— Так вы, что, теперь вообще не будете есть мясо? — пораженно спросил Рамлал, отчаявшись найти подвох в словах сумасбродного гостя. — А рыбу?

Старик с испугом посмотрел на распластанную под ножом восковой желтизны рыбную мякоть, будто не зная, куда же теперь ему все это девать.

— Рыбу буду, — тут же успокоил его Виру и, опасаясь, что в порыве красноречия забрел слишком далеко и может быть неверно понят, мягко пошел на попятный. — Собственно, мне по состоянию здоровья не стоит так резко отказываться от мясной пищи совсем, но я готов себя ограничить. — Виру поднял палец и закатил глаза к потолку. — Даже резко ограничить. Скажем, для начала я решительно отказываюсь от мяса на завтрак. А на ужин мне вполне хватит рыбы… или курицы. Ведь курятина — пища настолько легкая, что ее и мясом-то называть как-то неудобно. По-моему, это серьезный шаг, как вы считаете?

Рамлал, вконец запутавшийся в сложной схеме пути гостя к полному вегетарианству, не знал, что и сказать. Виру пришлось и это взять на себя.

— Я понимаю, — заявил он, — как вас должна поразить такая резкая перемена. Но под вашим влиянием я надеюсь достичь новых высот в очищении и приблизиться к тому идеалу, которым вы теперь для меня являетесь.

Опасаясь, как бы старик не пришел в себя от изумления и не испортил недоверием этой высокой минуты, Виру стремительно откланялся и вылетел из кухни.

Задержавшись на террасе, он осторожно заглянул в кухонное окошко и увидел, что старый Рамлал так и стоит, хлопая глазами, среди начищенной до блеска кухонной утвари.

«Деревенщина! — подумал довольный Виру. — Если с ними со всеми так легко справиться, Басанти, можно считать, моя».

«Бедный мальчик! Такой молодой, а уже так тяжело болен, — размышлял расстроенный слуга. — А все город с его пустой и суетной жизнью. У меня, старика, и то с головой лучше. Надо будет попросить Тхакура, чтобы вызвал ему врача».

Глава четырнадцатая

После своего блистательного успеха с дядюшкой Басанти окрыленный Виру решил немедленно заняться остальными членами семьи и для этого сразу же по окончании завтрака отправился в деревню.

Правда, Джай, оторвавшись от взятой в тхакуровском кабинете книжки, высказал предположение, что такая стремительность в немалой степени объясняется желанием подкрепиться в деревенской чайной, так как завтрак состоял из истекающих маслом лепешек чапати, молочного риса с орехами — кхиер и тонкой сладкой лапши с пряностями — папар. Сам Джай был в восторге от такого меню, но его склоняющийся к вегетарианству друг с тоской ковырял вилкой в тарелке, проклиная буквальность, с которой Рамлал понял его стремление к новой жизни.

Так или иначе, но уже через час Виру сидел у деревенского пруда, вырытого на краю оросительного канала, в компании чумазых мальчишек, которые могли стать ценным источником информации, так как знали все обо всех в деревне.

Мальчишки пришли к пруду, чтобы заниматься делом — тереть бока залегшим в воде буйволам, невозмутимо и даже с известным удовольствием переносивших эту процедуру. Но сейчас буйволам ничего не оставалось, как, обиженно мыча, ждать своих маленьких хозяев, потому что те толпились вокруг Виру и его пакета с жареным арахисом, предусмотрительно прихваченным из усадьбы Тхакура. Ребята бдительно присматривали за пакетом, следя, чтобы кто-нибудь не взял своей порции без очереди, а Виру терпеливо пытался получить необходимые ему сведения от без устали жующих обжор.

— Так, значит, родителей у Басанти нет? — спрашивал он, схватив чью-то худенькую руку, пробиравшуюся к пакету.

— Нет, клянусь Рамой, нет, — отвечала недовольная задержкой жертва.

— А кто есть кроме дядюшки Рамлала?

— Дедушка есть и брат Рави. У них участок большой и земля хорошая. Только они ее в основном в аренду сдают, работник-то один — Рави.

— Кому ж работать у них, — степенно поддержал друга кудрявый надутый мальчишка. — Дедушка старый, слепой, а Басанти… Какая из нее работница!

Мальчишки дружно прыснули, очевидно представив себе Басанти в поле.

— Вы что, жениться на ней хотите? — прямо поставил вопрос один из претендентов на порцию арахиса.

