Мир развернулся вверх тормашками и полетел с грохотом в ад. Рядом со мной в ад неслась герань.

Меня окружила земля. Густая жирная, рассыпчатая. Я лежал на ней, и она, словно масляное море, проседала, обнимая мои плечи и таз. Забивала уши и осыпалась на лицо. Закрывала неумолимо-тяжёлой ладонью веки и придавливала, придавливала. Нажимала на грудь, мешая дышать. Проникала в ноздри и в приоткрытый рот - наполнить влажно-смертельным запахом и рассыпчатой горькой текстурой. Опускалась на бедра, распространяя медленный приятный пульс, словно преддверие томления - или его послевкусие. Я не знаю.

Дышать нечем, жжение в гортани и в груди нарастает. Но боль - это половина боли. Я не оцениваю, и потому не беспокоюсь. Медленное погружение, неспешная декомпозиция тела, вибрирующее ощущение тайной глубокой жизни, разворачивающейся вокруг: корней растений, извивающихся в темноте червей, проедающих себе путь насекомых. Камней, растущих неспешно, словно дыхание самой Земли. Мои кости станут камнями, а плоть - почвой.

Влажную и густую, я вдохнул её.

И закашлялся, рывком садясь.

Жирный чернозём сыпался на лицо медленным ручейком. Я отмахнулся от него, и от ладони Саградова лбу. Подо мной - каменная лестница, сверху - следующий пролёт. Но сердце заходилось от ужаса, что земля вот-вот расступится и поглотит меня. Я лихорадочно ощупал стопы и каменный пол, убеждаясь, что всё твёрдое. Кажется, у этой фобии даже нет названия.

- Легче. Не спеши. - Саградов надавил мне на плечи, укладывая назад, но я вывернулся. - Цел? Должен быть цел.

В груди болело. И копчик тоже болел. Я им ударился, упав на ступени. Нет, не упав.

Саградов швырнул меня в стену. Без рук.

Я икнул.

- Я же сказал тебе, сидеть в комнате. - Буркнул мужчина. - И сказал отойти, а не опять под удар лезть. Вставай.

Дмитрий потянул меня за руку, но я упёрся.

- Вставай, - повторил Саградов, - ничего с тобой не случилось. Я только краем задел. Этот ублюдок вниз побежал?

- Н-нет. Нет, я не... не видел.

На лицо Дмитрия наехал ярко-оранжевый эллипс и прилип к нему. Вокруг танцевали оранжевые, зелёные и фиолетовые пятна, а мир между ними выцветал в чёрно-белое. Я потёр пальцами глазами, фигуры раздробились и закружились ещё быстрее. Предупреждение, что я вот-вот перестану видеть.

- Вы меня... вы меня бросили. Я... я вам не сумка с книгами! Я... как вы это сделали?

Тяжёлый взгляд в ответ.

- Вы... все так умеете, не только Максим? И доктор Девидофф? И... Ян? Яны. И Игорь?

Внезапная, острая как нож надежда:

- Я так могу?

Если я так могу, но пока что просто не научился - что мне бояться Мастера с его лабиринтом? Что мне бояться отца с его корпорацией? Я бы был... крут. Крут, почти всемогущ. Я бы...

- Головой приложился? - Саградов стряхнул с моих волос мусор.

Значит, не могу.

Почему всё так несправедливо? Только я поверил в выходящее за пределы возможного - как оказывается, что есть ещё и более фантастические вещи. Только не для меня.

- Нужно найти этого урода. - Сказал Саградов. - Так и знал, нельзя была тебе открывать.

- Что?

Дмитрий развернулся в сторону подвала - туда, куда убежал Андрей.

Я схватил его за руку:

- Вы слышите?

Саградова нужно было задержать, но звук я не придумал. Тихий, как мяуканье, он доносился с разрушенной стороны коридора. Мяуканье или стон. Вот опять.

- Вас в кабинете кто-то ждал? - Спросил я тихо.

Саградов качнул головой отрицательно. Прислушался. И бросился к комнате, которую Андрей зачем-то хотел взорвать. Упёрся руками в перекосившуюся дверь, пытаясь её сдвинуть и открыть вход. Та дрожала, но не поддавалась.

- Клара?! - Опять налёг на дверь Саградов. - Клара, ты там?!

- Нет. Нет, с другой стороны что-то держит. - Выдохнул я, доковыляв до него.

У самого пола снятая с одной петли дверь и кусок стены, вываленный взрывом, образовали узкое треугольное отверстие. Я присел, а затем лёг на живот, всматриваясь через него в комнату.

