Сын Ларисы Васильевны обосновался на южном побережье Франции, сорит деньгами и навещать мать в России не собирается.

Лариса Васильевна живет вдвоем с Галинкой. Галинка теперь не только убирает огромный коттедж, но и отвечает за все остальное. Несмотря на ее работоспособность, она не справляется со всеми обязанностями. Лариса Васильевна смотрит на это сквозь пальцы.

Джип Лариса Васильевна продала, но новой машины не купила. Ее никто не навещает, и никто ей не звонит. Соседи по поселку перестали с ней общаться и мечтают выселить одиозную даму куда-нибудь подальше от себя. Председатель кооператива в связи с их настойчивыми требованиями периодически предлагает Ларисе Васильевне покупателей на ее коттедж, готовых приобрести его на выгодных условиях. Несколько раз, будучи пьяной, Лариса Васильевна отвечала ему нецензурной бранью.

Еще не так давно она плавала в бассейне, выезжала на такси в магазины и даже пыталась читать книги. Но насосы в бассейне вышли из строя, а книги и магазины надоели. Последнее время Лариса Васильевна совсем опустилась. Просыпается поздно, не ухаживает за собою, как раньше, и не делает макияж. Без дела бродит по дому, лежит на диванах и перелистывает глянцевые журналы, подолгу трапезничает с Галинкой на кухне. Иногда в хорошую погоду она проводит время в саду: то ходит вдоль кустов крыжовника, будто ищет забытые сборщиком ягоды, то рассматривает оставшихся в живых рыб в пруду, то сидит неподвижно в кресле на лужайке и смотрит куда-то вдаль поверх яблонь. В такие минуты Галинка волнуется за Ларису Васильевну и то и дело бегает из дома в сад посмотреть, жива ли хозяйка.

Вечернее время обитательницы коттеджа проводят за бесконечным ужином с чаем и сладостями. И обязательно смотрят телевизор. Больше всего их интересуют инопланетяне, о которых все только и говорят с утра до вечера. Порой они играют в карты в «дурака». Галинка каждый раз смущается, когда выигрывает, и просит у Ларисы Васильевны за это прощения.

За ужином Лариса Васильевна много выпивает и рассказывает Галинке истории из своей прошедшей звездной жизни. Галинка с удовольствием слушает свою хозяйку и по-прежнему считает ее дамой высшего света. Когда Лариса Васильевна становится совсем пьяной, Галинка отводит ее в спальню, помогает раздеться и укладывает спать. Затем идет к себе, достает образок, вспоминает своего Дмитрия Владимировича, молится за здоровье Ларисы Васильевны и, блаженная, засыпает.

Старушка Вера Анатольевна живет с дочерью. Дни ее протекают однообразно — за чтением книг. Имея в виду широту ее читательских интересов, можно сказать, что Вера Анатольевна всеядна. Читает она на кухне, сидя в давно привычном для спины старом кресле с вытертыми подлокотниками. На кухне ей нравится. Здесь можно приготовить себе чай и даже бутерброд, хотя это немного сложнее. По выходным дням ее можно увидеть во дворе дома на скамейке с подоткнутой под спину подушкой и с шерстяным пледом на коленях.

Изредка ей очень везет: в теплую сухую погоду, если с утра нет лекций, дочь отвозит ее в парк Лесотехнической академии, это недалеко от их дома. И там, в парке, когда время их гуляний — иногда спланировано, иногда случайно — совпадает, она встречается с такой же любительницей чтения, как она сама. В такие дни обе старушки бесконечно счастливы. Сидя на скамейке, они делятся последними новостями, жалуются на болячки, перебрасываются абзацами из читаемых книжек и вспоминают, вспоминают… На контрольные звонки своих опекунов отвечают одинаково — от имени коллектива и, осмелев от свежего воздуха и свободы, с нотками независимости и кратко: «У нас все нормально». К обеду достают из сумок свертки с едой и трапезничают, угощая друг друга. Время от времени собеседница Веры Анатольевны обращается к теме любви и рассказывает о своих кавалерах, которых, если ей верить, было довольно много. В такие минуты, не особо слушая подружку, Вера Анатольевна вспоминает своего Митю. С Митиным лицом проблемы: оно никак не хочет принимать в ее сознании четкие очертания. От этого Вера Анатольевна заметно огорчается. А вот что касается его нервных сильных пальцев, то их прикосновения ощущаются ею совершенно реально.

