Тейт не заставил себя ждать.

Громкий щелчок затвора вынудил меня затихнуть и задержать дыхание. Я медленно-медленно убрала руки от лица и с ужасом уставилась на приближающийся к коленке пистолет, через секунду упершийся в нее своим холодным дулом.

Мистер квадратная челюсть был пугающе безэмоционален, будто каждый свой день он начинал не с горячих тостов и кофе, а с чьей-нибудь простреленной коленки, меня же начинало трясти и унять дрожь в ногах становилось крайне трудно.

— Считаю до трех, Лалит. Раз... два...

— Господи, я не знаю. Я не знаю, я не знаю. Прошу вас, я говорю правду, я не знаю, где он. Он договорился с Николасом о встрече в Belle Isle Park, где должен был убедиться в том, что со мной все в порядке, а я должна была позвонить ему по прибытию в Детройт и подтвердить встречу,  — мой лепет был такой унизительный и жалкий, что я закрыла глаза, постепенно пропитываясь к себе отвращением. Все-таки мне стоило быть более сильной, более гордой, более достойной, хотя стоит признать, что правду я все же утаила.

Дуло до сих пор упиралось в мою ногу.

Тейт подозрительно молчал.

Я не дышала, ожидая выстрела и стараясь не думать о том, как это больно. Твою мать, я не могла об этом не думать, только об этом, об этом, об этом.

— Хорошо, тогда прокатимся.

Долбанный ублюдок давал мне шанс прожить еще чуть-чуть, как когда-то дал его Николас, с разницей лишь в том, что Тейт не лгал мне, не обещал помочь и не играл роль для того, чтобы добиться своего — он был тем, кем являлся на самом деле — не джентльменом, не энтузиастом-спасителем, не другом и не благородным рыцарем — просто человеком, выполняющим свою работу. Может поэтому, я ненавидела его чуть меньше, чем мистера мудака, навсегда исчезнувшего из моей жизни и оставившего после себя ядовитое послевкусие. Оно до сих чувствовалось в моем сердце отравляюще горькой обидой, и я никак не могла избавиться от мысли, что меня тупо поимели, причем в прямом смысле слова.

— Ненавижу... — я не надеялась, что Тейт услышит мой шепот, но он как назло уловил и даже "вежливо" поинтересовался:

— Кого?

— Что будет  с этим ублюдком? — Как ни странно, но он сразу понял, о ком идет речь. Понял и озвучил то, о чем я так сильно мечтала.

— Мои ребята займутся им, не переживай.

Блядь, какой же ты заботливый, мистер квадратная челюсть, ты просто сделал мой день. Я даже смогла улыбнуться, едва-едва заметно, потому что каждое движение лицевыми мышцами отдавало болью в разбитой губе и припухшей скуле, да и шишка от удара головой о стекло давала о себе знать.

Я почувствовала дикую усталость, скорее от обреченности и разочарования, чем от физической боли.

Я отодвинулась как можно дальше от Тейта и спрятала сложенные ладони между колен.

Я уставилась в окно, прижавшись к нему лбом и наблюдая за мелькающими разделительными полосами, из-за скорости сливающимися в одну сплошную линию.

Я впервые так отчаянно желала тишины и покоя, которые помогли бы мне прийти в себя и собрать мысли, важной составляющей которых являлся Николас. Этот сукин сын ни в какую не желал оставлять меня в покое, и даже в полудреме, когда я позволила себе расслабиться, я вспоминала детали нашего знакомства: его холодный прехолодный взгляд, его гребаную человечность тем утром, его горячие губы и слова про ячейку в аэропорте Хартсфилд-Атланта; бутылку виски, которую он мне подарил, и Дейва, убитого ни за что. Я вспоминала прохладный салон темно-синего Aston Martin и его задумчивость в кафе, перед тем, как всё это произошло.

А главное, в моем мозгу настойчиво стучало его последнее предупреждение "не забудь пристегнуться...". С какой стати ему,  везшему меня на убой, вдруг проявлять такую заботу?

Мое пробуждение было на редкость некомфортным и болезненным, когда я неловко дернулась и стукнулась лбом о дверцу. Шея безбожно затекла, и всё лицо вновь заболело, как только я открыла глаза и непонимающе нахмурилась.