Сглотнул вязкую от пыли слюну.

- Тут угол чего-то большого и серого, - доложил я, - полно щебня на ковре, и... тут женщина.

Точнее, узкая стопа в мокасине - сама женщина была чуть дальше, я её не мог рассмотреть.

- Что держит дверь? - Потребовал ответ Саградов. - С какой стороны?

Дмитрий подхватил меня подмышки и вздёрнул вверх.

- Не смейте! Я вам не Петрушка! - Я дрыгнул ногами в воздухе и попал ему в колено.

Лицо Саградова наливалось алым. Он вновь меня встряхнул:

- Что ты видишь?! Смотри!

Под «смотри» он имел в виду «смотри ясновидением». Которого у меня нет и никогда не было. И эту службу он потребует за защиту Фредерики.

- Вы в детстве ломали игрушки, которые вас не слушались? Не смейте меня трогать!

Саградов разжал руки.

Хочет ясновидение? Будет ему ясновидение. Классическое Экосферное «ясновидение», сданное на «уд.»

Я упёрся кулаком Дмитрию в грудь, вынудив отступить и не нависать надо мной. Вздохнул спокойнее:

- Не мешайте, пожалуйста.

Зажмурился, представляя обстановку кабинета, в котором мы с Саградовым познакомились. Стол, столы, столы, столы. Растения. Вообразил взрывную волну: откуда могла идти и что задеть, чтобы заблокировать вход.

- Металлический шкаф. - Сказал я, - Тот, что в левом углу. Он перевернулся, и стоит на двух ножках. Верхом упирается в дверь.

- Если вы приоткроете её, - предупредил я, подняв на него взгляд, - шкаф упадёт. Внутрь.

- Там... - Саградов сглотнул. - Там Клара?

Я качнул головой отрицательно. У доктора большая устойчивая нога, и я ни разу не видел её без каблуков.

- Ладно. - Выдохнул Саградов. Провёл руками по лицу, стирая смешавшуюся с потом пыль. - Ладно, значит, будем иначе.

Из кабинета Дмитрия вновь донёсся слабый стон-выдох.

Я лёг на пол и опять заглянул за дверь. Это был не просто проём, а узкий коридор из шкафов, завалившихся друг на друга и удерживающих друг друга как карточный домик.

Пытаясь рассмотреть лучше, я забрался плечами в отверстие.

Камень обступал со всех сторон. Душил меня. Надвигался, готовый сжать, стиснуть, выдавить мне кишки через все отверстия. Горло перехватил спазм, а ноги сами собой дёрнулись от необходимости бежать прочь. Извиваться, вопить и бежать.

Вместо этого я вытянул руку, едва не вывернув из плеча сустав и, достав, схватил женщину за щиколотку. Пульс под пальцами стучал быстро и слабо, но когда я легко подёргал за ногу, женщина не отреагировала.

- Она... вроде живая. - Выдохнул я. - Но без сознания.

- Давай её сюда. - Приказал Саградов. - Хорошо держишь?

- Да. ...нет. Нет! - Из такого положения я не смог бы достать и кошку.

Но Саградов всё равно потянул сзади, в вывернутом плече треснули суставы, боль вспыхнула и разлилась огненной рекой. Я захрипел и разжал пальцы.

Саградов вытянул меня и разочарованно нахмурился.

На глаза навернулись слёзы, и я кривился, быстро моргая, чтобы их сдержать. Я отполз к стене, подобрал ноги и опустил голову, нянча пульсирующую руку.

Это рефлекс, просто болевой рефлекс. Но я... закончился. Всего этого много для меня. Май, которому я не интересен. Мастер, которому я интересен слишком, который мной связал Рыбу и съел Ксавье. Золушка, которая выросла и Лабиринт, который никогда не отпустит. Фред права: вот он, обступил со всех сторон и давит-давит-давит. Я же так надеялся отдохнуть здесь, всего лишь отдохнуть.

- Прекрати это. - Как-то неуверенно сказал Саградов. - Прекрати это, ну хватит. Я же не намеренно. Перестань, Олег, не реви. Не будь девкой.

От спины и до локтя волнами накатывала боль, пальцы дёргались в ответ на её приливы. Влажные, но не от слёз. Я понюхал: вязкая жидкость пахла химией.

Реагенты, хранящиеся в шкафах, разлились и впитались в ковёр, а я протянул по нему рукой, пытаясь коснуться женщины. Наверняка быстродействующий яд, или кислота, от которой кожа слезет с пальцев, а сквозь расступающуюся рыхлую плоть выступят острые мелкие косточки.