А храбрец Албанчи пополз к огромной скале. Но вдруг теплый поток понес его мимо остроконечных камней и зарослей вечнозеленых водорослей. Он плыл, подхваченный ласковым течением, до тех пор, пока руки его не уперлись в скользкую шершавую твердь скалы. Возле огромной двери яростно бурлил белоснежный поток. Но смелый богатырь могучим плечом оттеснил пенящуюся струю и, толкнув дверь, проник в углубление скалы.
Яркий слепящий свет вспыхнул и погас. И все-таки алып успел заметить золотую коновязь, у которой был привязан карий скакун. А рядом, у самых его копыт, лежала расшитая драгоценными каменьями золотая сбруя и золотое оружие.
Албанчи хорошо запомнил слова Кир-Палых — он не коснулся ни меча, ни сбруи, не стал седлать храпящего от нетерпения коня. Он обшарил все выступы скользкой скалы, и когда пальцы его нащупали створки заветной двери, он плечом отодвинул мощную струю пенистого потока. Перед ним открылось углубление во второй скале.
Загадочное сияние, словно жаркий огонь костра, на мгновение ослепило юношу. Прикрыв глаза рукой, Албанчи смог разглядеть огромный трехногий стол, на котором, сверкая алмазной поверхностью, лежали круглый шарик и костяной посох с резной ручкой.
Юный алып трижды обошел вокруг трехногого стола и, не дотрагиваясь до шарика и посоха, облачился в расшитый жемчугом дорогой наряд. А когда он опоясался золотым ремнем и застегнул массивную золотую пряжку, то сразу почувствовал, как мускулы его наливаются богатырской силой. Взяв в руки шарик и посох, оседлав карего скакуна, Албании вышел из скалы.
Полосатые рыбки замерли в изумлении, бурлящий поток остановил свой стремительный бег, и белая пена, словно предутренний туман, огромными хлопьями упала на песчаное дно. Восхищенно взирали на могучего богатыря обитатели морских глубин.
А смельчак Албанчи, держа за повод переступавшего с ноги на ногу карего скакуна, потер чудесным шариком волшебный костяной посох, и сразу же, словно возникнув прямо из морской пучины, встал перед ним волк-богатырь Ах-Пёри с хвостом в шестьдесят саженей.
Мягкая, как шелк, белая грива почти скрывала его упругую шею и ровными волнистыми прядями падала к могучим лапам. В красной, словно таежный пожар, пасти сверкали желтые, как медь, клыки. Бесшумно крадучись, Ах-Пёри подошел к Албании и покорно опустился у его ног.
И когда юный алып потер его белоснежную гриву волшебным шариком, богатырский волк, неся на спине храброго победителя коварной Кир-Палых, устремился прочь из черной подводной бездны.
А на прибрежной косе, зарыв ноги в теплый сыпучий песок, тоскливо глядел на морскую синеву сын Хан-Миргена. И вдруг он увидел, как верхом на кипучей волне мчится к пустынному берегу белогривый волк-богатырь, на котором восседает юный сын Хулатая.
— Почему в глазах твоих следы слез, а на лице твоем следы печали? — соскочив со спины могучего Ах-Пёри, спросил сын гордого Хулатая. — Вот видишь — я жив! Я победил коварную Кир-Палых — громадную рыбу, которая грозилась уничтожить весь человеческий род. Я вырвал у нее тайну людского счастья, добыл тебе быстроногого карего коня и золотое оружие. Я узнал свое имя: меня зовут — Албанчи; я узнал твое имя: тебя будут звать — Тюн-Хара. Мой гнев и моя обида остались на дне глубокого моря, и я прощаю тебя, мой названый брат. Теперь мы будем неразлучны с тобой, как уши коня, и нас ждет впереди дорога удачи и большой славы. Не посрамим память наших предков!
Тюн-Хара надел на себя боевой наряд, крепко затянулся богатырским поясом, повесил за спину звеневший туго натянутой тетивой месяцеподобный лук и, взяв под уздцы карего скакуна, сказал:
— Прости меня за то, что я дал волю страху и, сидя на берегу, грел пятки в горячем песке. Я не помог тебе в смертельной схватке с морским чудовищем Кир-Палых. Ты один открыл дорогу к тайне из тайн, но теперь она должна принадлежать всем. Я хочу помочь тебе в этом славном деле, мой храбрый брат Албании!
