Но я не знал.
Мы вернулись опять. Третий и самый левый коридор привёл к каскадному ветвлению. Я пошёл туда, надеясь, что выбирая через раз правые и левые коридоры, удастся сохранить прямое направление движения.
Меня придавили тяжёлый гнетущий страх и стыд, и недоверие. Как я мог потерять путь? Я же точно помню, куда идти. Я помню!
- Я знаю куда идти. - Повторил я, останавливаясь. - Сейчас.
Я прислонил Фредерику к стене. Достал из кармана скетчбук и набросал по памяти лабиринт и наш путь в нём.
- Мы заблудились. - Произнесла уверенно Фредерика.
И тут упала тьма.
Погасло мерцание стен Лабиринта. Непроглядно тёмным стало небо - с той стороны, где отсвечивала иллюминация города, и с той - где мерцали окна особняка. Тьма везде. Она просочилась мне под веки. Она забила мне рот и горло, заполнила лёгкие и поселилась под кожей. Я не мог дышать - потому что вдохнуть значило захлебнуться ею.
Лабиринт - тёмная гудящая структура, и нечто тянулось ко мне по его живым податливым коридорам. Длинное. Внимательно-голодное. Слепое - но его глаза - это его щупальца. Спрут.
Нужно бежать. Нужно спасаться. Но ноги приросли к земле. Словно я тоже - коралл. Не растение - но ещё не животное, и я не могу бежать от опасности. Не могу ничего, кроме как ждать, пока он откроет пасть и проглотит меня, втягивая в пустые мешкообразные внутренности.
- Олег, что случ...?
- Тихо. Тихо, он услышит. - Вытолкнул я сквозь сжатое горло. Я выдал наше присутствие. Фредерика выдала.
Жуткий образ: достать из кармана нож для заточки карандашей и ткнуть ей в горло. Чтобы она молчала. Не привлекала внимание твари. Не звала своим цветочным лёгким запахом.
- Кто? Что ты...
Я оттолкнулся ладонью от шершавой костяной стены - и побежал. Стопы скользили по полу, по тонкому песку, который когда-то был частью кораллового скелета. Я вот-вот врежусь в поворот лбом. Я видел тьму, я мчался в её извилистых объятьях. Сворачивая - когда меня заносило, ударяясь плечами и локтями, отталкиваясь и продолжая бежать.
Чувствуя, как спрут тянет своё тело по коридорам. Стремительный, бескостно-мягкий, подвижный как волна. Он слышит меня, чувствует - я не могу замереть, словно мышка в углу, молясь о том, чтобы слепота спасла от его взгляда. Я не могу - здесь иные законы вселенной. Иные законы биологии. Воздух застрял в горле - я не могу ни выдохнуть его, ни вдохнуть. Сердце колотиться в животе и в пустых глазницах.
Я не сразу понял, что тяжесть на моем плече - это Фредерика. Она то бежала рядом, то пыталась остановить, упираясь стопами в землю. Сейчас меня сможет остановить разве что стена. Невидимые стены расступались как створки устрицы. То ли сомкнуться и сожрать - то ли дать убежище.
Я бежал и задыхался от предчувствия скользящего следом ужаса.
Я врезался.
Короткий миг затмения. Удар под колени. Твёрдый пол - о лопатки и затылок. Жёлтая вспышка света: и я одну секунду вижу мерцающие стены коридора и Фредерику, растрёпанную и раскрасневшуюся, навалившуюся на меня всем весом.
Девчонка прижала руками мои руки и прижала всего меня собой, впилась в меня острыми коленями и локтями. Не позволяя двигаться. Необходимость мчаться захлестывала чёрной масляной волной. Так, что рот раскрылся для крика, а тело изогнулось дугой. Я едва не сбросил её. Мне едва не удалось.
Волна схлынула. Омыв сознание, но оставив песок страха.
Сердце колотилось до пульсирующей боли. Я задыхался. Ничего не гнало меня вперёд. Только знание, что нужно бежать.
- Фред, пусти. Нам надо б-бежать. Оно идёт за нами. - Я говорю быстро и шёпотом. - Пусти, надо спрятаться.
- У тебя шиза, придурок. - Сквозь зубы. Не отпуская меня.
- Уже рядом. Т-ты что не слышишь? Ты же слышишь...
- Ничего не... - Фредерика вдруг замолчала. Я чувствовал её вес и её короткую растерянность.
Шершавое скольжение в коридоре - там, где мы были минуту назад. Тянущееся. Медленное. Ощупывающее.
По телу девушки прошла дрожь. Крупная, как от морозного ветра.
