Мы развернули наши аэропланы — и на всех оборотах устремились к крепости Китобоев.
Погони за нами не было.
Появление на фронте генералоберста это всегда чрезвычайное происшествие. А уж когда в траншеях едва-едва управились с последствиями налёта урдской авиации и разлитием отравляющих веществ, так и подавно. Офицеры, отвечавшие за газовую атаку, уже готовились к переводу рядовыми в строевые роты. Унтера и простые солдаты понимали, что на них попытаются свалить вину за всё. Гадали — поставят ли кого к стенке, или всё же обойдётся. Поговаривали, что раз приехал сам заместитель Брунике, значит, без показательных казней не обойдётся. Тут уж господа офицеры кинутся спасать свои погоны за счёт нижних чинов.
Однако генералоберст Альфивальд лишь вскользь поинтересовался налётом и жертвами разлития отравляющих веществ.
— Всё уже убрано, генералоберст, — стараясь держаться бодро, отрапортовал артиллерийский генерал Орверд, отвечавший за бомбардировку Соловца отравляющими снарядами. — Отравленных забрали люди из медицинской службы, приставленные к газам.
— Понятно, — кивнул Альфивальд. — А где были наши аэропланы? Почему они не прикрыли вас?
— Гроссадмирал распорядился отвести авианосцы на полсотни километров от линии фронта, — радуясь тому, что может переложить ответственность на плечи главного воздухоплавателя, отрапортовал Орверд. — Опасается новых налётов воздушных разбойников. По тревоге были подняты только новые штурмовики «Шершень». Но пока они добрались до наших позиций, враг успел, наверное, проделать половину пути до крепости бандитов. Или куда они там полетели.
— Перепугался наш гроссадмирал, — усмехнулся в пшеничные усы Альфивальд. — Какие-то бандиты напугали его. А считал, что он — покрепче должен быть. Из старой аристократии ведь. Как и все во флоте. Неужели мы вырождаемся, а? — изволил пошутить генералоберст.
— Не думаю, что это касается всех родов, — быстро нашёлся с ответом Орверд, аристократических корней, как и фельдмаршал Брунике, не имевший.
Альфивальд рассмеялся. Если бы он похлопал Орверда по плечу, тот, наверное, не удержался — и вызвал генералоберста на дуэль.
— Значит, вы утверждаете, что в Соловце уже не осталось никого живого? — отсмеявшись, спросил у него Альфивальд.
— Так доложили мне специалисты из химической службы.
— Тогда командуйте атаку, — кивнул генералоберст.
Орверд кивнул взгляд на сумку с противогазом, висящую на поясе заместителя Брунике. Но ничего говорить не стал. Хочет тот отличиться, первым войдя в побеждённую крепость, так тому и быть.
Спустя полчаса три полка поднялись из траншей и спокойным шагом направились к воротам крепости. Впереди сапёры, готовые подорвать створки. Шли уверенно, не ожидая сопротивления от потравленных газом урдцев. Соловец, не сдавшийся Дилеанской империи в прошлую войну, пал перед мощью Блицкрига.
И это снова доказывает, что перед войсками генерал-кайзера ничто не устоит!
Никто не знает, что чувствовали они, уверенные в себе и несокрушимости их военной машины, когда ворота Соловца отворились им навстречу.
Блицкриговцы продолжали наступать скорее по инерции. Тела их продолжали работать в привычном ритме, в то время как мозг был сведён судорогой ужаса. Потому что навстречу им, через открывшиеся ворота Соловца, вышли настоящие живые мертвецы. Иначе не скажешь.
В окровавленных гимнастёрках. С замотанными почерневшими тряпками лицами. Кашляющие и плюющиеся кровью. Урдцы шагали медленно, разворачиваясь в стрелковую цепь. Новобранцы, вчерашние рекруты, сделали бы это увереннее. Но чего ждать от полумёртвых бойцов, выплёвывающих на пожухшую траву свои лёгкие. Вот только цепь была ровной. Шагали бойцы, словно на параде. Комендант крепости на правом фланге. Уполномоченный — на левом. Их можно узнать только по мундиру и чёрной кожаной куртке. Лица, как и у остальных, замотаны пропитанными кровью тряпками. И ни у одного из чудом переживших газовую атаку урдцев не дрогнула рука.
