Когда ее, наконец, отпустили, Кьяри не стала возвращаться в дом женщин, опустилась на камни веранды, обхватила колени руками и тут же заснула.

Она проснулась до рассвета от крика ночной птицы. На фасаде дворца горели факелы. Их свет подсвечивал золотые крыши и украшения. Некоторое время Кьяри прислушивалась. Напряженно и настороженно. Так должно быть прислушиваются к ночным звукам охотники. Когда ударили тюремные барабаны – отсюда звук походил на падение дождевых капель на широкий лист – внутренности Кьяри скрутило холодом и ее одолело дурное предчувствие. Что-то случилось. Что-то страшное. Она больше никогда не увидит Нио. Кьяри вскочила на ноги, сделала круг по террасе и снова заставила себя сесть.

- Единственная наша надежда это милосердие императора, - сказал Навак, и сейчас Кьяри с ним согласилась. Император проявил милосердие, позволил ей поговорить с Нио. Он мог поступить и по-другому. Он не стал убивать чиа, не стал пытать ее на глазах у Нио. Время принадлежит тому, у кого есть власть. Кьяри собиралась выпросить еще один день для себя и Нио.

Она узнала его шаги – более медленные и легкие, чем у любого стражника, более быстрые и решительные чем у женщины – и простерлась лицом вниз. Солнце к тому времени взошло, и император встал спиной к нему. Потому, когда Кьяри подняла глаза, сияние вокруг императорской фигуры ослепило ее.

- Сейчас ты похожа на мою мать. У нее были такие же вьющиеся волосы как у тебя. Люди считают это некрасивым, но мой отец любил ее именно такой. Она умерла, когда мне было шесть. Смешно, но я почти не помню ее, ни лица, ни ее ласк, только ее вьющиеся волосы, - он положил ладонь на голову Кьяри – Моя мать была наложницей, ты знала об этом? Ей было столько же, сколько и тебе сейчас, когда она родила меня. Встань.

Кьяри выпрямилась. Она снова услышала далекий и приглушенный бой барабанов. Утка в пруду расправила крылья, поднимая брызги.

- То, что ты говорила про золотую армию вчера, напомнило мне сказки моей матери. Она всегда придумывала для меня волшебных защитников. Иногда это были змеи, иногда коршуны, армия каменных статуэток, или расстеленных на полу шкур ягуаров, - он засмеялся. – Они лежали везде во дворце, в историях моей матери все они оживал, если мне угрожала опасность. Шкуры, вода в пруду, попугаи на деревьях… ее золотые украшения. Все окружающие предметы существовали, чтобы служить мне.

- Все четыре стороны света существуют, чтобы служить вам, господин. Вы видели мой народ. Вы принимали нас во дворце. Вы подарили нам дом, землю и стадо лам. Тело каждого чиа отмечено солнцем. Они тоже пришли служить вам. И теперь я знаю, что каждый из них может научиться убивать не прикасаясь. Каждый чиа несет в себе эту способность.

- Чиа хороший народ. Им легко управлять. Я никогда не скупился на подарки. Щедрость пробуждает в сердцах благодарность. Благодарность первый шаг к верности. Будь как солнце, всегда говорил мой отец. Солнце дарит людям свет, благодаря ему их поля приносят урожай, а фруктовые деревья плодоносят. Солнце никогда не балует своих детей и жестоко с теми, кто нарушает его законы. Люди слабы и невежественны и легко попадают под влияние ночи. Я не виню чиа за то, что они попали под влияние Синчи Инка. В детстве я тоже любил его слушать. Он всегда хорошо говорил. За эту его способность мой отец и держал его при себе. Синчи Инка мог убедить кого угодно и в чем угодно. Лет тридцать назад, когда в каменоломнях случился мятеж, моему отцу понадобился всего один воин, чтобы подавить его - Синчи Инка с его даром убеждения. Он один успокоил сотни голодных и уставших рабочих.

Они проходили по двору для лам. Император с нежностью потрепал по шее ламу с черной шерстью и белой мордой. Со знание дела осмотрел ноги хромающей ламы.

- Удивительно гордые и свободолюбивые животные. Их нельзя заставить что-то сделать силой. Их можно только попросить. Гордые и независимые, как боги. Мало кто из людей ведет себя с таким достоинством. Большинство, подобно шакалам – просьбу принимают за слабость и подчиняются только силе.

Кьяри думала о комнате пол, которой усыпан лезвиями, и чувствовала, как мелкие камушки впиваются в ее голые стопы. Камень, закрывавший вход в тюремный коридор, сегодня выглядел более тяжелым и массивным чем вчера. Или что-то происходило с ней самой? Страх, неуверенность и отчаяние снова поднимали голову? Может, так на нее подействовали спокойные и высокомерные речи императора? Получается близость Нио вчера, пусть измученного и ослабевшего, вдохнула в нее силу.

Еще было дурное предчувствие. И оно окрепло, когда Кьяри вступила в узкий коридор. Стражник, сопровождавший ее, хромал, при ходьбе так сильно переваливался из стороны в сторону, что часто касался левым плечом стены. Его движения были медленными, равномерными. Он напоминал маятник, механизм, один из тех, которые любил Искай.

Кьяри услышала человеческий крик. Протяжный и болезненный. Так кричат умирающие. Однажды в горах, Кьяри видела, как человека завалило камнями. Он кричал точно так же. По спине Кьяри потекла капля холодного пота. Это не Нио. Его голос, стоны и крики она не с чьими не спутает.

Стражник провел ее мимо комнаты с обсидиановыми лезвиями, и Кьяри перестала дышать. Через мгновение она увидела Нио. Он лежал без движения на каменном полу. Руки были подняты над головой, запястья и щиколотки связаны и цепью соединены к кольцам в стене. Его глаза были закрыты, а лицо - бледным, как у мертвеца.

Кьяри упала рядом с ним на колени. Провела руками по слабо вздымающейся груди, впалому животу, уколола пальцы иголками опунции, скрепляющими рану на его бедре. Зацепившись взглядом за красную ленту в волосах Нио, Кьяри принялась ее лихорадочно распутывать. Она делала это с такой сосредоточенной одержимостью, словно подарок старухи-мятежницы мог быть причиной страданий Нио.

- Ночью, он пытался убить себя, - гнусавым голосом пояснил стражник. – Пытался перерезать бедренную артерию осколком. Если бы дежуривший наверху стражник не заметил во время, он истек бы кровью. Помня как важен императору этот маг, дежурный послал за лекарем. Тот зашил рану и велел связать пленника, чтобы он не попытался снова навредить себе, когда очнется.

Кьяри тяжело перевела дыхание и кивнула. Она словно наблюдала за собой со стороны.

- Принеси воды, - приказала она. Голос ее прозвучал ровно, будто неосознанно она подражала спокойным и неторопливым интонациям императора. Но сердце все равно продолжало стучать как сумасшедшее, подпрыгивало в горле и посылало дрожь в ладони.

Пока стражник ходил за водой, Кьяри сидела неподвижно и смотрела на Нио. Постепенно дрожь отступила.

Стражник принес ведро с водой и губку из пеньки. Уходя, он поклонился Кьяри, ее спокойствие и ровный голос внушили ему уважение.

Кьяри смочила губку в воде и протерла лицо Нио, выдавила несколько капель на его губы. Кожа Нио под пальцами Кьяри была потрескавшейся и сухой.

Еще дважды Кьяри слышала полный муки человеческий крик. Потом наступила тишина, и Кьяри подумала, что кем бы не был страдающий человек, она желает ему скорой смерти. Солнце поднялось высоко. Отверстие в потолке превратилось в раскаленный шар. От его света кожа Нио казалась прозрачной и тонкой. Несколько раз отверстие в потолке закрывала тень, будто кто-то подсматривал за Кьяри.