Пол Лабиринта вибрировал - по мере того, как оно приближалось. Может быть, оно уже нас слышит: дыхание, голоса, сердцебиение. Запахи. Тепло. Мысли. Миллиард способов выдать себя.
- Это что? - Так тихо, что я едва слышу. Скорее догадываюсь по выдоху у лица.
- Спрут. П-помоги встать.
Фредерика вздёрнула меня на ноги. Теперь она бежала впереди - а я не отпускал её руку.
Она видела путь - я был ведомым. Слышащим её шаги (словно это я - спрут, кожа без глаз), повороты её тела. Я мчался изо всех сил. Боялся, что ладонь выскользнет из её ладони.
Внезапно Фредерика остановилась, и я вписался боком в стену.
- Что там? Что случилось? - Она видит что-то?
Девушка развернулась лицом к опасности. Её голос звенел от злости:
- Ну, нет. Не буду я бежать. Эй вы, придурки! Если это очередной тест - то тупой!
- Нет, пожалуйста. Пожалуйста, нам нужно бежать. Перестань, иначе оно...
Фредерика стряхнула мою руку.
- Самый тупой тест, из тех, что можно придумать! - И она бросилась в темноту на то, что преследовало нас.
Я не видел спрута, но чувствовал его голод и его упругое податливое тело. Фредерика бросилась на него с голыми руками. Стремительная и обозлённая.
Я звал её. Она не отвечала. Ни слов, ни звуков. Лишь мой голос. Лабиринт глотал его. Я зажал рот руками. Я выдаю где нахожусь. Оно найдёт меня.
Но я больше не чувствовал спрута так остро, как миг назад. И Фредерики не чувствовал.
Я побрёл туда, куда умчалась Фред. Ощупывая стены расставленными в стороны руками - каждый миг ожидая лёгкого ответного прикосновения к груди, или шее, или лицу.
- Фред? Фред, это не весело...
Я нащупал поворот - и свернул. Вошёл в арку.
В лицо ударил свет. Белоснежно-яркий, обжигающий сетчатку. Я голоден по свету, и я не закрыл глаз. Быстро огляделся в этой вспышке: я в круглой камере Лабиринта. Напротив - разбитые деревянные ящики и лежащий на боку умывальник. Картина складывалась в мозаику узнавания. Будто я все ещё рисую - и вычленяю неосознанно главное и второстепенное. Ящики, умывальник, ржавые трубы - второстепенное. Главное - длинная белоснежная выбеленная стена. Она тянется по всему помещению, как огромный изогнутый холст. У меня непроизвольно дёрнулись пальцы. Это стена, на которой нужно рисовать.
Свист - и обжигающее касание к спине. Боль длинной полосой осталась на коже. От правой лопатки до левого бедра. Словно пробный росчерк того, кто собрался рисовать на мне. Я вдохнул. И заорал.
Свет погас. Я больше ничего не видел. Ни стены. Ни вещей. Ни, обернувшись, того, кто ударил.
Свист. Ещё один удар. Горизонтально, по плечам. Я упал от его силы. Так больно, что сначала даже не чувствуешь ничего.
Пополз в сторону. Камни впились в ладони - я ощутил, как прорвалась кожа.
Свист. Я вскочил, и удар прошёлся рядом, взметнув пыль в лицо. Эйфорическое облегчение, что не попало.
На меня обрушился град ударов-порезов. Я прикрыл голову руками, отступая. Заставил себя опустить руки - они важнее лица. Натянул на голову куртку, разорванную первыми ударами на спине, и мокрую от тёплой крови. Я пятился. Вскрикивал каждый раз, когда удар полосовал мою кожу, мои мускулы.
Обжигающе больно. Несправедливо. Я не вижу кто это и почти рад, что не вижу.
Я пятился, натыкаясь на стены. Стены, стены... И свистящая жалящая разрывающая мою кожу боль. Лишающая возможности соображать, сужающая сознание до болезненного здесь-и-сейчас. От которого мне нужно скрыться. Спрятаться. И не падать. Иначе я не встану. Вся жизнь - между ударами.
Ладонь поехала по стене. Потому что стена влажная. Влажная от брызг крови.
Я уже был здесь. Он гоняет меня кругу.
Это какое-то дурацкое испытание. Как сказала Фред. Может быть, это Агата или Фишер, или даже Золушка, пользуется тем, что я слеп - и выливает на мне гнев ко всем людям моего сословия. Или всем людям. Я хотел крикнуть, что я это понял. Хотел крикнуть, чтобы прекратили, но воздуха не было. Я остановился - и на меня обрушилась новая серия ударов.