Нестройный залп уложил всего нескольких блицкриговцев. Но он стал словно сигналом для других. Сигналом к отступлению. Хуже того, позорному бегству!
Все бросились бежать, объятые ужасом перед этой чудовищной атакой мертвецов. Бежал и «зелёный» новобранец, два месяца назад взявший в руки винтовку. И бородатый вояка с имперскими медалями за прошлую войну. Рядовые, унтера и офицеры. Все обратила в бегство атака мертвого гарнизона крепости Соловец.
Генералоберст Ордис Альфивальд вскинул свой пистолет. Выстрелил несколько раз в ближайшего урдца. Пули пробили его грудь. Но тот и не думал останавливаться. Продолжал шагать, как ни в чём не бывало. Казалось, он даже не обратил внимания на них. Ужас объял генералоберста. Он так и замер, не в силах пошевелиться. Даже на курок нажать ещё раз. Хотя патроны в магазине пистолета ещё оставались.
Тот боец, в которого стрелял Альфивальд, и прикончил его. Удар штыка пробил живот генералоберста. Гранёный клинок вышел из спины. Боец вырвал штык из раны. Ударил для верности ещё раз. Оттолкнул рухнувшего на колени Альфивальда. Перешагнул через его тело.
— За удирающим врагом, — голос коменданта крепости был хриплым, он то и дело срывался на кашель, — бегом марш!
— Бей их! — поддержал его уполномоченный.
Спотыкаясь, кашляя и отплёвываясь сгустками крови, бойцы Народной армии бежали вслед за врагом. Стреляли на ходу, целя в спины солдат и офицеров. А блицкриговцы не обращали внимания на падающих товарищей. Страх заставлял их бежать быстрее ветра и не крутить головой.
Три полка покинули свои позиции. Были обращены в бегство горсткой умирающих от газа людей, которых почему-то не брали пули.
Даже мёртвым Соловец не сдался врагу.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
Миссия в Котсуолде
Глава 1
Народная армия пришла спустя три дня после газовой атаки на Соловец. Фельдмаршал Брунике не спешил снова вести свои войска в атаку на крепость, которую считали проклятой. Причём считали не только блицкриговцы, но и сами бойцы крепостного гарнизона. Они встали лагерем на бывших позициях генерала Орверда, повернув его пушки в сторону линии фронта. А та отодвинулась на несколько десятков километров от Соловца. Теперь она проходила примерно посередине между Соловцом и Берестьем.
Несколько раз мы прилетали в лагерь Драгобрата — бывшего коменданта нашей крепости. И снова лететь туда мне совсем не хотелось. Слишком страшно было смотреть на людей в грязных гимнастёрках, с замотанными окровавленным тряпьём головами. Тряпки бойцы не снимали потому, что слишком уж страшно выглядели их лица под ними. Смотреть друг на друга в таком случае становилось, видимо, совсем уж жутко.
Заходить в крепость, где всё ещё было полно газа, никто не решался.
— А разве в Соловце противогазов нет? — поинтересовался я в первый прилёт из крепости Китобоев у Чудимира. Бывший комбат принял командование остатка гарнизонного полка после смерти Колывана.
— Есть конечно, — речь Чудимира была невнятной. То ли из-за тряпки на лице, то ли из-за сожжённой газами гортани. — На складе лежат, в ящиках. Несмотря на войны, никто их забирать не спешил.
— Как всегда, — кивнул я. — Пока жареный петух не клюнет… — Заканчивать фразу не имело смысла.
— Никто не хотел таскать с собой ещё и сумку с противогазом, — пожал плечами Чудимир. — И без того слишком много всего на себе тягать приходится.
— А нужного как раз и не оказалось.
Наш разговор тогда прервался кошмарным кашлем одного из бойцов. Умирающие, или кажущиеся такими, лежали в госпитальной палатке с красным крестом. При них сидели товарищи — ни врачей, ни фельдшеров не осталось. Не пережили они газовой атаки. Умирали и те, кто вышел из ворот Соловца, но с жизнью они расставались долго и страшно. К примеру, молодой боец, который прикончил штыком генералоберста, постоянно кашлял, сплёвывая тёмно-красные сгустки. И каждый раз из простреленной груди его били фонтанчики крови, пропитывая перевязку. Однако умирать он не спешил.