После этих слов Унгерн посмотрел на калмыцкого священника, но Джа-лама слушал барона, перебирая четки и пока не проявлял желания никакого вступить в разговор. Тогда говорить стал Маккиндер:

— Революция — это в первую очередь социальное землетрясение. Кого спрашивать за ее жертвы? Кто виноват в том, что сейчас в России льётся кровь? Нужно понять, что эта ваша революция имеет значительное отличие от того, что мы видим в западной Европе. В России произошла крестьянская революция и потому она имеет столь жестокий характер со всех сторон конфликта. И это предсказывалось задолго до того, как она произошла. Даже Маркс думал, что революция, если она произойдет в России, может быть только крестьянской и, следовательно, далекой от всякой демократии. Здесь нужно понимать, существо самого главного вопроса. Против чего вам сегодня нужно вести подлинную сакральную войну. Где основа зла и кто самый главный враг, подлинный «враг» рода человеческого в данном случае? Я не стану требовать, чтобы вы ответили мне на этот вопрос, я отвечу на него сам. Ответ прост — подлинный враг рода человеческого это — язычество. Язычество и духи земли — вот та сила, против которой должна быть начата подлинная война всем вашим просвещенным и цивилизованным слоем населения страны. Революцию породила сила язычества, власть почвы над сознанием людей. Если почва рождает революцию, последняя рано или поздно напоит ее кровью. Так было всегда и везде. Революция подсознательно воспринимается простым народом, крепко связанным с почвой, своего рода праздником освобождения. В революции есть много от дикого шабаша ведьм и колдунов на Лысой горе. Энергетической их основой была магическая сила языческих духов, ведьм и луны. Людей сам собой затягивает как магнит, могучая энергия языческого праздника, этакого шабаша ведьм в великий безумный революционный круговорот. И сопротивляться этой силе сложно. Практически для огромного количества людей это вообще не решаемая задача. То есть проблема, на самом деле, не столько в том, что к вам в Россию вторгся, как вы полагаете какой-то особый тибетский демон, которого не могут выявить ваши экзорцисты, ибо его природа совершенно неизвестна в местной религиозной традиции. И поэтому с этим демоном нельзя совладать, что никто не знает, как его изгнать. Основная проблема в том, что власть тьмы, власть почвы у вас имеет всеобъемлющий характер. И поэтому и мощная демоническая энергия и может оказывать своё влияние на общественное сознание, что оно полностью контролируется языческими представлениями. Не будь такого положения вещей, оказать влияние на структуры общественного мышления было бы значительно сложнее.

— И каков же опыт запада в этой битве с этим зловредным духом отцом революций и потрясений? Расскажите уважаемый сэр Маккиндер? И может ли западный опыт быть нами сегодня здесь востребован? — спросил у пожилого англичанина барон Унгерн.

— Нет ничего нового под небесами. В XI веке одновременно во многих регионах Западной Европы появляются духовные движения, организованные в монашеские общины, опирающиеся на Евангелие, отрицающие легитимность иерархии Римской церкви, ряд её догматов, например, о человеческой природе Христа и таинств. Они отказывались от крещения маленьких детей, отрицали таинство исповеди и таинство брака, которое как раз тогда вводилось папством. Они также отвергали действенность церковных таинств, если совершающий их священник находится в состоянии греха, а также критиковали культ Распятия, как орудия казни. В XII веке общины, практикующие духовное крещение и обличаемые как «еретические» были известны во всей Европе. Они привлекали к себе, прежде всего, знать, а по её примеру — и простолюдинов. Ересь, порожденная силой почвы, набрала великую силу. Перед крестовым походом против альбигойцев катаризм охватил практически весь юг Франции. Войска вторглись в охваченные ересью районы, но победить врага им не удалось. И тогда Римская католическая церковь пошла на экстраординарные меры. Особый церковный суд католической церкви под названием «Инквизиция» был создан в 1215 году папой Иннокентием III. И с этого времени началась системная борьба с великим и основным врагом, с силой почвы, которая постоянно продуцировала бунты и мятежи и была питательной средой для создания ересей. И в итоге цивилизация была спасена.

Барон Унгерн ответил англичанину:

— Во многом вы, безусловно, правы, уважаемый сэр Маккиндер. Опыт инквизиции имеет для нас сейчас важнейшее значение.

В этот момент разговор был прерван. В хату вбежал казак и сообщил о том, что дозорные оповестили о том, что на горизонте появилась вражеская флотилия.

Флотилия медленно приближалась к острову. Атаман и Маккиндер вместе срочно провели последний перед битвой совет с командирами подразделений. Теперь пришло время сражения. Подойдя на расстояние, с которого уже можно было вести по острову огонь, корабли остановились и начали обстрел берега из пушек, ружей и пулеметов. С острова был открыт встречный огонь.

Маккиндер из своего укрытия увидел в бинокль, что на борт одного из кораблей вышел молодой человек и, расстелив на палубе коврик, уселся на него, достал из потертой сумки древний манускрипт и стал его видимо читать вслух. Во время чтения молодой человек, размахивал руками и раскачивался в такт своему чтению. Сначала ничего не происходило, но потом англичанин заметил, что на небо набежали тучи, стало намного темнее. Из глубин моря стал наползать огромной непроницаемой массой сизый туман, который как одеялом постарался прикрыть корабли от глаз бойцов, защищавших остров от нападения вражеской флотилии. Через некоторое время туман над кораблями настолько сгустился, что прицельную стрельбу по ним вести стало невозможно с острова. А между тем с кораблей весь остров просматривался идеально, и губительный огонь на противника лился с неуменьшающейся силой. Маккиндер громко выругался и стал искать взглядом своего товарища по пребыванию на данном острове Джа-ламу. Но в убежище его не было. Тогда Маккиндер решил выйти наружу и постараться всё же найти калмыцкого ламу. Ему срочно было необходимо посоветоваться с ним по поводу того проявления действия колдовства, свидетелем которого он только что стал.

А это было именно колдовство, в этом у Маккиндера не было никакого сомнения. К сожалению, в этом не было теперь сомнения и у прочих защитников острова. Они с ужасом смотрели на англичанина и ждали, что он в этот момент им скажет. Но пояснить им он ничего не мог. И когда Маккиндер направился к выходу из укрепленного помещения, казаки с тревогой посмотрели на него и один из них спросил:

— А ты, батюшка, уж не сбежать ли надумал?

Маккиндер сразу ответил:

— Я хочу посмотреть, куда подевался мой товарищ, калмыцкий лама. Он должен был нас защитить от вражеских чародеев, а сам исчез. Чародея этого вражеского, что мороки на нас насылает разные, я и сам могу приструнить, но у этого калмыка сил и опыта для этого дела явно больше моего будет.

В укрытии наступила тишина, а потом один из казаков сказал:

— Батюшка, пойдем вместе на поиски, я тебе проводником послужу, так нам всем спокойнее будет.

Маккиндер согласился и тут он открыл дверь во двор и почти сразу же увидел, что Джа-лама сидит рядом с входом. Калмыцкий лама развел костер и перед ним на скатерти лежали самые различные ингредиенты для жертвоприношения. Калмык с пением заклинаний бросал в огонь различные травы и порошки, а также и тела каких-то странных мелких существ и продукты питания. Получалось, что он не зря терял время и собрал во время своих прогулок по острову огромное количество необходимых для проведения магического действия препаратов и теперь творил некие, одному ему известные заклинания. Воины, находившиеся в укрытии сразу же толпой стали рваться к дверям. Чтобы посмотреть на то, что делает чародей. Но Джа-лама, грозно посмотрев на казаков, сказал: