— А вот здесь живет одна вдова — ох, она и ругается! — указывал один на покосившийся домик за редкой изгородью. — У нас многие умеют отлично браниться, но так, как эта, — никто. Часами может выражаться, под конец уже вроде поет. Хотите, я у нее нарочно курицу украду, чтобы она вышла, и вы поглядите, как она будет кричать?

— Это ты здорово придумал, — заинтересовался Виру. — Но давай отложим на день-другой, ладно? Надеюсь, она за пару дней не разучится.

— А вот здесь, — вступал второй провожатый, — живет один человек, Сидда, так он своих детей в чайную водит и разрешает им сладости заказывать — ну, сколько хотят. Счастливые его дети, — вздохнул мальчик завистливо.

Виру внимательно посмотрел на него и рассмеялся:

— Так где, ты говоришь, эта чайная?

Мальчики, не веря своему счастью, запрыгали, как солнечные зайчики, предвкушая поход в заведение, казавшееся им символом веселой, богатой жизни и непозволительного расточительства.

Компания проследовала с веселыми криками мимо женщин, вышедших с вениками мести участки улицы перед своими воротами. Тщательно очистив землю от грязи и опавших листьев, Они окропляли ее раствором коровьего помета и наносили цветными порошками из мягкого толченого камня незатейливые узоры — ранголи, призванные защитить дом от злых духов.

Из-за угла раздались вдруг визгливые крики, и через минуту Виру увидел молодого парня, силой тащившего упирающегося мальчишку лет шести. Тот энергично протестовал, вопил что было мочи и молотил обидчика ругами и ногами.

— Шиву в школу ведут! — захохотали спутники Виру, указывая пальцами на сопротивляющегося ребенка. — Это Старостин внук, его сторож каждое утро так на уроки тащит. Эй, Шива, учись, учись, тебе работать не надо! — принялись они дразнить маленького лентяя.

Привлеченные криками, на улицу высыпали жители деревни, для которых это было ежедневное развлечение, вызывавшее искреннее веселье. На этот раз им повезло еще больше — они увидели не только вопящего Шиву, но и горожанина-незнакомца, что обещало обильную пищу для сплетен.

Особенно потрясающий успех приезжий имел у колодца, где столпились немало женщин в застиранных сари из домотканой материи. В руках у каждой, кроме до блеска начищенного медного кувшина, была собственная койровая — сплетенная из волокна кокосовой пальмы — веревка, ибо каждая хозяйка пользовалась своей по издревле заведенной традиции, что, конечно, очень затягивало процесс добывания воды, но женщин, похоже, это совершенно не огорчало. Зато им хватало времени, чтобы всласть побраниться из-за места в очереди и обменяться последними новостями.

На этот раз последней новостью стал Виру, одаривший каждую из них лучезарной улыбкой. Женщины притихли, провожая его заинтересованными взглядами, а когда он скрылся за углом, заговорили все разом, спеша высказать первыми свое мнение о незнакомце.

— Вон там находится наша чайная, — махнул один из мальчиков рукой в сторону деревенской площади. — Глядите-ка, вот и дедушка Басанти на веранде сидит, он любит ходить в чайную — вечно спит там над своей чашкой.

Виру еще прибавил шагу, но попасть на площадь оказалось не так легко: узенькую улочку перегородила огромная телега, тяжело нагруженная мешками. Хозяин решил впрячь в нее в пару к невысокому горбатому волу огромного черного буйвола с продетым в губу медным кольцом. То ли буйвол был новичок в таких делах, то ли у него внезапно испортилось настроение, но он вдруг на середине пути решил отдохнуть и улегся, сложив свои пугающей величины конечности и игриво обмахиваясь длинным хвостом с метелкой на конце.

Хозяин метался между флегматичным волом с огромными покорными глазами и упрямым буйволом, грозил обоим плетью, но применить ее не решался, зная, очевидно, характер своего кормильца-буйвола.

Эта сценка была не так интересна публике, как доставка в школу внука старосты, но все-таки нескольких любопытных она привлекла, дав Виру повод думать, что в этой деревне нет недостатка в развлечениях и зрители умеют пользоваться моментом.

Наконец, не дожидаясь победы крестьянина над своими животными или наоборот, они пробрались на площадь и направились к покосившемуся деревянному домику под крышей из самодельной черепицы.

На просторной террасе сидело за столиками несколько мужчин, в основном пожилых. Виру без труда узнал в одном из них дедушку Басанти. Как и рассказывали мальчишки, тот спал, обняв тяжелую трость, на рукоятке которой лежала крупная голова в белоснежном тюрбане. Все присутствующие в чайной проводили взглядами троицу, проследовавшую к прилавку, за которым стоял хозяин-мусульманин. Виру вежливо поздоровался и сделал шикарный по здешним меркам заказ — себе двойную порцию куриного карри и кислого молока, чтобы запивать обжигающую перцем пищу, которую обычная вода просто не брала, а мальчишкам — идли, пирожки из рисовой муки с фруктовым соусом чатни и маслом и по банану каждому. У его спутников перехватило дыхание от такой удачи, да и хозяин был в восторге от неожиданного клиента.

Виру наспех проглотил свое карри, пока не проснулся дедушка, так как опасался, что, несмотря на свою слепоту, тот поймает его на поедании мяса с утра — кто их знает, этих родственников Басанти, может, и дед у нее так же строг, как дядюшка. Когда с едой было покончено, Виру вышел на веранду, каждому из присутствующих поклонился и тут же ввязался в спор, лениво тлевший до его появления и разгоревшийся при нем ярким огнем. Тема не была ему очень близка, можно сказать, он вообще с трудом понял, о чем идет речь, но это не помещало ему с горячностью выступить в защиту какого-то неизвестного ему Бхараты, у которого волы, по высказанному Виру авторитетному мнению, конечно выше и лучше, чем у некоего Мада. Уже по ходу дела Виру догадался, что вопрос о росте волов является традиционным предметом почти ритуальных споров завсегдатаев веранды, и отчаянно включился в выяснение истины, приводя такие удивительные сведения об анатомии волов, что удивленные рамгарцы только цокали языками, поражаясь тому, как далеко ушла наука в изучении млекопитающих.

Проблема состояла в том, что Виру не знал, какую сторону поддержит дед Басанти, когда, наконец, проснется, и ему пришлось оставлять себе кой-какие ходы в расписывании достоинств волов из дома Бхараты, чтобы иметь возможность быстро пойти на попятный. Он лавировал весьма искусно, но старик продолжал сладко спать, опираясь на палку. Виру принялся вскакивать и подбегать к деду с громкими восклицаниями, якобы не в силах сдержать волнения при мысли о красоте прекрасных трудолюбивых животных, но тот не собирался пробуждаться. Не мог же Виру толкнуть его в бок при таком скоплении народа, следящего за каждым шагом ученого-ветеринара, забредшего в Рамгар!

Вконец умаявшись, Виру вернулся к своим мальчишкам, не собирающимся упускать его из вида, и деликатно предложил им разбудить старика каким-нибудь приличным способом в обмен на парочку бананов. Мальчишки вздохнули, поглядев на банановые гроздья, привязанные к столбу у хозяйской стойки, но вынуждены были признать, что им это не по силам.

— Раньше надо было будить, — сказал один из них с укоризной. — Если его до одиннадцати разбудить, может еще что-нибудь выйти. А теперь сколько ни буди — тут же заснет. Может, вы до трех подождете, мы вам его за два банана в три часа разбудим, а?

Одарив старика сердитым взглядом, Виру сразу же охладел к волам и немедленно покинул веранду. Впрочем, выйдя на площадь, он ощутил приятную тяжесть в желудке, и воспоминание о сытном, хоть и позднем завтраке, несколько примирило его с потраченным временем.

Глава шестнадцатая

Дойдя до старого баньяна, широко раскинувшего ветви посреди главной площади Рамгара, Виру остановился, чтобы в тени обдумать дальнейшие действия. На очереди вообще-то был брат Басанти, но, по уверениям мальчишек, искать его сейчас пришлось бы в поле. Топать туда по жаре Виру совершенно не хотелось. Хватит с него на сегодня родни Басанти, тем более, что работа с нею оказалась куда сложнее, чем он рассчитывал.