— Вот родится наш маленький, и мы заживем совсем хорошо, — говорила осторожно Гангу. — Ты будешь ухаживать за ним, а я — петь песни, чтобы он не плакал.

Говорила, а сама испытующе и тревожно заглядывала Мине в глаза и потом спрашивала:

— Правда? Ведь так?

— Да, няня, — отвечала Мина, но говорила это только затем, чтобы не расстраивать добрую женщину.

Сама Мина не представляла их дальнейшей жизни. Когда появится это крикливое нежеланное существо — что будет после? Ведь он не принесет в их дом счастья, он будет постоянным укором своей матери. Уж лучше бы он умер! Подумав так, Мина пугалась и истово просила у неба прощения за свои недобрые мысли. Ей оставалось только подчиниться судьбе и ждать, что, принесет ей завтрашний день.

Гангу обхаживала Мину, стараясь освободить ее от работы.

— Уже скоро, Мина, — говорила она. — Ты не хлопочи по дому, не надо. Вот когда родишь…

И улыбалась доброй улыбкой.

Схватки у Мины начались в отсутствие няни. Она вдруг почувствовала себя плохо, упала, но смогла добраться до кушетки. Ей было очень больно, она кричала, но никого не было рядом, и некому было помочь, поддержать ее в эти минуты.

Ребенок словно хотел наказать ее за то, что она желала ему смерти, и делал ей очень больно, так больно, что Мина готова была сама умереть, чтобы не чувствовать этой боли.

Гангу в это время находилась в доме Санду. Она хлопотала по обыкновению на кухне — и вдруг сердце ее сдавило, она охнула и опустилась на пол. Хозяйка, проходившая в этот момент мимо, спросила:

— Что случилось, Гангу?

— Не знаю, моя госпожа, — ответила няня. — Что-то с сердцем…

— Полежи, — предложила хозяйка. — Отвести тебя на улицу, в тень?

— Нет, моя госпожа. Могу ли я сегодня уйти пораньше? Что-то мне нездоровится.

— Что ж, иди, — пожала плечами хозяйка.

Няня вышла из дома, думая о Мине. Боль, пронзившая ее, не была обычной болью. Это была тревога, и теперь ноги сами несли Гангу домой. Она почти бежала по улицам, а впереди будто кто-то звал ее, молил о помощи.

— Мина! — шептали губы старой женщины. — Девочка моя! Что с тобой?

Прохожие оглядывались и смотрели ей вслед.

Мина то кричала, то плакала. Силы уже оставили ее, она не могла больше бороться с болью. И когда она уже решила, что не выдержит, умрет, дверь хижины распахнулась.

— Мина! — охнула с порога Гангу.

Она все поняла и засуетилась вокруг девушки, стараясь успеть все сделать — и помочь роженице, и подбодрить ее. Она была мудра, добрая няня, она все знала и все умела, и уже через несколько минут измученная Мина, которая только что готова была умереть, улыбалась слабой улыбкой, потому что нежные руки Гангу сотворили чудо: боль уходила и возвращалась жизнь.

— Милая няня, — прошептала благодарная Мина, — как хорошо, что ты пришла.

— Я здесь, доченька, я рядом.

— Мне было плохо без тебя. Очень плохо.

— А теперь я здесь. И плохо уже не будет.

Няня хлопотала вокруг Мины, и каждый ее жест был строг и выверен, словно она каждый день принимала роды.

— Еще немного, девочка, уже скоро, — приговаривала она.

— Я знаю, — отвечала Мина. — Я чувствую.

И тут же застонала от пронзившей ее тело боли.

— Потерпи, — уговаривала Гангу. — Немного потерпи.

Боль была так сильна, что Мина думала: еще немного, и она потеряет сознание, — и вдруг пришло облегчение, непередаваемое чувство легкости, и в следующий миг она услышала крик родившегося ребенка.

— Вот он какой у нас! — приговаривала няня. — Вот какой чудесный!

Мина боялась повернуть голову, чтобы посмотреть на ребенка.

— Посмотри!

Мина скосила глаза, увидела искаженное криком детское личико и поспешно отвернулась.

— Мина! — позвала ее няня.

— Не хочу! — сказала молодая мать и разрыдалась. — Не хочу я смотреть на него! Он не нужен мне!

— Не говори так, — попросила Гангу. — Посмотри на него — человек родился. У тебя сын, сын родился.

Но Мина не отвечала. Слезы текли по ее лицу. Она очень страдала все эти месяцы, но старалась сдерживать себя, и вот теперь вдруг прорвалась вся скопившаяся боль, и она дала волю слезам. Никто в целом мире не мог бы ее сейчас утешить, и няня поняла это. Старая женщина знала, что время лечит, надо терпеливо ждать, когда раны зарубцуются. Жизнь не останавливается, даже когда людям горько и плохо.

— Ничего, маленький ты наш, — приговаривала Гангу, с нежностью пеленая малыша. — Сейчас ты плачешь, потому что пришел в этот мир, и все тебе здесь незнакомо и кажется враждебным. Но есть люди, которым ты дорог, которые защитят тебя и всегда придут на помощь. Не плачь, малыш.

Она чувствовала нежность к этому маленькому беззащитному существу и готова была дарить свою любовь тем, кто был рядом с ней. Так подсказывало ее доброе сердце.

ПРЕДСКАЗАНИЕ АСТРОЛОГА

Вскоре у Малти должен был появиться ребенок.

В один из дней Рай Сахеб повез свою дочь к астрологу. Астролог, старый седой индус, смотрел на нее внимательно и чуть сурово. Малти смущалась и краснела, потому что все это было предпринято ради нее, и даже не ради нее самой, а для того, чтобы определить, будет ли милостив к ним Всевышний, дав возможность Малти благополучно разрешиться от бремени, и еще — кто же все-таки родится: мальчик или Девочка.

Рай Сахеб уже чувствовал немощь и догадывался, что других внуков он вряд ли увидит, и этот ребенок, которого носила под сердцем Малти, — его единственная надежда. Он хотел мальчика, и никогда этого не скрывал.

Астролог молча взял руку Малти в свою. Его рука была прохладна и морщиниста, и Малти почему-то вздрогнула.

— Меня не надо бояться, — сказал старик, заметив ее состояние. — Я не обижу тебя. Я — всего лишь голос звезд. Они говорят о судьбе людей, они, а не я. Что они скажут, то и будет, а я только передам их слова, ведь они далеко, и их голос не может достичь ушей обычных людей, и поэтому я передам то, что они скажут.

Он повернул ладонь Малти внутренней стороной кверху и принялся изучать ее, наморщив от напряжения лоб. Рай Сахеб и Малти следили за старцем с почтительным благоговением. Рай Сахеб при этом нервно потирал руки, выражая тем самым крайнее нетерпение, но не осмеливался ни о чем спросить астролога, и тем более поторопить его.

Закончив изучение ладони, астролог раскрыл лежащую рядом с ним старинную книгу в темном кожаном переплете. В ней были звездные карты, испещренные таинственными значками. Астролог водил по этим значкам пальцем, морщил лоб и беззвучно шевелил при этом губами. Через некоторое время он отложил книгу и опять взялся за изучение ладони девушки.

— Что ж, — сказал он в тот самый момент, когда уже казалось, что Рай Сахеб не выдержит долгого ожидания. — Звезды, раскинувшиеся над головой этой женщины, благоприятствуют ей, и это вселяет надежду на хороший исход. Ребенок появится в назначенный час.

— Назначенный кем? — спросил Рай Сахеб.

— Небом, — пояснил астролог, даже не взглянув на него. — Только Всевышний знает все до мелочей.

— Будет ли это мальчик? — спросил Рай Сахеб, сгорая от любопытства.

— Звезды говорят, что это будет девочка.

— Девочка? — переспросил Рай Сахеб упавшим голосом.

Малти покраснела и опустила голову.

— Девочка, — подтвердил астролог. — Венера заняла на небосводе такое положение относительно Марса…

Рай Сахеб уже не слушал прорицателя. Все надежды рухнули в один миг, радость покинула его сердце. Малти смотрела на отца виновато. Перехватив его взгляд, Рай Сахеб опомнился: ведь Малти не виновна в том, что все сложилось именно так, зачем же расстраивать ее своими переживаниями.

— Что ж, — примирительно произнес он. — Не будем гневить Всевышнего, ему виднее, как оно должно быть.

Он поблагодарил астролога и вышел, ведя дочь под руку.

— Ты расстроен, отец? — спросила Малти.

— Нет, — ответил Рай Сахеб. Он был почти искренен сейчас. — Не говори пока Махешу, хорошо?