец опёрся о стекло руками, пачкая его кровью. Выкрикнул что-то. Слов Коробуд снова не расслышал, но тут всё было понятно и без них.