С некоторых пор Вера Анатольевна начала «чудить», как говорит ее дочь: она отказывается ездить к матери на кладбище. «Я ощущаю себя рядом с ней плебейкой», — говорит она. «Что ты такое говоришь? Она же тебя очень любила!» — возмущается дочь. «И что? И я ее обожала и обожаю, — упрямо возражает Вера Анатольевна. — Но это ничего не меняет, у нас разный статус, мне рядом с ней стыдно». — «Все равно же будешь лежать рядом с ней!» — не выдержав, срывается дочь. Вера Анатольевна воспринимает этот бесспорно жестокий аргумент на удивление спокойно: «А это уже не мои заботы. Это как тебе будет угодно». Никакие уговоры и доводы не помогают дочери пробить эту «стену маразма». После ссоры с дочерью Вера Анатольевна, отказавшись от помощи нарочитым движением руки, самостоятельно встает с кресла, направляется к комоду, долго копается в его дальнем углу, достает оттуда кошелек с пенсией и сует дочери мятые купюры: «Купи цветов, самых красивых, какие любила, ты знаешь, не скупись». И расстроенная до слез дочь едет к бабушке на кладбище в одиночестве: доцент — к доценту, с выпавшей из цепочки серединой.

Той осенью, когда весь мир только и говорил об инопланетянах и об их причудливых атаках на русские автомобили, Малком и Джоан были неразлучны и жили общением друг с другом, истории про внеземные цивилизации мало их интересовали.

В первый же вечер, проведенный вместе, они с радостью узнали, что оба любят путешествовать и что их страсть — национальные парки и заповедники. За разговором во время ужина выяснилось, что они никогда не были в Национальном парке Брайс-Каньон в штате Юта, но всегда мечтали побывать там. Малком предложил съездить в этот парк, и Джоан с удовольствием согласилась. И там, на пике Брайс, на смотровой площадке, с которой открывается потрясающая картина выточенного природой амфитеатра каньона, Малком сделал Джоан предложение руки и сердца. У нее закружилась голова. «Мне никогда не было так хорошо», — позже призналась она. «И мне тоже», — ответил он.

После поездки в парк они стали проводить вместе каждый уикенд. Их сближение было стремительным и неотвратимым. Они так помолодели в ту осень, им было так хорошо вдвоем, что незнакомые люди, случайно встретив их на улице и заглянув им в лица, после оборачивались вслед и улыбались нечаянно подсмотренному чужому счастью.

На рождественских каникулах они обвенчались и улетели в свадебное путешествие по Европе.

Сообщение о том, что русские уничтожили НЛО, мгновенно облетело весь мир. На следующий день Роберт Данн уволился из газеты. Сотрудники редакции остались в полном неведении относительно причины столь поспешного решения.

Через месяц после увольнения Роберта Данна не стало. Он скончался в онкологическом институте в Детройте. У него был хронический лейкоз. Уорнер узнал о смерти Данна от его матери по телефону. На следующий день на первой странице газеты была напечатана заметка о его кончине.

На похоронах Данна было много народа. Со всей страны съехались самые разные люди; их объединила память об авторе сенсационной статьи об НЛО; тогда, в насыщенном событиями августе, они сумели по достоинству оценить безупречную логику Данна и его интерпретацию фактов. Было много друзей Роберта по Массачусетскому институту. Приехали рыбаки Мэтт и Барри. Приехал шериф округа Таунер со своим капралом. Были даже сотрудники центра ГОДДАРД. Была вся редакция газеты «Трибуна». Приехал Ларкин и бросил ком земли на крышку гроба.

Отдельно ото всех, прислонившись к одинокому голому каштану, стоящему среди ровных рядов надгробных камней, плакала девушка. Когда она днями раньше увидела фотографию Роберта в газете, она сразу вспомнила его, и его старенький «Форд», и поле подсолнухов. Вспомнила, как им было хорошо тогда вдвоем в сумерках слушать стрекот кузнечиков и целоваться. Поэтому она и приехала — и теперь тихо плакала и никак не решалась подойти к могиле.