Необычных пассажиров сразу заметили. Несколько человек подошли к ним и радушно приветствовали, словно хозяева гостей. Завязался непринужденный разговор.

Говорили о Марсе и работе очистительных отрядов. Какой-то молодой человек с энергичным, волевым лицом приглашал Второва на свой рабочий корабль.

— Вам будет очень интересно посмотреть на нашу работу, — говорил он. — Я отдыхал на Земле, а теперь возвращаюсь. По плану у нас на очереди один из довольно крупных астероидов, диаметром в шесть километров. Рассеять в пространстве такую массу вещества сложно и трудно. Мы будем действовать в составе двенадцати кораблей. Уверяю вас, это чрезвычайно любопытно.

— А что вы делаете с очень большими астероидами? — спросил Второв.

— Шесть-семь километров диаметра для нас предел, — ответил молодой «истребитель». — Все остальные астероиды будут уничтожены последними. Их направят к Солнцу, и они упадут на него. Вот и все.

— Сколько времени занимает ликвидация астероида диаметром в шесть километров?

— Таких немного. Мы снимаем верхний слой, превращая бесформенную глыбу а правильный шар с поперечником в четыре километра или меньше, в зависимости от формы малой планеты. Это занимает недели две-три. Затем шар отводится за пределы орбиты Плутона, во второй пояс астероидов. Эта стадия отнимает полтора года.

— Я одного не понимаю, — сказал Второв. — Если можно направить к Солнцу большой астероид, то почему нельзя поступать так же и с маленькими, вместо того чтобы отводить их за орбиту Плутона.

Ответил другой пассажир, также оказавшийся «истребителем»:

— Изменение орбиты тела диаметром даже в три километра требует колоссальной затраты энергии. Таких запасов нет ни на Марсе, ни на Церере, ни на других базах. К тому времени, когда мы приступим к уничтожению больших астероидов, закончится строительство крупнейшей гравитационной станции на Марсе. Она сооружается для Нового Фаэтона, но ею можно будет воспользоваться и для этой цели.

— Но ведь отвод к орбите Плутона также требует изменения орбиты? Не ведете же вы планету на буксире?

— Это — другое дело. Ослабить тяготение планеты к Солнцу, изменить силу центростремительного движения не столь уж трудно. И аппараты двенадцати рабочих кораблей справятся с этой задачей, если диаметр тела не превышает четырех километров и оно имеет форму правильного шара. Остальное делает центробежная сила, и астероид по спирали удаляется от Солнце. А вот воздействовать на саму центробежную силу, ускорить или замедлить полет столь огромной массы неизмеримо труднее. Пока мы не в силах сделать этого.

— Спасибо за объяснение, — сказал Волгин. — Мы воспользуемся вашим приглашением. Как вас найти?

— Мы сами найдем вас. Всем будет известно, где вы находитесь. Такие гости, как вы, у нас бывают редко.

— А фаэтонцы?

— Мы успели привыкнуть к ним. Они у нас уже несколько лет.

— Вы не знаете, они сейчас на Марсе?

— Двое. Ая и Эйа, оба биологи. Кстати, эти имена сокращены нами. У фаэтонцев все имена состоят из одних гласных. Их трудно произносить. Например, полное имя Эйа состоит из двадцати одной буквы.

— Это мужчины или женщины?

— Мужчины. На Земле еще не видели ни одной фаэтонской женщины.

Второв предложил утолить голод. Все охотно согласились.

Столики были свободны. Очевидно, пассажиры ракетоплана находились в верхнем саду.

— Интересно, — сказал Второв, — как это здесь организовано? От кулинарных заводов мы находимся довольно далеко.

Меню не было.

— Что же мы будем есть? — спросила Мельникова.

Столы ничем не были покрыты. Полированная поверхность их походила на темное зеркало, в глубине которого смутно отражались звезды на потолке. Трудно было определить, из чего сделаны эти столы — из дереве, пластмассы или металла.

— Перечень! — отчетливо произнес Владилен.

Волгин догадался повторить это слово.