Машина стояла на обочине, Тейта не было за рулем, и, судя по часам на консоли, я проспала чуть менее трех часов. Осторожное прикосновение к губе и новая порция боли, вынудившая меня зашипеть, а в ушах одна и та же фраза насчет ремня: "пристегнись, пристегнись, пристегнись...".

Черт, Николас, какого хуя тебе от меня надо?

— Если тебе нужно в туалет, советую воспользоваться моментом — следующая остановка через четыре часа, — Тейт открыл машину внезапно, так, что я чуть не вывалилась наружу, потеряв опору в виде дверцы. Именно это заставило меня сгруппироваться и без заминки выйти из машины, вернее выползти из нее при помощи вцепившегося в мое предплечье Тейта. — Давай, у нас нет времени.

А он не собирался со мной церемониться.

— Здесь нет туалета, — констатировала я, оглядевшись по сторонам скоростной трассы, по которой проносились машины. Мистер квадратная челюсть показал в сторону кустов, я же слегка замешкалась, но, заметив его непоколебимость, двинулась в указанную сторону. Шорох его шагов слышался за спиной, и я недоверчиво оглянулась, наткнувшись точно на такой же недоверчивый взгляд.

— Ты ведь не собираешься держать меня на мушке? — я попыталась придать голосу как можно больше иронии, но Тейту было не до нее и совершенно серьезно он ответил:

— Именно это я и собираюсь делать.

— Блядь, я не смогу делать это при тебе.

— Это не мои проблемы, — он был ещё более невозмутимым, чем Николас, и это навело меня на мысль, что они могли бы стать неплохой командой. Один бы из них разводил жертв, играя с ними, а другой пристреливал, заканчивая их мучения. Идеально.

Невозмутимый ублюдок остановился в шагах десяти от меня.

— Ладно, — я пожала плечами, взяв в руки подол платья, и начала собирать его в гармошку, не отводя взгляда от Тейта и победно улыбнувшись, когда он сдался и отвернулся в другую сторону. Твою мать, значит, мистер само бесстыдство тоже имел свои рамки, а это было отличным шансом сдать чуть назад и рвануть в кусты, которые смогли бы скрыть меня от него. Мне нужно было только сделать несколько шагов. Один, второй, третий, бешено стучащее в груди сердце и нервное напряжение, обхватившее все тело.

Я не знала, на что я тогда надеялась, как не знала и то, что хруст проклятого сучка под ногой станет причиной моего провала. Я лишь молилась Богу, чтобы Тейт не услышал, не понял, не раскрыл мой идиотски глупый план, который так и остался идиотски глупым планом, потому что как только я рванула в сторону кустов, бесполезно надеясь на свою прыткость, он остановил меня...

...Одним выстрелом, похожим на резкий металлический щелчок, который сшиб меня с ног, при этом опалив бедро пламенем.

Запыленная трава смягчила падение.

Меня трясло так, что я не сразу смогла нащупать рану, кровь из которой тут же омыла пальцы. Кожу жгло, а я беспомощно лежала на земле, и совершенно не знала, что делать и сколько мне осталось жить. Блядь, наверное, это самый болезненный день в моей жизни, которая, по ходу, оборвется в кустах.

А ведь я могла умереть и более эпично, например, в разрушенных катакомбах, под прицелом красавца-убийцы, оказавшимся еще и подлецом.

Черт, не о нем я сейчас должна думать.

— Какая любовь к жизни... — Тейт подходил ко мне медленно, иронично цокая языком и презрительно наблюдая за моими попытками отползти от него.  Получалось пиздец как плохо, потому что правая нога, рана на которой жгла все сильнее, отказывалась отталкиваться от земли. В конце концов, я оставила эту затею и расслабилась, убрав руку от бедра и мельком взглянув на кровавую полосу.

Она показалась мне простой царапиной, правда глубже и шире, словно я по-хорошему напоролась на толстую проволоку. Никаких дырок, торчащих костей и вывернутого мяса. Я непонимающе посмотрела на склонившего надо мной Тейта, направившего свой пистолет точно между моих глаз.

Если бы я могла здраво мыслить, я бы захлебнулась от страха, но вместо этого опять не смогла сдержаться и плюнула в него сарказмом: