Я беспомощно вернулась на место, спрятав взгляд на разлитой лужице сока и не желая больше никого видеть. Усталость и опустошенность нагрянули внезапно, пришибли меня к диванчику и связали руки, так что я вся сникла и уже с полным похуизмом слушала, как Николас желал Тейту удачи, как вставал с места и давал советы по поводу меня и Энтони. Последний из них я услышала словно сквозь слой ваты:

— Обязательно посади ее на переднее сиденье, будет весело.

Я натянуто улыбнулась, едва сдерживая слезы, и показала ему средний палец, при этом встретившись с ним глазами. Его взгляд был чарующе глубок, до дрожи проникновенен, лишен привычной ему холодности и слишком серьезен, пока он как бы между прочим говорил:

— А ты, Лалит, не забудь пристегнуться... — на этих словах он развернулся и спокойно пошел к выходу, в то время как я обреченно смотрела в его спину и молила Бога, чтобы он сдох. Сдох самой мучительной и страшной смертью.

И если я останусь жива, мистер мудак, обещаю, что я сделаю всё ради этого. Клянусь.

Глава 12

Ладно, хорошо, я не знала, действительно не знала, когда моя жизнь пришла к такому пиздецу. Хотя смутные подозрения толкали на одну очень умную мысль — с самого моего рождения, когда меня угораздило родиться в семье Нери, в глубоком-глубоком прошлом предки которой начали свою деятельность в Детройте. Кажется, сначала это был вполне законный бизнес по строительству недвижимости, раскупаемой прямо как горячие пирожки во время "золотого века"; затем мой предприимчивый прадед создал собственную империю по кораблестроению, добавив к заработанному на недвижимости капиталу ещё несколько десятков миллионов; не обошлось без участия в контрабанде алкоголя, а также махинаций с государственными заказами. В общем, отца можно было легко оправдать — хотя бы тем, что все это началось не с него, а с Майка Нери, фамилия которого была известна по всему северо-западу, а затем слава о ней перекочевала восточнее, на побережье озера Мичиган, когда уже мой дед вздумал переехать в город ветров, посчитав, что из увядающего Детройта выкачено практически все.

На тот момент он был одним из самых известных людей в криминальном мире, потому что безмерные аппетиты к деньгам требовали все более решительных действий: заработанные деньги помогали наладить нужные связи, громкое имя внушало доверие, а любовь к риску, которую я бы назвала бесстрашием, толкали деда на совершенно скользкий путь, могущий привести к вершине... ну или к полной заднице.

К полной заднице его решения не привели, если не считать того факта, что умер он точно не своей смертью, а мой отец в свои двадцать пять встал во главу империи, взвалив на свои плечи нехеровый груз ответственности.

К слову сказать, до этого момента у него неплохо получалось.

До этого момента на меня ни разу не покушались.

До этого момента я не была под прицелом пистолета, ну или была, но предпочитала обо этом не думать.

Теперь же, сидя в машине, мне приходилось молча наблюдать за стоящим на улице Тейтом, разговаривающим по телефону и изредка бросающим на меня безразличный взгляд. Если честно, мой взгляд был не менее безразличным, потому что я чувствовала себя совершенно опустошенной, уставшей, вывернутой наизнанку и выпотрошенной как безмозглая курица. Насчет курицы я могла поспорить, а вот насчет безмозглой аргументов не было, потому что будь у меня хоть капля мозгов, я бы не повелась на обман Николаса, так отвратительно и низко воспользовавшегося моей доверчивостью.

Блядь, как же я могла повестись. Как? Как? Как?

Дура.

Я разочарованно выдохнула и прижалась лбом к прохладному стеклу. Скопившаяся на нем пыль хоть на секунду отвлекла от грустных мыслей, а заодно убрала из моего кругозора мистера квадратную челюсть, который наверняка советовался со своим начальством по поводу меня. Отчего-то я была точно уверена, что смерть ждет меня лишь после указателя со словом "Детройт", потому что Тейт нашел в плане мудака свою прелесть.

