Мы снова поднялись — и покинули-таки кабинет.

Глава 3

Крепость Китобоев оказалась полной противоположностью Соловцу. Она поражала не только размерами, собственно, не сильно в этом превосходя Соловец, и количеством оборонительных орудий и компактных взлётных полос. И это только те, что я смог разглядеть, заходя на посадку. Но ведь точно имелись и другие, которых я не видел. А ещё замаскированные, если, конечно, их успели возвести. Но тут я не сомневался. Уж этим-то Бронд озаботился в первую очередь.

Я отправился в гости к командору Китобоев на следующее утро. Получив у Лешека — начальника лётной части крепости — разрешение на полёт и карту маршрута, я сел в кабину «Молнии» и завёл мотор. Аэроплан был неновый, наверное, ещё прошлую войну помнил, но вполне исправный и достаточно надёжный. Я не слишком любил летать на нейстрийских машинах — слишком уж они были лёгкие, да и без вооружения я всегда чувствовал себя голым. Но за мной был закреплён именно этот аэроплан, значит, летать придётся на нём. А может, это происки коменданта. Например, он хочет так заставить меня поскорее достать безразгонник, чтобы я пересел с нейстрийской птички на него.

Делая очередной вираж, я достал ракетницу — и пустил в воздух зелёный огонёк. Почти сразу мне ответили. Два продолговатых фонаря замигали на одной из взлётных площадок. Я направил свой аэроплан туда.

Отвык я всё-таки от полётов на таких лёгких машинах, вроде «Молнии». Она пробежала почти всю длинную полосу, остановившись у самого барьера. К кабине почти тут же подскочил механик в кожаной куртке и плотных штанах. Ребята тут явно мёрзли после смены климата с более мягкого, что царит в Империи. Это, конечно, не Урдский север, но всё же далеко не среднеимперская погода. Да и вулканов в Яворах не имеется. Потому и приходилось китобоям основательно утепляться. А ведь это весна, — какие же погоды будут стоять в горах зимой?

Я выскочил из кабины. Механик залихватски усмехнулся и выпалил на ломаном урдском:

— Здравствуйте, товарищ. С чем прибыли к нам?

— Можешь на дилеанский переходить, — ответил я, тоже непроизвольно улыбаясь. — Я его ещё не забыл. — Проклятье, а ведь это было не так давно, а как будто вечность прошла с тех пор.

— Готлинд?! — наконец, узнал меня механик. Собственно, это был Клаус, оставшийся с Китобоями после того, как я уехал в Урд.

— А кого ещё могли прислать вам в качестве связного, — рассмеялся я. — Вытащили меня с уютного Севера. Закинули на границу. Говорят, тут скоро война будет.

— Иначе нас бы тут ни за что не приютили, — кивнул Клаус. — Идём, Готлинд, я провожу тебя к Бронду. Он велел вести связного прямо к нему.

— Как вы тут? — спросил я, пока мы шагали по строящейся крепости Китобоев.

— На вулкане жилось спокойней, — пожал плечами Клаус. Интересно, понял ли он двусмысленность сказанной им фразы? — Хотя я там недолго жил. Сначала мы строили крепость в Известняковых горах, но и оттуда нас быстро попросили. Линия фронта пролегла слишком близко к ней. И крепость, даже недостроенная, понадобилась военным. Тогда-то с нами и связались урдцы. Теперь вот все гадают — турнут нас и отсюда или же нам придётся за эту крепость драться.

— Не турнут, — почти уверенно заявил я. — Воздушный флот Урда базируется далеко отсюда. А аэропланы из Соловца можно будет тут разместить все — и вряд ли вам придётся сильно тесниться.

— Да уж, — Клаус пребывал в наилучшем расположении духа, — места тут хватает.

Мы шагали уже по вырубленным в толще горы коридорам. Это были, скорее, такие же расширенные пещеры, как на нижних этажах Соловца. Местами они соединялись между собой явно искусственного происхождения переходами. Гору будто бы пронизала целая паутина. Хотя сейчас это уместней было сравнить с муравейником.

— Урдцы прислали нам горных инженеров, — говорил Клаус. — Они помогали нам обустраиваться в этих пещерах. Расширять их. Перемычки делать. Так чтобы всё это не рухнуло нам на головы. Они всё ещё живут с нами — пока база не будет полностью закончена.

— Как в старину, — кивнул я, и увидев, что молодой человек не понял моей шутки, добавил: — Когда архитектора ставили в центр здания, которое он спроектировал. Чтобы если крыша обвалится, то уж точно ему на голову. Весьма неплохой стимул для хорошей работы.

Клаус протянул глубокомысленное «аааааа». На этом наш разговор вынуждено прервался. Мы дошли-таки до комнат, занимаемых Брондом.

Командор Китобоев, казалось, ничуть не изменился. Всё такой здоровенный, громогласный медведь. Он подскочил со своего стула, едва не перевернув стол с едой, и ринулся ко мне. Супруга Бронда, возившаяся на кухне, выглянула из приоткрытой двери, посмотреть, что за шум. Улыбнувшись мне, она подмигнула и вернулась обратно к своим кастрюлям. Бронд ел всегда много и удовольствием, а жена просто обожала готовить. Несмотря на все обвинения в обжорстве, она любила кормить своего медведеобразного супруга.

Бронд тем временем, едва не сбив с ног Клауса, подскочил ко мне. Сдавил в объятиях, так что у меня рёбра затрещали.

— Готлинд! — прокричал он мне прямо в ухо. — Я уж и не чаял увидеть тебя!

— Да осторожней ты, — выдавил я. — Подарок раздавишь.

— Что ещё за подарок? — удивился Бронд, разжимая объятья.

Я вытащил из внутреннего кармана куртки одну за другой две бутылки казёнки. На них пришлось хорошо потратиться — достать в крепости настоящую казёнку можно было только у старшего интенданта. А драл он безбожно. Хотя, может быть, как и многие, считал, будто мне из-за того, что я инспец и на особом положении, платят больше, чем обычному летуну. Не объяснять же всем, что это далеко от истины. Всё равно ведь никто не поверит.

— Вот подарок так подарок, — рассмеялся Бронд. — А ты, Клаус, не гляди на них так. Тебе ещё рано, и работы у тебя полно. Ступай давай! На инженерной палубе тебя заждались уже!

Молодой человек, наверное, обиделся на командора, но не выполнить его прямой приказ не мог. Он кивнул мне — и вышел, закрыв за собой дверь.

— Ты зачем моего механика обижаешь? — шутливо подколол я Бронда. — Смотри, будешь его шпынять, заберу парня в Соловец. Его у меня с руками оторвут.

— Нечего ему делать в крепости, — неожиданно резко ответил мне Бронд. И тут я понял, как всё-таки постарел за это время командор Китобоев. Поседели волосы. Осунулось лицо, его словно траншеи избороздили глубокие морщины. А главное, из взгляда стала уходить прежняя бесшабашность. — Знаю я, сколько она должна продержаться в случае осады. А механики всегда остаются в крепости до последнего. И гибнут вместе с солдатами.

Удивительное дело. Прошлая война, длившаяся больше десяти лет, не смогла изменить его так сильно, как шедшая чуть больше шести месяцев, нынешняя. Что же это за война такая, если она так быстро перемалывает людей. И каких людей! Лично я Бронда всегда считал не просто железным — железобетонным, как самые прочные бункеры и блиндажи. Такие, что и главный калибр самых больших линкоров не берёт.

— А сколько продержится твоя крепость? — спросил я.

— Не знаю, — честно пожал плечами Бронд. — Я-то, в общем, был только рад уступить вторую базу военным. Мы, конечно, ловили для них блицкриговские линкоры и крейсера. Но как только оказались бы в прифронтовой полосе, за нас взялись бы всерьёз. А новая база — это не Чёртово жерло, где можно было сидеть годами. Да и тут не сильно лучше.

— Мы с тобой оба бежали от войны, — усмехнулся, правда, не очень весело, я, — и обоих она нагнала.

— Хватит уже болтать, — вышла из кухни мадам Бронд с тарелкой и прибором для меня. В левой руке она держала большое блюдо с едой. — Вижу уже, с каким гостинцем ты к нам пожаловал. Так что закусывайте плотнее.

Как, наверное, все жёны, мадам Бронд отрицательно относилась к крепкому спиртному, однако не «пилила» по этому поводу супруга. Она боролась с питием другим способом. А в туго набитый желудок много не нальёшь.