— Седлай быстрее коня, достойный Тюн-Хара! Нам надо спешить. Путь наш лежит в благодатную землю Алтын-Хана, где собрались самые могучие и смелые алыпы. В честном бою мы померяемся с ними силой и, если не дрогнут наши сердца, а руки не выпустят стальных мечей, нас поздравят с великой победой и дочь Алтын-Хана станет твоею женой.
А когда на безбрежной поверхности моря заискрилась протянувшаяся от самого горизонта серебристая лунная дорожка, два смельчака отправились в дальний путь. И долго еще не знающие усталости волны зализывали следы огромных лап богатырского волка и острых копыт быстроногого карего скакуна.
Глава седьмая
О том, как Албании и его друг Тюн-Хара победили коварного злодея Хара-Мооса и его сестру великаншу Чил-Хара
Словно огромное облако, гонимое вольным ветром, мчится белогривый волк-богатырь; словно грозовая туча, заслоняющая солнце и луну, несется карий скакун.
Крепко сжимает могучими ногами гладкошерстное тело своего верного четвероногого друга смельчак Албанчи; крепко держит золотую узду преданного коня алып Тюн-Хара. Отталкиваясь от остроконечных горных вершин, пролетая над лесами и степями, несутся бесстрашные юноши навстречу подвигам и славе.
Восемь раз промчались они над землей и лишь на девятый раз, когда желтое облако ныли поднялось над степной дорогой, Албанчи, тронув за гриву волка, остановил его бег.
Передохни, мой верный Ах-Пёри, — сказал он. — Видишь за клубами желтой пыли двух богатырей? Не гневись, если я вновь превращу тебя в костяной посошок. Нежданная встреча нередко сулит опасность.
И Албанчи погладил волшебным шариком по мягкой, как шелк, белой гриве послушного волка и превратил его к костяной посошок с витой резной ручкой; а карий скакун тотчас же обернулся истрепанной дорожной сумой.
Ты всегда будешь у меня под рукой, мой надежный друг, тихо прошептал юный богатырь, ласково поглаживая витую рукоять.
Тем временем два незнакомых всадника, подняв в знак приветствия кожаные плетки, остановили своих коней. Велобуланый скакун дружелюбно кивнул головой, светло-серый конь добродушно помахал пышным хвостом.
— Какая земля служит пастбищем вашим стадам? Из какой реки поите вы быстроногих коней? — весело спросил Албании, опираясь на посох. — Какие имена дали вам старейшины вашего рода? Далеко ли, близко ли держите путь?
— Имя мое — Ай-Мирген, — ответил незнакомец, не слезая с белобуланого скакуна. — Моя мать — несчастная Ак-Баш, которую полонила проклятая великанша Юзут-Арыг, а отец мой — щедрый Ак-Хан, на земле которого сошлись в честном единоборстве храбрые смельчаки.
— Меня зовут Ах-Молат, — ответил второй незнакомец, держа за узду светло-серого коня. — Я — могучий хан, и имя мое должно быть знакомо всем. Мы собрались на свадьбу к великому Алтын-Хану, а спешим на богатырские состязания, чтобы один из нас, одержав победу, назвал ханскую дочь своей женой! А кто вы такие? Какая земля служит пастбищем вашим стадам, из какой реки поите вы быстроногих коней? Кто отец ваш и кто ваша мать? Далеко ли, близко ли едете вы?
— Любезного друга моего зовут Тюн-Хара! Он из рода удалого Хан-Миргена и прекрасноликой Алтын-Поос. Я — Албанчи, сын гордого Хула-тая и красавицы Чибек-Арыг. И гордимся мы не богатством, а славой своих предков. Костяной посошок — вот все, чем владею я; переметная сума — это все, что имеет мой дорогой друг Тюн-Хара. Но наша бедность — это наше богатство, потому что нам нечего терять. Мы идем но следу счастья, чтобы найти и отдать его людям с глазами, как звезды, и душой чистой, как горный родник.
— Трудно вам будет, юные алыпы, — сказал Ай-Мирген. — Пеший удлиняет свой путь. Садись на моего коня, смельчак Албании, и мы поскачем вдвоем. А друг твой, достойный храбрец Тюн-Хара, пусть отправится в дорогу на светло-сером коне Ах-Молата.
— Спасибо за добрые слова, щедрый Ай-Мирген, — ответил Албании. — Но мы не можем принять твое предложение. Ретивых коней мы сами добудем в правом бою, да и путь наш лежит в иную сторону. Поезжайте! Пусть будет белой ваша тропа жизни, славные богатыри!