— С чего это ты взял? — возмутился Виру. Не настолько уж определенными были его планы, чтоб это так бросалось в глаза.

— Все хотят, — объяснил ему свое заключение мальчик. — Мой брат хотел, и брат Джапи, и брат Сидды. Скажи, Сидда, правда?

Сидда важно кивнул головой, подтверждая, что и его брат не хуже других.

— Вы это выбросьте из головы, — посоветовал мальчик благожелательно. — Она за вас не пойдет, она, наверное, в актрисы поступит. Я уж знаю, я за ней часто подглядываю.

— Что-что?! — подскочил Виру, угрожающе наступая на попятившегося подростка.

— Нет, — залепетал мальчик, — это не то, что вы думаете. Она дома танцует и представляет, как на ярмарке актеры.

Мальчик встал на колени и, заломав руки, запричитал, передразнивая репетиции Басанти:

— Мой благородный отец, зачем вы обвиняете меня. Я невинна. Злые люди оклеветали меня.

Мальчишкам представление очень понравилось. Они захохотали, сверкая белоснежными зубами, и принялись толкать друг друга в знак своего восхищения.

Почувствовав всеобщий восторг, мальчишка не захотел сразу выходить из роли Басанти.

— Еще из фильма представляет, который на праздник из города привозили.

Он картинно закрыл лицо грязными ладошками и, как мог, изобразив бурные рыдания, запищал:

— Сестра, сестра, зачем нас разлучили разбойники в далеком детстве?

Его товарищи от смеха попадали в пыль и, не в силах совладать со своими чувствами, принялись сучить ногами.

— Хватит, — махнул рукой Виру. — Давай-ка лучше о женихах. Так почему же Басанти еще не замужем, если столько парней хотят на ней жениться?

— Моя мама говорит, — выступил вперед другой мальчик, видимо, долго ожидавший своей минуты, — что Басанти вертит своим дедом и братом, как хочет. Другую бы давно сговорили, и она бы только на свадьбе узнала, за кого именно ее выдают.

— Вот и ерунда! — фыркнул тот самый парнишка, что подглядывал за соседкой. — По-моему, она своего дедушку до смерти боится. Как что, так сразу на весь дом кричит: «Дедушка! Только не волнуйся, только не переживай, я все сделаю, как ты хочешь, не забывай, что у тебя больное сердце!» Больно-о-е сердце, — насмешливо протянул мальчик. — А сама наверняка смотрит на его палку, думает: вот как даст мне сейчас этой дубинкой!

— Станет он ее бить! — дернул плечом сын очень осведомленной мамочки. — Они все в этой семье ненормальные. Моя мама говорила папе, что у них есть дома патефон с пластинками, как у старосты, и на этих пластинках записаны всякие драмы про Раму и Ситу, про царевну Савитри и Сатьявана и еще про других, и они все это слушают, и дедушка даже плачет, когда кого-нибудь убивают.

— Это правда, — подтвердил основной эксперт по Басанти, но, пожалев, наверное, свою непутевую соседку, счел нужным добавить: — Но вообще-то Басанти хорошая, танцует лучше всех в деревне и на лошадке нас катает. Только чистюля она — заставляет ноги перед этим мыть в пруду. И, по-моему, она ничего, красивая.

— По-твоему? — поднял брови Виру. — Уверяю тебя, что она точно красивая. Ладно, пошли-ка, покажете мне, где она живет.

Идти с ним согласились двое, остальные вынуждены были остаться возле своих буйволов, хотя по опечаленным лицам можно было прочесть тревогу о том, не решит ли Виру зайти по дороге в лавку и купить там чего-нибудь вкусного, и не достанется ли все в этом случае двум счастливцам, оказавшимся в это утро свободными.

Мальчишки долго смотрели вслед уходящим, тяжко вздыхая и размышляя о том, как несправедливо устроен мир.

Глава пятнадцатая

Виру так торопился налаживать свою личную жизнь, что его босоногие спутники едва успевали за широким шагом нового знакомца. Тем более, что рты их не закрывались ни на минуту. В головах у них билась та же мысль, что у их невезучих товарищей: не решит ли этот городской транжира зайти в лавку и купить им, к примеру, кусочков копры или жареного горошка. На всякий случай они заранее отрабатывали возможное угощение, открывая Виру все новые и новые деревенские тайны.