- Все будет хорошо, - сказал император, когда трубы оповестили о приезде в город Уаскара.

Бой барабанов был слышен в каждом доме Куско. Целый день эхом разносился по улицам. К вечеру он дрожал в раскаленном влажном воздухе.

Великий Инка Атауальпа отдал брату и его десяти сопровождающим комнаты покойной императрицы.

Кьяри увидела Уаскара за ужином. Несмотря на ее новый статус и связанные с ним преимущества, иногда по особо торжественным случаям, император призывал ее прислуживать ему и его гостям за столом.

Уаскар был во всем полной противоположностью своего брата. Невысокого роста, узкий в плечах, с мягкими, очень подвижными, отражающими каждое мгновение множество эмоций, чертами лица и вкрадчивым голосом. Он много говорил за ужином. Будто не было никакой вражды и распри, рассказывал Атауальпе о делах в Кито. О праздниках. Новых каналах, новых храмах и даже о попытке мятежа.

- В прошлом году мои воины взяли в плен двух бледнолицых в железных доспехах. Я четвертовал их на главной площади, чтобы порадовать народ.

Потом Уаскар заговорил о своих наложницах. Несколько раз его взгляд заинтересованно скользнул по Кьяри. Она внезапно обнаружила, что совсем не привыкла к таким взглядам. Она привыкла, что люди сначала всегда смотрят на ее золотую руку. Взгляд же Уаскара ощупывал все ее тело. Он раздевал ее глазами. Она не привыкла к такой неприкрытой похоти. Она никогда не относила себя к женщинам способным вызвать такую похоть в мужчинах. Впрочем, с такой же похотью Уаскар смотрел на других девушек, прислуживавших за столом. Наверное, просто он был таким мужчиной. Похотливым, любившим хорошую еды и выпивку. Уаскар производил впечатление жизнерадостного человека. Чего нельзя было сказать о его сопровождающих. Они были молчаливы, экономны в движениях и скупы на проявление эмоций. Их крепкие тела излучали угрозу.

После ужина Уаскар и Атауальпа слушали игру на флейте и барабанах. Когда звезда пастуха взошла на небе, Уасксар вскочил на ноги и закружился в танце. Это было что-то среднее между ритуальными военными танцами и танцами простолюдинов. Смесь быстрых и широких движений. Уаскар хлопал себе по коленям. Пот блестел на его мягком и гибком теле.

Вместе с бывшими покоями императрицы Уаскар получил от императора несколько служанок. Пять девушек из дома женщин должны были приносить воду, стелить постель, убирать комнату гостя, приносить ему еду и чичу, когда он потребует. Среди них была Алияма. Две девушки с южных гор, с характерными для горцев коренастыми фигурами и широкими лицами. Еще две происходили из племени кули. Идеалом красоты у них на родине считались крупные ягодицы и икры. Чтобы подчеркнуть полноту этих частей тела, девочкам в пять лет бинтовали бедра, чтобы они выглядели тонкими и недоразвитыми по сравнению с икрами и ягодицами. Обе девушки были близкими подругами и часто говорили между собой на родном наречии.

Уставшая Кьяри вернулась в свою комнату. Сегодня она впервые послала в город своего разведчика. Заданием молодого жреца Явара было заказать ремесленнику, что проживал в «Хвосте пумы» брошь из драгоценных камней. Ею Кьяри собиралась отблагодарить настоятельницу дома избранных женщин, за данный однажды удачный и своевременный совет. У Кьяри никогда не было ничего своего. Ее никогда не спрашивали, где и как она хочет жить. Обзавестись своим домом и слугами значило для нее очень многое. И все-таки не только благодарность побудила Кьяри обратиться к городскому ювелиру. И не столько мастерство ремесленника повлияло на то, кому она сделала заказ. Решающим стал маршрут, каким предстояло путешествовать Явару. Его путь пролегал мимо дома Синчи Инки.

Пока Самана мыла Кьяри ноги и причесывала ее перед сном, молодой жрец рассказывал о своем визите в город.

- Горожане называют вас ведьмой, госпожа. Сочиняют про вас сказки. Врут, будто в детстве вы убили собственную мать и отца. Бедняки говорят, что в доме за каким вы приказали наблюдать, живет святой. У него можно в любое время попросить маисовые лепешки и чичу. Я сам видел, как несколько раз ворота с золотыми дисками открывались, и из богатого дома выходили люди в лохмотьях. Многие из них спешили, будто выполняли важные поручения.

Кьяри удовлетворенно кивнула и забралась под одеяло. Засыпая, она слышала, как жрец тихо бормочет себе под нос молитвы собственного сочинения. Что-то об одиночестве и ничтожестве человека, о ярком сиянии золота, которое поможет человеку слиться с миром. Придет вспышка. Заберет все мои беды и тревоги. Превратит меня в огонь. В звезду.

Кьяри снился вихрь золотого песка. Человек, извивающийся внутри него, показался Кьяри знакомым. Но она никак не могла рассмотреть Нио это или Навак. Вернее, моментами Кьяри казалось что она видит Нио, моментами – Навака. Она проснулась, так и не сумев в этом разобраться.

Ночной ветер прогнал духоту жаркого дня.

Когда Кьяри покинула свою комнату, хромой стражник проснулся. Он последовал за Кьяри, на несколько шагов позади, как тень.

В саду пели цикады. Слышался шорох птичьих крыльев, всплески воды в пруде. Луна светила мягким неярким светом, как обычно перед рассветом. Если присмотреться, над вершинами восточных гор можно было рассмотреть светлую полосу.

На алее ведущей к теплым источникам Кьяри увидела шестерых мужчин. Обычно купальнями не пользовались ночью. К тому же покидавшие сейчас купальни люди не выглядели разморенными и расслабленными водными процедурами. Они двигались быстро и тихо, как воины. Они оглядывались по сторонам, как будто что-то скрывали.

- Это охрана Уаскара, - озвучил хромой стражник выводы Кьяри. Он больше не скрывался в тени, встал рядом с Кьяри каменой стеной. Он смотрел вдаль и ждал приказаний. Кьяри как никогда ясно осознала, этот сильный человек готов встать перед ней на колени и позволить ей перерезать свое горло. Именно из-за этого сегодня ночью он пошел за ней. Хорошая ночь для убийств. Может в такую же ночь блеклой луны, в последние часы перед рассветом он задушил свою маленькую ночь. Почему-то сейчас Кьяри думала, что это случилось точно такой же ночью.

- Идем, - приказала Кьяри. Они подождали, пока люди Уаскара скроются во дворце, и пошли к купальням. По пути стражник приблизился к каменному светильнику, достал лежавшие в нише у его основания масло и тряпки и наскоро соорудил факел. Этот факел походил на тот, которым он освещал перед Кьяри тюремный коридор, провожая ее к камере Нио. Так же как и тогда он держал факел над головой, ступая под низкий мозаичный потолок купальни. В отблесках пламени на стенах заплясали изображения змей, ящериц и скорпионов. В первой комнате стоял фонтан с питьевой водой, и Кьяри прильнула к нему губами. В двух шагах от фонтана находилась каменная скамья, за ней колодец. Склонившись над ним, стражник выругался. Каменный край колодца был теплым, будто хранил тепло недавно касавшихся его рук. Посмотрев вниз, Кьяри не отшатнулась, не вскрикнула, только до боли вжала пальцы в темный камень.

- Позови стражу. Нужно достать ее оттуда, - приказала Кьяри.

Хромой стражник кивнул. Закрепив факел в одной из многочисленных ниш на правой стене, он вышел за дверь и дважды ударил в гонг. Медный диск висел у входа в купальню. Такой же можно было найти в саду, на террасах дворца, около тюрьмы, во дворе с ламами, в амбаре с зерном. Дворцовая система оповещений. Существовало несколько комбинаций ударов. Три оповещали о пожаре. Пять об убийстве.