И тотчас же на обоих столах, словно изнутри, под верхним слоем их поверхности, покрытой точно водяной пленкой, появился список блюд, которые могла предложить пассажирам «кухня» ракетоплана. В списке было около тридцати названий.

— Запасы поневоле ограничены, — извиняющимся тоном сказал Владилен.

— Более чем достаточно.

Каждый выбрал, что пришлось ему по вкусу. Владилен, а за ним Волгин перечислили заказанные блюда.

Прошла минута, они с любопытством ждали, что произойдет дальше. Исчезнет ли середина стола, как это было в Ленинграде, чтобы появиться уже накрытой, или случится что-нибудь другое, не менее интересное? Все, кроме Владилена и Мэри, смотрели иа стол.

Но оказалось, что на корабле все было совсем иначе.

— Не кладите руки на стол, — сказала Мэри. — И посмотрите вверх.

Под самым потолком быстро плыли по воздуху какие-то плотные четырехугольные листы. Никто не заметил, откуда они появились, но было нетрудно догадаться, что это такое. «Подносы», уставленные блюдами и всем необходимым, опустились каждый на свой стол, закрыв их целиком. Их размеры точно совпадали с размерами столов.

— Прошу! — сказал Владилен тоном гостеприимного хозяина.

Листы, на которых прилетели блюда, были очень тонки, и нельзя было предположить, что в них вмонтированы какие-нибудь механизмы. Очевидно, движением «воздушных подносов» управляли со стороны. И, разумеется, автоматы, а не люди.

— Любопытно! — сказал Второв.

Против обыкновения он не попросил объяснений, и Волгин понял, что Второв сам догадался.

3

На этот раз не один Волгин устроился у «окна». Посадка на другую планету интересовала всех. Все шестеро придвинули свои кресла к прозрачной стенке и расположились в них по крайней мере за час до финиша.

Межпланетные путешественники хорошо отдохнули. Шесть часов они крепко спали, причем только одному Волгину пришлось обратиться к корабельному врачу. Остальные заснули без помощи медицины.

Они вылетели с Земли рано утром, но город, куда они должны были прибыть, — Фаэтонград — находился в таком месте, где ко времени прилета также наступало утро. «Ночь» прошла на ракетоплане.

Волгин потому и согласился лечь спать, что не хотел делать это сразу после прилета. Прилететь впервые в жизни на другую планету и отправиться в постель — это было ни с чем не сообразно.

У Марса был удивительно скучный вид сверху. Оранжево-красная пустыня с редкими темными пятнами растительности. И больше ничего. Но за десять минут до посадки картина изменилась. Пустыни разошлись в стороны, под кораблем оказалось огромное пространство, покрытое синим коврам.

— Это лес, — сказал Владилен, — выращенный нами. На Марсе никогда не было высокой растительности. Это деревья совсем новой породы.

— Почему они синие?

— Потому что растения Марса остро нуждаются в тепле. Зеленые лучи еще «теплые» и поглощаются ими. Отражаются синие и фиолетовые — холодные. — Владилен протянул руку и указал на блестящую точку, появившуюся в центре лесного массива. — Фаэтонград!

— Отчего он так блестит?

— Город целиком накрыт куполом, под которым нормальное давление и нужный состав воздуха.

— Почему вы не снабдили Марс плотной атмосферой? — спросил Второв. — Вы же сделали это на Луне.

— Не было необходимости. Но теперь, когда фаэтонцы близко, положение изменилось. Марс будет общей планетой. Ведь фаэтонцам трудно посещать Землю, им слишком жарко на ней. Через сорок лет здесь будет атмосфера, обычная для нас и для них.

— А это не погубит растения? — спросила Мельникова.

— Этим вопросом давно занимаются ботаники и зоологи. Животный мир так же необходим, как и растительный. Подготавливаются новые виды растений, новые породы животных. Пройдет сто, сто пятьдесят лет, и Марса не узнать. Исчезнут пустыни, появятся моря и океаны, богатый и разнообразный животный мир.

Теперь они уже хорошо видели Фаэтонград. Купол над городом был прозрачным, поэтому можно было различить под ним здания и парки.

— Мы опустимся рядом с городом?