Николас был как никогда прав — толку от моей смерти не было, а вот мои дикие вопли о помощи могли пригодиться, ведь папа не мог меня бросить, предать, отдать на растерзание своим врагам, даже несмотря на наши натянутые отношения, вернее полное их отсутствие после смерти Эрика.

Дверца сбоку хлопнула совершенно неожиданно, и я вздрогнула, едва не проглотив собственное сердце от страха. Оборачиваться не хотелось, я знала что меня ждет — блеклые глаза Тейта и его тонкие губы, вытянутые в жесткую линию.

— Мне нужен адрес. Ты ехала к отцу, а значит, знаешь где он.

Его речь была омерзительно грудной и тяжелой, отчего по моей спине пустились мурашки, доводя меня чуть ли не до озноба. Сказать, что я его не боялась... блядь, я боялась его больше смерти, прекрасно понимая, что в руках таких людей она покажется избавлением, и всё же это не помешало мне огрызнуться:

— Ты все равно убьешь меня, есть ли смысл открывать карты.

— Есть, если ты не хочешь узнать другие мои методы.

Твою ж мать, моя интуиция оказалась права — смерть покажется мне избавлением, если он познакомит меня со своими методами. Его слова заставили меня посмотреть на него, пододвинуться поближе к дверце и сжаться в напряженный комок. Я ни секунды не сомневалась в том, что он умеет выбивать признания, и его не остановит даже тот факт, что перед ним сидит обыкновенная девчонка, только начавшая жить.

Хорошо, не только, но двадцать три тоже не возраст.

— Папа убьет всех вас, если со мной что-то случится.

— Вот как? И где же он сейчас? Почему не защитит свою девочку? Ну раз он такой крутой, — Тейт злорадно надо мной издевался, а я не знала, что ответить, потому что, как оказалось, ничего не знала о своем отце. Не знала, что он попал в какую-то передрягу, что ему светил срок, что он сотрудничал с FBI, что он прятался от хер знает кого и находился под прицелом хер знает кого, тем самым подставляя и меня. Только судя по всему, сейчас он находился в более выгодном положении, потому что не сидел в одной машине с человеком, готовым на всё ради своей цели. — Не стоит меня запугивать, Лалит, ты не в том положении. Говори адрес.

— Да пошел ты...

Когда-нибудь я научусь следить за своим языком, а пока запоздало поднимаю руку в попытке защитить себя от удара, тут же заставившего меня замолчать. Резкая боль, постепенно перешедшая в пульсацию, вынудила меня поморщиться, и я бесполезно попыталась сдержать слезы, предательски скользнувшие по скулам. Металлический вкус крови почувствовался на языке, и я тупо наблюдала за тем, как несколько капель падали на мою грудь, тут же впитываясь и оставляя на бардовом платье мокрые пятна.

В машине стояла оглушительная тишина, такая пугающая, такая неприятная, что шум проехавшей мимо нас машины показался мне спасением от нарастающей внутри паники, готовой вылиться в унизительные рыдания.

Распухающая губа немела, я проверяла целостность зубов, а мистер квадратная челюсть разминал шею, будто готовясь вступить в бой, в котором я уже заведомо проиграла.

Будь ты проклят, Николас, ну почему ты не убил меня сразу?

— Еще одна попытка, девочка, и, прежде чем сказать что-нибудь, хорошенько подумай, — Тейт взглянул на меня угрожающе, слегка склонив голову набок и крепко сжав кулак, костяшки которого покраснели от соприкосновения с моей челюстью. Я старалась тяжело дышать, все больше вжимаясь в дверцу и мечтая выбежать из машины, пусть даже если это будет последнее, что я смогу сделать, потому что в реакции Тейта я не сомневалась тоже.

— Я... я не знаю...

Второй удар был таким же неожиданным, таким же резким и таким же болезненным, только обрушившимся на мою скулу и заставившим меня стукнуться головой о стекло. Я беспомощно всхлипнула и прикрыла лицо ладонями, ожидая новых ударов, новой боли, нового унижения.